Мы встретились с заведующим музея Валерием Лежниным, который более тридцати лет стережёт ценные экспонаты музея (от фотографий и писем до тренировочного скафандра Гагарина) и проводит здесь экскурсии. Сам Валерий Иванович – бывший лётчик, выпускник оренбургской лётки, и в своё время ему довелось увидеть героя. А в студенческие годы он и вовсе спал на койке Гагарина. Правда, об этом узнал не сразу.

— Валерий Иванович, каким Вам запомнился первый космонавт мира?

— Он был на 10 лет старше нас, первокурсников: нам — 18, ему — 28. Простой, улыбчивый, внимательный. Мы тогда с официальной встречи из клуба переместились в казарму, и он к нам пришёл. Когда задавали ему вопросы, он каждому смотрел в глаза, словно боялся пропустить хоть одно слово. Жаль, что наша беседа длилась недолго — начальство его увело. Ребята с ним на память сфотографировались, а я вот постеснялся… Во время этой встречи Юрий Алексеевич подарил училищу свои лётные вещи. Вернее, отдал на хранение, как он сказал. Это было осенью 1962 года, и с тех пор его подарок хранится у нас.

— Знают ли о Гагарине современные школьники?

— Я бы сказал: немного. Да и то сплошные мифы. Многие с удивлением узнают, что он учился в нашем городе.

Ну что ж, ведь поколение 90-х воспитывалось совсем на других фильмах и литературе. Когда сын заканчивал детский сад, я подарил ему техническую энциклопедию. Оказалось, что она написана американскими авторами. То-то, когда я её листал, про Гагарина нашёл всего одну строчку: «Такой-то совершил полёт в космос в 1961-м году» и рядом с ней портрет 2 на 2 см!

— И всё-таки многие сейчас не отказались бы полететь в космос. Кого не возьмут в космонавты?

— Когда я был молодым лейтенантом, из нашего училища раз в два года отбирали пятерых человек в космонавты. Однажды и я с однокашниками попал в эту группу. Пришлось сразу отказаться, потому что у меня на нескольких зубах были пломбы, и я знал, что из-за этого меня отсеют. Хотя о космосе подумывал: когда я окончил школу, учительница мне подарила трёхтомник Голсуорси и подписала: «Будущему космонавту».

В авиацию человек должен прийти абсолютно здоровым. Без единой болячки. А уж потом, когда его обучили, когда он летает, может, с порезанным пальцем его и пустят в космос. За сорок лет мало что изменилось. Требования к кандидатам в космонавты крайне жёсткие: отменное здоровье, обязательное высшее образование, устойчивость к стрессам и, конечно же, здоровый образ жизни. Лишнего космонавты себе не позволяют хотя бы потому, что затраты у государства на них огромные. У нас в музее есть набор космического питания в тубах и консервах. Его нам помог собрать выпускник училища лётчик-космонавт Александр Викторенко. Так вот, одна такая туба в 1990-м году стоила 270 рублей! Можно представить, во сколько она обойдётся сейчас…

— Интересно, а содержимое этого набора до сих пор съедобно?

— Открою небольшой секрет: раньше у нас было больше пищевых экспонатов. Например, лежал под стеклом хлеб, оформленный в виде шоколадки. Но после пятнадцати лет хранения повадилась сюда одна мышка и погрызла этот хлеб. И когда я попросил врача кадетского корпуса помочь мне вскрыть стенд, чтобы извлечь испорченный экспонат, то он тоже решил попробовать космическую еду. Ничего — живой!

— Валерий Иванович, а скольких космонавтов выпустила оренбургская лётка?

— Четырёх. Кроме Юрия Гагарина выпускниками Оренбургского высшего военного авиационного училища были дважды Герой Советского Союза лётчик-космонавт Валентин Лебедев, Герой Советского Союза лётчик–космонавт Александр Викторенко, Герой Российской Федерации лётчик-космонавт Юрий Лончаков.

— Какое испытание из тех, что проходят космонавты, самое тяжёлое?

— Да всё несладко. Взять хотя бы проверку на центрифуге, когда их там вращают с большой перегрузкой, изменением температуры, влажности и даже состава атмосферы. Я, будучи ещё курсантом, летал на «ЯК-18». Однажды, когда мы делали петлю, на верхней точке из-за перегрузки я потерял зрение. И это за какие-то пять секунд! А космонавты должны выдержать перегрузку длительное время. Неудивительно, что именно с центрифуги списывают много кандидатов.

Правда, я считаю, что самое тяжёлое испытание для космонавта – уже сидеть в ракете. Вот он сидит час, другой… На космодроме все работают, что-то подсоединяют, переставляют, а ты всё сидишь и ждёшь… Мне кажется, Гагарин уже к моменту пуска устал сидеть и поэтому радостно сказал: «Поехали!».