Надежда Емельянова

Пожалуй, только поэзии дано это двуединое свойство воздействия на человеческую душу: ею можно дышать и упиваться, пребывая в полном одиночестве - лишь один на один со стихотворными страницами, и можно внимать ее магическим звукам, сидя в зале или стоя в толпе и слушая чей-то голос. Впрочем, существование этой второй ее ипостаси, осуществляемой посредством исполнения стихов со сцены - дело вовсе не простое, как может показаться на первый взгляд: всегда существует риск несовпадения, или, как модно ныне говорить, неадекватности восприятия поэтического слова исполнителем и слушателем. Вот почему далеко не всякий артист, даже обладающий незаурядными декламаторскими способностями, отваживается на выступление со стихами, и уж тем более, на целый моноспектакль, построенный на поэзии в чистом виде, а не на драматургическом произведении, текстовая часть которого изложена в стихотворной форме.

В областном театре кукол состоялась премьера нового спектакля. Постановка его стала возможной благодаря организационному содействию комитета по культуре и искусству, театра кукол и Оренбургского отделения Союза театральных деятелей. А исполнителем явилась заслуженная артистка России Наталья Зайцева. При этом актриса взяла на себя не только исполнение главной роли, но и сама подготовила сценарий, разработала сценографию и музыкальное оформление, сама срежиссировала весь спектакль. Называется он "Нам покаянные рубахи, нам со свечой идти и выть" и поставлен по произведениям великой русской поэтессы Анны Ахматовой. Таким образом Наталья Зайцева объединила в тесный творческий союз две равновеликие Музы - поэтическую и драматическую.

Задача, которую поставила перед собой актриса, оказалась и впрямь архисложной по целому ряду причин. Одна из них - высочайший, воистину поднебесный лиризм ахматовской поэзии, ее ярко выраженная, ни с чем не сравнимая индивидуальность: настолько единственная в своем роде, что поэтический образ лирической героини, созданный поэтессой, навсегда и неотделимо сросся с реальным обликом самой Ахматовой. По сохранившимся портретам и фотографиям, а также по мемуарной литературе многим памятны неповторимые черты лица Анна Андреевны, ее горделивая осанка, которую она сохранила до конца своих дней; увековечен в старых записях и уникальный тембр ее голоса. Наиболее искушенным поклонникам литературного наследия Ахматовой, бережно хранящим в сердце не только ее пронзительные поэтические строки, но и собственное представление о ее внешнем облике, не так-то легко абстрагироваться от "своей Ахматовой" - женщины, воплотившей в себе некий символ самой Поэзии, и безоговорочно поверить в ту, которую создает на сцене актриса Зайцева.

Определенную трудность представляла собой и попытка объединить в едином сценарном замысле поэтическое наследие разных периодов творчества поэтессы: в частности, раннюю лирику и такое произведение, как "Реквием", написанное зрелым, прожившим долгую и многотрудную жизнь человеком. На мой взгляд, Наталье Зайцевой более удалась вторая часть спектакля, посвященная самым трагическим сторонам земного бытия Анны Ахматовой и запечатленного в полных скорби и душевного сверхнапряжения строках "Реквиема", в ее поздней лирике. Именно здесь исполнительнице очень помогает ее дарование и опыт драматической актрисы, удачные находки сценографического решения и мизансцен.

Ну и конечно же настоящей изюминкой спектакля, его особой светлой и одновременно щемящей нотой стало участие в нем шестилетней Тани Лоторевой. Многим оренбуржцам она запомнилась по Пушкинским дням, во время которых Танечка с большой сцены филармонии вдохновенно читала перед взрослой публикой целые главы из "Евгения Онегина" и другие стихи поэта - наизусть! В спектакле Танечке было доверено создать символический образ души Поэтессы - как бы ее поэтизированное и вместе с тем одухотворенное второе "я", не подвластное жесткому и неизбежному влиянию времени. По высшему счету замысел этот вполне себя оправдал. Однако позволю себе частное замечание, не претендующее, впрочем, на бесспорность: мне кажется, что выбор для исполнения девочкой поэтического фрагмента, в который входят строки, вынесенные в заглавие спектакля и ставшие своего рода рефреном наиболее трагической части спектакля, - такой выбор не совсем оправдан. Все-таки, вкладывание в уста ребенка речи, смысл которой он просто не в состоянии постичь в силу своего возраста, вносит какую-то подспудную дисгармонию, нарушает какое-то высшее естество...

Все эти "придирки" однако не умаляют главного достоинства спектакля: он не оставляет зрителя равнодушным. Актерская работа Натальи Зайцевой претендует на серьезное осмысление.

На премьере практически весь зал был занят молодежной публикой, которая следила за действием, происходящим на сцене, и слушала голос актрисы в непривычной для них самих напряженной тишине. Факт этот говорит о том, что ни высокое поэтическое слово, ни хорошая драматургия еще, слава Богу, не изжили себя. А значит, не обесценилось и духовное начало в человеке.

Фото Ларисы Терентьевой.