Александра Кузина

Мне целого мира мало

И целого мира мало...

А целого человека много.

Я бы как птица порхала,

Но у меня есть ноги.

Мне бы увидеть Бога,

Встать пред ним на колени.

Целого мира мне много,

Дай мне одно воскресенье!

Я бы была виденьем,

Но дали мне тело свыше.

Дай мне одно воскресенье,

Я бы родилась мышью.

Знаю, сейчас ты слышишь,

Голову вбок наклонив.

Все виноват, он пришлый,

Это его мотив.

Из-за него ретив

И глуп мой молебен Богу.

Мне нужен его мир,

Которого так много.

 

А что будет

А если завтра буду я

Не я, а кукла из пластмассы,

Я буду строить вам гримасы

С витрины.

А если завтра все вы, люди,

Вдруг превратитесь в магазины,

Где буду строить я с витрины

Гримасы.

А если завтра весь наш остов,

Который здесь землёй зовётся,

Перевернётся?

То буду я не куклой вовсе,

А жалкой горкою осколков,

И только.

А вы все люди-магазины

Умрёте под водой и лавой,

И ваша призрачная слава

Умрёт.

И не успеете продать

Мои гримасы, пластик, чувства

И то застывшее искусство,

Что в куклах только и живёт.

 

Елизавета Иванова

Пушкин в Болдино

В задумчивой прохладе

Берёз и клёнов грусть.

Лес в золотистых прядях,

И сердцу грустно пусть…

Деревья златоглавы,

Рябины яркий цвет…

Осеннюю природу

Душой воспел поэт.

Злой ветер по оврагам

Листвой зашевелил,

И паутиной тонкой

Пути загородил…

Осенний день, как радость,

Кружится в танце лист,

И Пушкин где-то рядом,

Взгляд лучезарен, чист…

Ведь в болдинскую пору

Так счастлив был поэт!

Надеждой, счастьем скорым

Стихов искрился свет.

 

Луна

А луна глядит в моё окошко,

Свет далёкий, бледный и немой…

И по стенам тянется дорожка

Лунного общения со мной…

Я любуюсь на луну несмело,

Как чарует тайнами она!

И смотреть совсем не надоело,

Как приходит лунная волна…

Туча вдруг нежданно налетела,

Лунный свет исчез, и нет пути…

Жёлтая дорожка потемнела –

Где она? И как её найти?

Спряталась шалунья на минутку –

Снова смотрит нежно с высоты…

Первый сон ко мне приходит чуткий,

В нём луна, и звёзды, и мечты…

 

Виктория Волкова

Страх

Да будет страх во всех врагах!

Да будет ужас в их сердцах!

Когда-то мы их побеждали,

Они хоть мстили нам, но знали,

Что мы их снова победим,

Себя в обиду не дадим.

Победа, к нам приди скорее,

Ты нам, великая, нужнее.

Мы сокрушим врагов всех в прах!

Да будет страх во всех врагах!

 

Марина Зуева

Слонь-хутор

(Из воспоминаний)

Доводилось ли вам бывать на станции Сакмарской, где бытует такое выражение, как «живёт на Слонь-хуторе»? Но когда и откуда появилось такое название?

А вот что нам рассказал по этому поводу Слонь Владимир Владимирович, пожилой мужчина лет семидесяти, в гостях у которого мы побывали вместе с учителем русского языка и литературы: «Первым жителем по сути был мой отец Слонь Владимир Иванович. Когда началась коллективизация в стране, многие люди не хотели вступать в колхоз. А колхоз уже существовал на том месте, где располагаются «железнодорожные» дачи, и назывался он «Красный Коммунар». Председатель сказал: «Уходите с колхозных земель на бугор и живите, как хотите».

Почему именно на этом хуторе (сейчас эта улица, где был хутор, называется Деповская) обосновался отец? Потому что дорога до Оренбурга на Беловку, Ереминку шла именно через хутор, внизу – спуск, дорога, а отец-то мой был кузнец. Он думал: «Будет мне работа: кому лошадь подковать, кому что-то по кузнечному делу смастерить». Народу-то много проезжающего было. К нему стали подстраиваться Пеговы, Гайнулины, Насыровы. Вместе с отцом строили дома Клавдия Переплётчикова, семьи Петруниных, Комлевых.

Бывало, выйдешь в половодье на бугор – вся низина затоплена водой. Внизу озеро было. Там утки водились и рыба. Это место называлось «на поду» (от «под водой»), то есть после спада воды рыбы тьма тьмущая.

Весной ходил паром из Сакмарска и причаливал к хутору.

Постепенно люди хуторские вступали в колхоз. Председатель Василий Петрович Комлев говорил: «Не будете работать в колхозе – вам ни выпаса, ни хорошего сенокоса. Идите в колхоз».

Мать мою звали Ксения Алексеевна, и было в нашей семье семеро своих детей и трое приёмных. Мать уходила на работу, а маленького привязывала к ножке стола, так как некому особо было за ним смотреть.

Глубоководными были озёра Кичигино, Королево. Около этих озёр во время войны были плантации, на них выращивали капусту, огурцы, помидоры, картофель и отправляли на фронт. Заготавливали сено для нужд конной армии и скирдовали на Сенной (Между СМП и с. Дворики). А овощи везли на «Перевалку» (около элеватора) и грузили на поезда.

Много зверя водилось. Особенно волков во время войны. Смотришь в окно, а там огоньки волчьи светятся. Передними лапами встают на завалинок… Разрывали соломенные крыши и резали овец. Зайцев было немереное количество. А позже завезли косуль.

Отец в 1943 году умер. Зимой приехали военные и велели срочно подковать лошадей (двадцать или тридцать). Он простыл, заболел воспалением лёгких. А мать осталась одна с нами.

Как же сложилась судьба детей? Иван, старший, без вести на войне пропал, Василий умер в 1983 году, скончался от ран, которые долгие годы мучили его, Зина и Мария работали на элеваторе.

Фёдор, Алексей и я работали в колхозе «Красный Коммунар», а Михаил на железной дороге. Заядлый был рыбак, а плавать не умел – утонул в мае месяце на реке Сакмаре.

Прошло более семидесяти лет. Для истории срок маленький, а для меня – большой. Вся жизнь промелькнула перед глазами. Река Сакмара сузилась метров на 40, изменила русло. Изменилась природа: высохли озёра, в том числе Лакое, Вязовое. Сейчас никакого разлива нет. Вот раньше! Наблюдали мы: в большой разлив лишь гора Городище (около Ереминки) спасала зверьё. Животные теснились, жались друг к другу, и никто никого не поедал…

Вдоль реки насадили дубы, чтобы Сакмара “не уходила”. Лесники не разрешали вырубать лес, следили за чистотой.

С восточной стороны внизу бугра липняк. Он до сих пор существует. Воздух упоительный, запах благоуханный. Колодец до сих пор сохранился, но воды в нём нет: замусорили. А до сих пор помнится вкусная колодезная вода.

Рыбу ловили только удочками. А промыслом занимались артели. Иногда рыбачили «вершами».

Как жаль, что сейчас ничего не охраняется, не бережется. Замусорили все овраги: понакидали железок, банок, стекла. Нет прежней красоты на хуторе... а какие были цветы, земляника, черёмуха!..

На косогорах косили раньше траву, и был порядок. Чистили родники. Их много было и в Двориках, и около озера Кичигина. Забота великая была о природе.

Мне мой хутор дорог и сейчас. До сих пор сохранился тот старенький домик, где мы когда-то жили, даже, кажется, с той же крышей».

Мы прощаемся с Владимиром Владимировичем, желаем здоровья, долгих лет жизни, а на душе грустно: хочется тоже напиться родниковой воды, увидеть полноводную реку Сакмару, разлив до самого хутора и чистые цветущие косогоры.

 

Вера Чапчикова

Как мы шишки шелушили

Однажды, когда я пришла на очередной урок лесничества, мы с ребятами начали шелушить сосновые шишки. Они были разной длины. Мы все весело стучали по столу, выбивая оттуда семена. Мальчики вечно подшучивали над девочками, а мы, в свою очередь, не обижались на них (да что на мальчишек обижаться), но и к тому же было бы скучно, если бы они сидели как в рот воды набрали.

И вот наконец-то мы начали отделять семечки от чешуек, как вдруг наш лесничий достал две необычные по своему внешнему виду шишки.

Кто-то из ребят спросил: «Что это за шишки?». Лесничий сказал, что это шишки крымской сосны.

Цвет шишек сосны обыкновенной, какая у нас растёт, светло-коричневый. А шишки сосны крымской – тёмно-бежевые. Шишечки колючие, как иголки елей. Мне было очень жалко их ломать, но иначе никак нельзя было достать оттуда семена, пришлось «рушить» эту прелесть.

Я заметила, что, во-первых, семена крымской сосны были в 2-3 раза крупнее, чем у обыкновенной. Во-вторых, семена обоих видов сосен прикреплялись к крылышку, помещаясь в «вилочку». А вот у елей семена прикрепляются к крылышку, помещаясь в «ложечку».

В итоге после подсчёта семян у нас получились такие результаты: у сосны обыкновенной – 1000 штук семян, а у сосны крымской – 46 штук. Все эти семена поместились в моей ладони. Я представила, что если из каждого семечка вырастет дерево, то получится целый лес, в котором можно будет заблудиться всему нашему лесничеству. Вот так вот мы весело шелушили шишки!

 

Елена Борисова

Охотникам за кузнечиками

Хорошо писать про охоту и рыбалку мальчишкам: они с папами где только не бывают! Хорошо писать про охоту здоровым, а у меня аллергия почти на всё. И что же мне тогда делать, выдумывать что ли?

Мама меня послушала-послушала, да и посоветовала сначала узнать, а что же значит само слово «охота». И вот в словаре В.И. Даля я прочитала, что «охота» — это не только «ловля, травля и стрельба диких животных, как промысел и как забава», но и «состоянье человека, который что-либо хочет; хотенье, желанье, наклонность или стремленье, своя воля, добрая воля»; «страсть, слепая любовь к занятию, забаве». И тогда я вспомнила, как в одно лето охотилась за …кузнечиками!

Вы думаете, легко охотиться за кузнечиком? Его поймать очень сложно. Кузнечик сливается с зелёной травой, замирает, и разглядеть его нелегко. Если всё же вам тоже захочется поймать кузнечика, сначала нужно выбрать лужайку или полянку с сочной травой и цветами, присесть на коленки или даже лечь в траву и притаиться. Шевелиться нельзя, потому что это спугнёт насекомое. Когда же ты увидишь его на травинке или под листиком, надо плавно встать, не размахивая руками, затем тихо-тихо подойти к былинке или цветку и быстро накрыть кузнечика ладонями. Лучше, если ты сделаешь из ладошек маленький домик и накроешь добычу как будто шалашиком, а потом тихонько соединишь ладони у самой земли. Так кузнечик окажется словно в клетке или в сачке. Потом нужно потихонечку раскрывать руки, чтобы кузнечик не ускакал, и брать его нужно очень осторожно, чтобы не повредить.

Ножки у него тоненькие, как палочки, и все в острых крючочках. Тельце, как у бабочки, длинненькое и твёрдое, сверху прикрыто крылышками, а на шее словно воротничок. Глаза у кузнечика большие и выпуклые, а усики похожи на автомобильную антенну. Если его держать в ладошках, сложенных домиком, то он будет шевелиться, царапаться лапками, и это очень щекотно. Можно даже нечаянно открыть ладони и упустить свою добычу.

Дома кузнечика можно посадить в банку с травой, но ненадолго. Он может задохнуться. Большинство кузнечиков умирают дома из-за того, что они задохнулись в банке. Лучше всего взять крышку для компота – она с дырочками, но всё равно долго их дома держать нельзя. Когда вдоволь налюбуешься на своё сокровище, лучше выпустить его на волю, потому что без кузнечиков лето будет уже не таким весёлым и звонким. Берегите кузнечиков!

 

Светлана Давыдова

Грустит река

Бежит, струится наша речка вдаль по тернистому пути.

Светлей и радостней местечка во всей округе не найти.

Бобры, ондатры расселились в запрудах топких ивняка,

А раньше карпы здесь водились, была глубокая река.

Здесь птиц колонии гнездились: вороны, галки и грачи,

Весною шумно веселились, тебя не слышно, хоть кричи.

Но что случилось с нашей Боклой? Её не слышен голосок.

Она почти совсем засохла, повсюду тина да песок.

Мне дед рассказывал когда-то, как речку чистил весь народ.

Взяв по весне багры, лопаты, все выходили в огород,

Спасали речку, убирали весь мусор, камни и сучки.

Шли на работу как на праздник, трудились даже старики.

Теперь о речке все забыли. Зачем, кому она нужна?

Давно всё русло захламили, и заросла травой она.

Стоит Шихан, задумчив, грустен. Он помнит давние года,

Как люди место выбирали, чтоб поселиться навсегда.

Те люди были предки наши, пришедшие издалека.

И не нашли местечка краше: холмы, поляны, лес, река.

Идут года, проходит детство. Молчит Шихан, грустит река:

Когда ещё её коснётся благословенная рука?!