— Материалы выставляем общероссийского масштаба. Ведь многие моменты истории людям вообще неизвестны! Так, в позапрошлом году мы провели выставку-отчёт о поездке нашего сотрудника Владимира Михайловича Чубарева в Астану на Международный съезд памяти жертв репрессий. В прошлом — говорили о Сергее Королёве, потому что была памятная дата – сто лет со дня его рождения. Мало кто знает, что академик тоже отсидел! Наказание он отбывал в посёлке Мальдяк, где запросто мог бы сгинуть. Тогда США в плане освоения космоса вырвались бы вперёд. Королёв относился к политическим заключённым, и у него попросту отбирали пайки. Он буквально умирал от голода. Вслед за Сергеем Павловичем в лагерь попал бывший директор его завода и с трудом узнал сотрудника! Директору удалось защитить Королёва.

А в этом году мы приготовили выставку «Памятники и память» — фотографии лагерей и нынешних мемориалов на их месте. Кроме того, мы показали оренбуржцам необычную карту СССР. Это не физическая и не политическая карта, к которой мы все привыкли. На страну мы предлагаем взглянуть под иным ракурсом: на карте отмечены точки, где находились лагеря. Видите, она вся как будто усыпана розовыми ягодками? Особенно много их в Пермской области, Воркуте, Салехарде, Архангельске…

А ещё мы продемонстрировали фотографии знаменитых людей, отбывавших в своё время наказание. Писательница Евгения Гинзбург. Писатель Варлам Шаламов, описавший, в частности, «утилизацию» трупов на Колыме. Умерших в условиях вечной мерзлоты не хоронили. Замёрзшие трупы попросту составляли рядами в сараи…

А вот, например, певица, артистка Лидия Русланова. Она отбывала наказание в селе Изекан — населённом пункте между Братском и Тайшетом. Вышла только в 1953-м году. Или — прекрасный советский актёр Георгий Жжёнов, который прославился ролями разведчиков («Ошибка резидента», «Судьба резидента»). Тоже в своё время отбывал срок в одном из лагерей.

— Интересно, что он чувствовал потом, играя роли разведчиков?..

— А что чувствовал, допустим, наш знаменитый земляк Владимир Карпов? Он сидел за случайно брошенную фразу: «Почему Сталин приписывает себе то, чего он не делал?» По сути, только война спасла Карпова! Он только кровью мог искупить свои смелые слова. Ведь не только на передовой воевал, но и языков приводил. Только так люди могли доказать, что они горячо и преданно любят свою Родину. И он вернулся с войны, дожил до преклонных лет, даже написал книгу «Генералиссимус». То есть, несмотря на всё пережитое, преданность людей идеалам эпохи была впитана с молоком матери.

Мы ведём работу уже почти двадцать лет для того, чтобы это больше никогда не повторилось. Цель — рассказать, напомнить людям о том, что происходило в то время, как по Красной площади шли парады, когда выполнялись пятилетки, и складывалось впечатление, что лучше нашей страны нет.

— До наших дней не дожил никто из земляков, бывших в своё время «врагами народа»?

— К сожалению, нет. Последними были Виктор Иванович Бородин и Григорий Васильевич Ермаков, составивший свою «Книгу памяти жертв политических репрессий». Да и дети репрессированных сегодня находятся в преклонном возрасте: им уже под 70 и за 70. Я могу назвать несколько фамилий, которых коснулись репрессии. Это, к примеру, немецкие семьи, живущие в посёлке Пригородном, – Гернер, Шумахер, Маркварт, Пфоо.

Их родителей привезли сюда и поначалу держали в свинарниках и конюшнях. Не все знают, что наш драматический театр строили немцы, которых с Поволжья и с Украины сослали в Оренбург. Каждое утро их пешком гнали из Пригородного на стройку. А вечером, еле живых от усталости, гнали обратно.

Вспоминаю, как несколько лет назад я встретила в Пушкинском зале музея мужчину. Не помню, как у нас завязался разговор, но выяснилось, что он недавно приехал из Германии. В 90-х, как и многие этнические немцы, его семья вернулась на свою историческую родину, а через несколько лет у него, что тоже типично, проснулась тоска по России, какой бы она ни была. «Душа, — говорит, — не на месте». Он рассказал мне историю о своём отце. Его семья жила в Переволоцком районе. В военное время отца арестовали, скорее всего, по национальному признаку, и отправили в Оренбург. Как-то зимой они с матерью приехали навестить его – хотели передать тёплые сапоги или валенки. И когда они стояли около тюрьмы (той, что на берегу Урала), открылись ворота и оттуда вывели десятерых голых мужчин. Их повели в сторону реки. Мальчик узнал среди них своего отца и крикнул: «Папа!». А тот ему махнул рукой — мол, уйди… Больше он отца не видел.

— Известно, что создатель вашего музея Сергей Александрович Попов был сыном «врага народа».

— Да, он и сам был «врагом народа», выступал против разрушения церквей. Из-за этого он так и не смог защитить диссертацию. Люди, которые работали по его материалам (он писал исследовательские работы о Пушкине, Пугачёве), защищали диссертацию за диссертацией, а он вот не сумел…

Был расстрелян дед Александра Тимофеевича Шипилова, известный как капитан последнего судна, ходившего по реке Урал, – «Марина Грицадубова». Друг нашего музея Анастасия Сергеевна Казаринова в стихах описала судьбу своих родственников, которые отбывали срок на Колыме. А сотрудница Дома памяти Лидия Владимировна Стряпкова как-то принесла чемодан, с которым её мать вернулась из лагеря. А наказание она отбывала только потому, что семья жила зажиточно. В фанерном чемодане лежала пара обуви, плюшевый жакет и платок…

Недавно свою книгу о репрессиях, частично основанную на наших материалах, выпустили церковники. У нас в музее есть экспозиция, демонстрирующая расправу чекистов над священниками. Их расстреливали на слиянии Урала и Сакмары. Есть там такой островок… Такое же страшное место – внутренний дворик здания ФСБ (КГБ). Его можно увидеть, подойдя с Соляного переулка. Здесь, под мотор машины, заглушающий шум, расстреливали людей. Так что страшная слава не только у Зауральной рощи.

— Людмила Николаевна, а что для Вас вообще значит Ваша работа?

— Честно говоря, работа в музее — это работа на развалинах. Потому что очень часто люди выбрасывают вещи, которые являются частью истории. Смотришь, а на свалке то, чего нам в экспозиции недостаёт!

Мы с Розой Петровной Чубаревой стояли у истоков музея. На долгие десять лет мне, как жене военнослужащего, пришлось уехать из Оренбурга. Жила в Мурманске и Архангельске. А когда я вернулась — не узнала родной музей! Вошла в зал, затем в другой, и поняла, что музей живёт, процветает, расширяется. Хотя сейчас у нас выставочных площадей не хватает. При том, что нам есть что показать и о чём рассказать. И при том, что у нас шесть филиалов: кроме музея, есть ещё гауптвахта Тараса Шевченко, музей-квартира Юрия и Валентины Гагариных (я являюсь его заведующей), музей космоса в кадетском корпусе, музей-квартира Леопольда и Мстислава Ростроповичей и Дом памяти на проспекте Победы.

— Вам какой из них ближе к сердцу?

— Гагаринский. Я ведь жена лётчика. К счастью, меня и моего мужа миновала трагическая судьба Гагариных. После того как меня назначили заведующей этого музея, я также продолжаю поиски. Недавно нашла сокурсницу Валентины Ивановны, с которой они учились в медучилище и которая многое о ней помнит. Работает она сейчас в областной больнице. И я уже составила подборку фотографий из её архива, которая требует выставки. Она была комсомольским вожаком в медучилище. И даже спасала Гагарина от караула. Ну, знаете, бегали иногда курсанты в самоволку…

Не так давно Роза Петровна написала статью о девушках и женщинах, которые были знакомы с Юрием Гагариным. (Смеётся.) В годы моего детства была рубрика «Они знали Ленина», а у нас вот – «Они знали Гагарина»! Мы специально искали тех женщин, которые в юности ходили на танцы в лётное училище, спрашивали, помнят ли они будущего героя?..

Я нашла общий язык с сестрой Валентины — Таисией Ивановной Бардюркиной. Она даёт мне ответы на все возникающие вопросы. Недавно я пришла к ней в гости, и она мне показала фотографии: внучка Гагарина, Екатерина, вышла замуж!

— Если уж говорить о «работе на развалинах», то какая находка была самой шедевральной?

— Много уникальных старинных книг. Ломберный столик. Абажур 50-х годов, который мы поручили обтянуть специалисту и который сейчас «живёт» в доме-музее Гагариных. Детская кроватка 1940-х годов. Это сейчас в магазинах рядами стоят роскошные детские кроватки с балдахинами. А эта – простецкая, железная, со съёмной боковиной. Я сама на такой спала. Ведь почему я чувствую себя так уютно в доме Гагариных? Я прихожу и попадаю… к бабушке, возвращаюсь в детство.

Любая находка важна. Взять ёлочные игрушки, по которым можно изучать эпоху. Взять хотя бы куклу. Вот у нас в соседнем зале есть экспозиция «Игрушки двадцатого века». Сегодня девочки играют с фарфоровыми куклами. Моя дочь играла с куклой Барби. А в экспозиции стоит целлулоидная 50–60-х годов, уже из моего детства. Одна наша сотрудница принесла из дома куклу начала 20-го века вместе с приданым. С ней нянчилась её бабушка.

Свою работу нужно любить. То, что для одного человека кажется старьём, другой назовёт Стариной. Уже по одному определению можно узнать отношение человека к прошлому своего города, народа, государства. Мне, например, всё время хочется быть в прошлом. Пусть оно и не всегда хорошее…