Иван Коннов

 Вместо предисловия

За 12 лет жизни в Бузулуке мне никто так и не объяснил толком, почему его называют «Кум-город». Большинство связывало это с таким широко распространённым на святой Руси явлением, как «блат», хотя родственное ему понятие «кумовство», которому Бузулук собственно и обязан своим вторым именем, имеет более широкое значение. Наиболее точно, на мой взгляд, оно выражено в словах Павла Афанасьевича Фамусова из бессмертной комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума»:

«Как станешь представлять к крестишку ли,

                                                                                         к местечку,

Ну как не порадеть родному человечку!»

В Бузулуке всегда настороженно относились к «чужакам», к тем, кто не имел в городе корней: влиятельных родственников, друзей, знакомых. Но не только кумовством был славен Бузулук. Здесь постоянно случались какие-нибудь истории — иногда трагикомические, иногда просто анекдотические. Среди них немало было таких, которые не стали достоянием широкой публики. Они интересны хотя бы тем, что отражают дух и атмосферу времени, называемого ныне «застойным».

Неудачный визит

Пожаловал как-то в Бузулук заведующий отделом науки и учебных заведений обкома партии. А надо сказать, что товарищ этот был очень привередливым и капризным — всё ему не так да не эдак. Гостей бузулучане встречать умели, но занудных и капризных не любили. Так вот, прибывает этот заведующий и ведут его в только что открытое в городе музыкальное училище. Размещалось оно тогда в бывшем помещении горкома партии. Видимо, поэтому высокий гость вообразил, что в новом учебном заведении должен быть особый, партийный дух.

Но первое, что бросилось ему в глаза, — это отсутствие в классных комнатах портретов партийных вождей. В актовом зале, где ранее заседало бюро горкома и висели портреты членов Политбюро ЦК КПСС, теперь красовались изображения Бетховена, Моцарта, Чайковского, Шостаковича и других композиторов. Словом, в полном составе бюро музыкальное, но никак не партийное. Это-то и взъярило партчиновника: «Что такое? Почему у вас в училище нет портретов Маркса, Ленина, руководителей партии и правительства? Вы что, порядка не знаете?».

Директор, вместо того чтобы признать свою ошибку, повиниться, начал доказывать, что в его училище портреты вождей как бы и не обязательны, что будущие дирижёры и исполнители в первую очередь должны знать корифеев музыки. «А классиков марксизма-ленинизма они не должны знать по-вашему? — вскипел заведующий. — Я вот недавно был в Венгрии, так там в каждой школе, в каждом классе висят портреты Ленина. В Венгрии! Там понимают важность идейно-политического воспитания молодёжи. А у нас находятся такие политически близорукие деятели, готовые превратить учебное заведение в турецкий балаган!».

«Попрошу не разговаривать со мной в таком тоне! — вдруг прервал гневную речь заведующего директор. Я не мальчик для битья, чтобы выслушивать ваши оскорбления! Я не позволю!». И с этими словами развернулся, намереваясь покинуть кабинет. Секретарю горкома партии Юдину, сопровождавшему гостя, с трудом удалось удержать строптивца, буквально схватив его за полу пиджака. Явно не ожидавший такого бурного протеста заведующий сбавил тон и поспешил уйти от больной темы. Но разговор уже не заладился, визит был испорчен.

За стенами училища, в горкоме, заведующий дал волю своему возмущению, потребовав срочно обсудить поведение дерзкого директора на заседании бюро. «Так он же у нас беспартийный, не можем мы его на бюро вызвать, не имеем права», — сказал секретарь горкома. «Так как же вы допустили беспартийного руководить учебным заведением? — напустился заведующий. — У вас что, коммуниста не нашлось?». «Так ведь не всякому можно доверить руководство музучилищем, — осторожно возразил секретарь горкома. — Нужен специалист. А Борис Александрович имеет консерваторское образование, десять лет руководил музыкальной школой». Но заведующий был непреклонен, он настойчиво рекомендовал подумать об усилении партийного руководства музучилищем.

На другой день, чтобы как-то умягчить разгневанного обкомовца, решили свозить его в Бузулукский бор. Чтобы он там немножко отошёл на свежем воздухе. В Колтубанку, куда направлялся гость, загодя позвонили и предупредили, что едет очень строгий начальник. Но этим звонком всё испортили, не на шутку напугав людей.

В местной школе, считавшейся одной из лучших в районе, гостю тоже не понравилось. Не обнаружил он там в наглядной агитации материалов XXV съезда партии. А уж в школьной мастерской и вовсе его ждала неприятность. Учащиеся, готовясь к труду на благо Родины, изготовляли по заказу мебельной фабрики посылочные ящики. Штабеля этих ящиков высились всюду, заслоняя проходы. И надо же тому случиться, что, когда заведующий пробирался в лабиринте посылочной тары, он зацепился штаниной за один из ящиков. Пытаясь высвободиться, резко двинулся, и весь штабель ящиков рухнул на него. Кое-как приведя себя в порядок, заведующий со словами «нет у вас тут порядка!» покинул школу.

Бедняга ещё не знал, какой сюрприз ожидает его в столовой, куда он был приглашён, дабы отведать любимое своё блюдо — суп-лапшу с курицей. Повар, в стремлении угодить гостям, налил тарелки до самых краёв. Снимая их с подноса, официантка, как это обыкновенно бывает в сельских столовых, невольно погрузила в суп свои пальцы. Увидев такое безобразие, заведующий так взметнул свои густые брови, что до полусмерти перепугал работницу общепита. Руки у неё затряслись, и суп из тарелки выплеснулся — о, ужас! — прямо на брюки высокому гостю. Спесивый начальник впоследствии долго ещё поминал Бузулук недобрым словом.

Стихи в один присест

Бузулукский поэт Константин Мусорин славился тем, что мог написать стихи на все случаи жизни. То он вещал о радости в глазах земляков, узнавших, что район сдал государству десять миллионов пудов зерна, то восторгался пуском в строй железнодорожного виадука. В годы застоя поэт слагал вдохновенные оды в честь «Малой земли», а в эпоху Горбачёва он ничтоже сумняшеся написал:

Мы, чтоб перестройке толково

Помочь в её трудной судьбе,

Духовные ценности снова

Призвали на помощь себе.

К. Мусорин мог запросто переложить на стихи любое постановление ЦК КПСС. Не случайно поэтому в 1977 году ему поручили сочинить вирши в честь брежневской Конституции. Социальный заказ поступил из отдела культуры обкома партии. В Бузулукском горкоме, недолго думая, обратились к самому маститому местному поэту, который тогда директорствовал в сельской школе.

Буквально на следующее утро К. Мусорин продиктовал заведующему отделом пропаганды ещё горячие от ночной работы стихи. «Пойдёт, — одобрил заведующий. — Только надо устранить кое-какое противоречие в самом начале. Вот вы пишете: «Я прочитал её простые строки в один присест, с раздумьем, не спеша». Но ведь «в один присест» — значит, на одном дыхании, тогда как это вяжется с вашим «раздумьем, не спеша»? Попробуйте переделать». Поэт спорить не стал и через десять минут предложил новый вариант неудачной строфы:

Я прочитал

её простые строки

В волнении,

с раздумьем, не спеша.

И вмиг открылся смысл её высокий,

И радостью наполнилась душа.

Стихи были приняты и немедленно переданы в Оренбург. Через неделю там состоялся областной съезд работников культуры, на котором присутствовал и наш поэт. Какой радостью и гордостью наполнилась его душа, когда докладчик, говоря о проекте новой советской Конституции, процитировал строки из его стихотворения:

Как хорошо, как символично это,

Что, золотыми буквами горя,

Она явилась для людей планеты

В канун шестидесятилетья Октября.

Поэт был счастлив и впоследствии создал много стихов, воспевающих мудрую политику ЦК КПСС во главе с товарищем Леонидом Ильичом Брежневым.

Чудо

Бузулук — город гостеприимный, это известно всем. Где бы его уроженцы ни скитались всю жизнь, их всё равно каким-то ветром заносит в Бузулук к концу жизни, а здесь уж и приятели, успевшие тебя забыть, но очень обрадованные твоему появлению, особенно, если ты при деньгах. И как летит уже весёлая жизнь — не замечаешь. И для кого её беречь, если ты никому не нужен. А как беззаботны и веселы вечера в этих многочисленных забегаловках. Это тебе не скучные выставки картин, которыми раньше изобиловал культурный город Бузулук. В один из вечеров случилась эта история. Хотите — верьте, хотите — нет.

Свободный от всякой суеты художник, не обременённый семьёй и другими обязательствами, отправился весело провести время, благо после вчерашнего дня ещё остались кое-какие деньжонки. Изрядно покутив, он уж собирался брести домой. И дом-то в двух шагах, да не тут-то было. При выходе цепляются к нему три здоровенных хлопца: то ли заметили, что у него денег много, — художник, архитектор, а в городе стройка новоделов: кто круче проект закажет, кто больше денег в землю зароет — соревнуются... Ну и архитектору с барского стола перепадает. Вывели его ребятушки под белы рученьки — в машину и за город. По дороге архитектор, он же художник, всех святых вспомнил — благо он во всех вновь открываемых храмах работал — расписывал их. Но особо он почитал Николая Угодника, даже икону его для собственной квартиры написал и молился чудотворцу, когда трезвым был. А тут уж, находясь в бандитских клещах, и вовсе взмолился всей силой своей души, призывая святого на помощь. А за городом, это не в пивнушке... Метель метёт. Холодно. Архитектор в огромных валенках не поспевает за своим конвоем. А те уж ножички достали:

«Молись, если жить хочешь!». Бедный архитектор! Ему уж и лет-то немало: не убежать, кричать бесполезно. Упал перед бандитами на колени: «Ребята, я вам дом бесплатно спроектирую — только отпустите. Я же вам ничего плохого не сделал». А ребята попались несговорчивые: «Давай деньги, старик!». И всё тут. Да то ли Бог пожалел, то ли совпало так. Один отлучился по нужде, а двое других отвлеклись разговором по сотовому. А тут подъезжает маленький такой автобус, весь светится. Наш архитектор — прыг туда, откуда только прыть взялась. Довёз его автобус до дома, поворачивается к нему водитель, а им оказался старец с седой бородой, и говорит: «Чадо, когда же ты пить перестанешь?». Наш несчастный прямо-таки остолбенел, узнав в своём спасителе не кого-нибудь, а самого… Николая Угодника. Вот какие чудеса на белом свете бывают, хотите — верьте, хотите — нет. Несколько дней художник действительно не пил, но говорит, что бес, сидящий в нём, сильнее...