Ранее пациенты с массивными опухолями надпочечников направлялись для оперативного вмешательства в федеральные центры.

Быстрый путь
– Дмитрий Борисович, расскажите о сложнейшей лапароскопической операции по поводу гигантского объёмного образования левого надпочечника. В чём сложность таких операций и как она прошла?
– Для начала хочу пояснить, что данная операция не является уникальной. Операции по поводу удаления надпочечников мы выполняем много лет, как и многие другие высокотехнологичные вмешательства. При этом отмечу, что проведённая нами операция действительно была сложнейшей. Потому что образование, которое было удалено у пациентки, имело диаметр 12 см, а для надпочечника такой размер является гигантским. И в соответствии с рекомендациями Европейской ассоциации эндокринологов лапароскопически удаляют только образования до восьми сантиметров. А образования свыше восьми сантиметров, условно говоря, относятся к неоперабельным лапароскопическим методом и подлежат открытому оперативному вмешательству. При этом оперативное вмешательство в таком случае является агрессивным, дело в том, что левый надпочечник расположен в забрюшинном пространстве в сложной анатомической зоне. И для того чтобы подойти к нему открыто, необходимо было бы выполнить разрез большого размера. Поэтому сам по себе факт лапароскопического доступа является минимально инвазивным для пациента и позволяет ему максимально быстро после операции вернуться к привычному образу жизни. Отмечу, что в ходе этой операции всё прошло в штатном режиме и пациентка в ближайшее время сможет отправиться домой.
– Кто ещё участвовал в проведении данной операции?
– Мне ассистировали врачи-хирурги Анатолий Лукин и Валерий Комаров, а также операционная сестра Юлия Бабина и анестезиолог Сергей Санков. Отмечу, что мы придерживаемся принципов так называемой Fast Track surgery – «быстрый путь в хирургии». Применение лапароскопического доступа в абдоминальной хирургии позволяет в результате отсутствия большого разреза максимально рано вернуть пациента к обычному ритму жизни. Когда нет выраженной послеоперационной боли и пациент чувствует себя комфортно, он начинает ходить и принимать пищу в день проведения операции, что является важнейшим фактором профилактики множества послеоперационных осложнений. Отмечу, что подход Fast Track активно применяют все «просвещённые» хирурги, а минимизация агрессии доступа является краеугольным камнем современной хирургической философии.

Вершина медицины
– Дмитрий Борисович, сколько лет Вы уже работаете хирургом?
– Я окончил медицинский институт в 1995 году, поступил в клиническую ординатуру по хирургии и с этого момент начал работать врачом-хирургом. В итоге, получается, 25 лет работаю в этой профессии. Кроме этого, являюсь сотрудником Оренбургского государственного медицинского университета, и ещё год назад университет был основным местом моей работы. Там я заведовал (и сейчас заведую) кафедрой факультетской хирургии – занимался преподавательской деятельностью и вёл активную лечебную работу. При этом всегда оставался действующим практическим хирургом. Сейчас ситуация изменилась, и основным местом моей работы стала Оренбургская областная больница. Продолжаю работать в alma mater, но уже как совместитель.
– Что было причиной выбора данной специализации?
– В 10-м классе я оказался на экскурсии в Оренбургской областной больнице в рамках профориентации. Нас завели в хирургическое отделение и издалека показали операционный блок. Открылась дверь операционной, и вышел хирург совершенно весь в белом одеянии. И я увидел, что это посланник Бога. Вопрос выбора профессии был решён мгновенно, хотя до этого серьёзно готовился стать археологом. Для меня тогда профессия хирурга была высшим проявлением профессио-
нализма. Никого не хотелось бы обидеть, но и сейчас я считаю, что важнейшая профессия на Земле – это врач, а вершиной медицины является хирургия. Возвращаясь к Вашему вопросу, отмечу, что выбор профессии хирурга у меня был осознанным, ещё со школьных лет. После окончания медицинского института мне предлагали разные варианты, но у меня перед глазами всегда была только хирургия. И за 25 лет работы хирургом нисколько не жалею о своём профессиональном выборе.
– Несколько слов о плюсах и минусах профессии врача-хирурга?
– Грамотно проведённая операция для меня – это ситуация успеха. Когда пациент после операции поправился и спустя некоторое время отправился домой, вернулся к обычному ритму жизни – это есть результат работы хирурга, который ты всегда видишь. Данный факт, несомненно, является плюсом в работе врачей-хирургов. Однако ведь не всегда бывает так, что пациенты после операции поправляются, особенно в экстренной хирургии. И неблагоприятный исход лечения – это негативная сторона работы, которая отрицательно отражается в эмоциональном плане на самом хирурге. Кроме эмоциональных последствий могут возникнуть и юридические последствия врачебных действий. Замечу, что сейчас подобные процессы происходят всё активнее и активнее. И, кстати, данный момент отпугивает выпускников медицинских вузов от решения стать врачом-хирургом. Эта проблема, конечно, затрагивается на всех уровнях, в том числе и на уровне Российского общества хирургов, членом которого я являюсь. Считаю, что если эта ситуация не будет переломлена, то мы можем прийти к тому, что у нас некому будет работать врачами-хирургами. Сейчас врачи-хирурги у нас в стране находятся на первом месте по количеству возбуждённых против них врачебных уголовных дел, за ними следуют анестезиологи, а на третьем месте находятся акушеры-гинекологи. Любая инвазивная манипуляция, особенно хирургическое вмешательство, – это риск, а профессия хирурга является самой высокорисковой. Врачебная ошибка (добросовестное заблуждение) и халатность (осознанное непринятие необходимых мер) – это совершенно разные юридические нормы. Необходима декриминализация врачебной ошибки и перевод данного понятия в сферу гражданско-правовых отношений.
К сожалению, в хирургии невозможно избежать осложнений, их нет только у того хирурга, который ничего не делает. Поэтому важнейшим минусом является постоянный риск стать фигурантом гражданского или уголовного дела. Другим минусом нашей работы можно назвать опасность заражения во время операций гепатитом, ВИЧ-инфекцией и другими инфекциями. Кроме того, важнейшее значение имеет постоянное эмоциональное напряжение и, как следствие, профессиональное выгорание. Невозможно заставить себя не думать о пациентах.
– Самая длительная операция по времени, которую Вам довелось проводить?
– Осенью прошлого года здесь, в областной больнице, мы делали очень сложную резекцию (удаление части органа) поджелудочной железы, она длилась восемь часов. Слава богу, всё прошло в штатном режиме, пациентка быстро поправилась после этой операции.
– Не могу не спросить о подрастающей смене врачей, тем более что Вы сами упомянули, что занимаетесь подготовкой молодых кадров. Какая она, новая смена?
– Если анализировать ситуацию с врачами-хирургами, то в городе проблем с хирургами нет, а вот в районах области их катастрофически не хватает. При этом хотел бы отметить, что в хирургию идут только мотивированные молодые люди. Они этот выбор делают осознанно, понимают, на что они идут, и знают, что их ждут все вышеперечисленные риски. Такие люди есть, хотя их, на мой взгляд, недостаточно, но повода для отчаяния нет. А вот чтобы не было кадрового дефицита в тех же районах области, безусловно, необходимо создавать комфортные условия как в профессиональном, так и в бытовом плане. Это системный вопрос на уровне всей нашей страны.
– И в заключение – как отвлекаетесь от нелёгкой работы врача-хирурга?
– Велосипед, беговые и горные лыжи, спортзал и бассейн, а также колка дров для бани. Одним словом, физические нагрузки и активный отдых – это то, что позволяет быстро вернуться к позитивному настрою. Кроме того, активная научная работа, а также чтение в любую свободную минуту, особенно исторической литературы. Летом – обязательное участие в археологических экспедициях как реализация детской мечты о профессии археолога.