— Владимир Борисович, чем отличаются фотографы от, скажем так, простых смертных?

— Фотограф — это человек, постоянно заряженный на получение кадра. И это человек, который умеет видеть кадр. Он видит красоту в переменах света, изменениях ситуации, парадоксах, которые могут быть интересны для зрителя. Это человек, у которого взгляд и мышление заточены на получение визуального результата. Ведь не каждый, идя по улице, может увидеть какую-то красивую картинку. Тем более  с точки зрения композиции и работы света.

— Вам, наверное, сложно ходить по улицам, всюду видя картинки?

— Нет, мне это не мешает. Гораздо хуже, когда я вижу что-то интересное, а фотоаппарата с собой нет. В этот момент я – самый несчастный в мире человек. И любой фотограф подтвердит эту примету: стоит один раз не взять с собой фотоаппарат, и тут же ты увидишь стоящий кадр! В то же время, когда ты ходишь «вооружённым», тебя это успокаивает, взгляд замыливается, и ты зачастую многое упускаешь.

— То есть Вы без фотоаппарата — никуда?

— Стараюсь. Даже по дому иногда ходишь и думаешь: вот дурак, что же я аппарат в другой комнате оставил? Тут же кадр интересный: кошки бесятся (или, наоборот, мирятся). Пока хожу в другую комнату, они разбегаются. Ситуация возникает и исчезает мгновенно!

— Вы помните свой первый снимок? Чему он был посвящён?

— Первая съёмка случилась в 1971 году, когда я учился в седьмом классе. Фотоаппарат «Смена-8М», поход на лыжах. Я снимал своего отца-спортсмена.

— Сколько Вы с тех пор сменили аппаратов?

— Давайте посчитаем. Двадцать «Зенитов», четыре «ФЭДа», два «Зорких», один «Любитель», два «Киев-60», один «Киев-88», четыре «Никона», один «Алмаз» (но это полуфабрикат, которым мало что удалось снять), одна-две «Минольты», один Canon.

— А что Вас вообще подвигло к этому виду деятельности?

— Интерес. А он в свою очередь возник из химии. Химия была интересна мне в плане получения взрывчатых веществ. Я научился делать порох. Взрывал в подъездах самодельную бомбу. Ставишь ампулу на резиновом клее, поджигаешь – грохот стоит несусветный!

Так я пришёл к фотоаппарату. Ведь традиционная фотография была полноценной магией, настоящей алхимией. Современное поколение просто не знает, что всё было основано на химии — рецептах составления раствора. А их были десятки — о них слагались мифы, их переписывали, делились опытом. Были, например, «тонкачи», которые фильтровали раствор по десять раз, добиваясь абсолютной чистоты…

И в то же время мастерство зависело не только от искусства этого химического процесса, но и от владения технологией печати. В общем, фотография была ручной и очень творческой работой, которую не каждый мог повторить. Поэтому фотографов были единицы.

— А потом пришла цифровая фотография…

— Как только пришла цифровая фотография и все соответствующие функции стали доступны, конечно, появилось море фотографов. Они стали получать тот же результат, который уже не требует усилий и мастерства прошлой эпохи. С одной стороны, цифра оказала огромную помощь профессионалам. С другой, мало упростила задачу любителям. Вроде бы весь интеллект теперь вложен в камеру, но это интеллект очень выборочный. Потому что камера сама всё равно не думает.

Да, работает очередной миф – о том, что чем дороже камеру ты купишь и чем круче объектив приобретёшь, тем более профессиональным фотографом станешь. Хотя это, грубо говоря, понты. Люди покупают «бустеры» для более внушительного вида, вспышку – всё вместе поднять невозможно! Так появилась странная субкультура, в которой люди больше ценят атрибуты, чем результаты. Потому что в результате у всех получается резко и красиво, а в чём главное достоинство крутой камеры – никто толком не может ответить.

Посмотрите в Интернете. Он хорошо добавил всякой ерунды. Сейчас полностью размыта граница между хорошим и плохим. Весь тот брак, что мы в своё время выбрасывали вёдрами (дихроичная вуаль, перекосы горизонта и т.д.), – вдруг стал нормой.

— Так как же сегодня отличить хорошего фотографа от плохого?

— Всё зависит от личности, а не от аппарата. Фотография становится интересной благодаря авторскому умению мыслить. Ты находишь свои модели, придумываешь собственные сюжеты, отбирая их не по принципу красоты, а по принципу интереса личности. По снимкам это видно – они получаются лучше у тех, кто что-то из себя представляет. Камера в этом смысле остаётся инструментом, не больше — будь она хоть цифровая, хоть голографическая.

— Есть ли в современной фотографии штампы, которые Вам особенно приелись?

— Ох, да штампов очень много. Достаточно посмотреть, чем люди обмениваются в Интернете. Все эти эксперименты с цветом, декадентские приёмы… О свадебных фотографиях и говорить нечего.

— Например, фото а-ля «невеста на ладони жениха»…

— Слава Богу, этот кошмар уже ушёл. Появился другой. Где-то десять лет назад одна голландская группа подняла знамя антигламура. Голландцы первыми устроили фотосессию, на которой невесту с женихом забросали краской. Затем москвичи переняли у них этот приём и сделали его якобы собственным креативом. Потом то же самое началось и у наших фотографов… Что только не делают с молодожёнами: и в воду их заставляют прыгать, и грязью забрасывают, и факелы им в руки дают, и на свалку отправляют. То есть ищут креатив там, где его нет. Декадентщина стала эстетикой. Впрочем, она ещё в начале двадцатого века как появилась, так и ушла. И сейчас постепенно уходит. Остаётся вопрос: не стыдно будет авторам лет через десять показывать людям свои творения?..

Чем человек больше способен думать самостоятельно, тем меньше он зависим от этих избитых приёмов. А где ещё люди могут их почерпнуть, как не в Интернете? Человек видит работы фотографа, которого он считает своим кумиром. И думает: дай-ка я тоже попробую. Пробует, добивается успеха и радуется: я не хуже других! Так и появляются штампы. А их больше, чем интересных работ.

— Но всё же встречаются и интересные?

— Да, недавно я проводил занятия по портретной технике. Мне принесли подборку фотографий известного санкт-петербургского фотографа Виктории Ильиной. На 90 снимков — всего два-три стандартных приёма (чёрно-белая манера, формат 6 на 6, невычищенная «грязь», которая подчёркивает фактурность плёночной съёмки). А работы при этом – очень интересные. Я спросил учеников: «Какой стилистический приём вам бросается в глаза?». И многие сказали: «Необычные лица, как будто из Средневековья».

Вот в этом и заключается главный фокус любого фотографа – и гламурного, и негламурного. Виктория выбирает нестандартные лица, будто бы принадлежащие другому миру. Они её вдохновляют. Именно отсюда — из интереса к личности модели, из собственной личности фотографа складывается мастерство. Знаю, что многие хотят снимать «как Вика Ильина»: берут «Киев-60», широкий формат — а не получается, как у Вики Ильиной! Глаза-то другие. И менталитет тоже.

— Скажите, а как Вы располагаете модель, когда делаете портретную съёмку?

— Это целая наука, которую я даже преподаю на мастер-классе. Наука провокации. Человека можно озадачить, погрузить в транс, смутить — главное, заставить его сбросить маску и выйти из напряжённого состояния. Разные есть приёмы. Знаменитый фотограф Ричард Аведон, например, заставлял людей прыгать. У него даже английская королева прыгала! Кто-то загоняет людей в угол, кто-то обливает водой, кто-то корчит рожи, кто-то сбивает с толку провокационным вопросом. А съёмка в профиль, например, вообще беспощадно выявляет характер человека.

— Владимир Борисович, есть ли у Вас кумир?

— Не то чтобы кумир… Но я восхищаюсь работой Magnum Photos— первого в мире фотоагентства и агентства фотографов, которые ставили своей целью распространение репортажных снимков в печати. Агентство было создано в 1947-м году в Париже, и в него входили известные профессиональные фотожурналисты, в основном из стран Западной Европы и Америки. К сожалению, оно просуществовало лишь до 2008 года.  Но за ним остаётся заслуженная слава. Агентство «Магнум» своими жёсткими стильными фоторепортажами привлекло внимание мирового сообщества к самым болезненным социальным процессам. Это фотографы, которых я считаю высшими профессионалами своего дела.