* * *
Стремление к гармонии собой
порыв определяет к энтропии.
…Пока ещё Россию не пропили
и не проели - жвала дали сбой.
А едоки ведь не дурны губой –
из коммунизма все, где "Пьянству - бой!"
девизом был... По-боевому пили,
всё было, как на фронте: или - или,
шли, как на танк, к груди прижав бутыли...
По кухням русским шёл незримый бой,
как в популярной песне про ментов.
Кто первым рухнет: он ли, я ли, ты ли
в бурьян, белесый от дорожной пыли,
"принять на грудь" удар - всегда готов!

* * *
Вот укоризна: не о том пою, мол –
когда в стране такой перенапряг,
что сладкой пагубой натурам юным
и яд для новоявленных деляг.
Нужны иные песни, новый флаг
и новый гимн, и символы на гербе –
страна в таком перенапряге, ей бы
лишь живу быть, а что до прочих благ...
Мы мощь и волю соберём в кулак,
нам вырваться бы лишь из-под обвала,
что на роду у нас не раз бывало,
сбылось бы лишь, и этого не мало.
А там уж сам смотри: хоть стой, хоть ляг.

* * *
Когда не безвременье на Руси?
Нельзя сказать - воруют поголовно,
лишь большинство. Но плачут по голодным
и страждущим - без исключенья все:
и тот амбал с икринкой на усе
и на другом с кусочком балычиным,
и этот представительный мужчина,
седой, в очках и с томиком Мюссе, -
он тоже страждет - недоволен чином,
как большинство в гнездовье паучином.
Он моцион по утренней росе
вершит, не курит и на опохмелку
не пьёт с утра. Но хадж бесплатный в Мекку
не предпочтёт бесплатной колбасе.

* * *
Сравнительные подводя итоги
минувшего и нынешнего дня,
я рад тому, что в здравии родня,
и, стало быть, к нам милостивы боги.
А я пишу сонеты и эклоги
и так же плотен распорядок дня,
но, слава богу, не подводят ноги
и не сбивает с ритма толкотня.
А что до пресловутого огня,
которым именуют жар душевный,
от предков в генах до меня дошедший,
то он, по счастью, согревал меня,
и я в бесплодной скачке сумасшедшей
крылатого не запалил коня.

* * *
Когда на шестисотом «мерседесе»
я поутру в субботу выезжаю
в двенадцатом саду полить картошку,
что сильно сохнет на моём юру,
с собой я даже пейджер не беру,
а сотовый, тем паче, не беру –
что мне в саду до мировых красот
и новостей! С тех пор, как стал офшорной
сад для сибайцев зоной, травам сорным,
где среди них господствует осот,
пырей, сурепка, хрен и молочай,
даруется всё время, мощь и сила.
…В сады на иномарках мчит Россия –
к бунгало, на фазенды и в шале.

* * *
Пришла бы только первая строка
тропинкою к неведомому бору,
где горлицы гнездо, нора сурка,
свет солнца на стволах и на суках,
отлитых в бронзе, том, где воздух бодрый,
дыханье глубоко, печаль легка,
как в недоступной выси облака,
где с деревом общаешься, как с богом
языческим, не зная языка,
и ветвь - его зелёная рука -
удержит от поспешного рывка,
где хищный зверь не обнажит клыка
подобьем златоусского клинка.
...Была бы только первая строка.

* * *
Где слуги государевы прошли,
и с кистенём не ждёт удача татя.
А потому, напрасно сил не тратя,
все те, что от станка и от земли,
куёшь ли борону или кули
на мельнице во имя демократий
или иных благодеяний ради
тягаешь, зову разума внемли:
не доллары и даже не рубли –
на всех твоих счетах одни нули,
и, стало быть, в грядущем он - король
иль царь - не в этом головная боль,
или кто будет жрец, кто будет жрица
духовные, и на кого молиться,
а на кого плевать. Вопрос - доколь
вся эта тягомотина продлится? –
вот в этом вся трагическая соль.

* * *
О, побережья деревень и сёл!..
Не моря изумруд, но сумрак плёсов –
Потудань, Жиздра, Ведуга и Псёл1 –
здесь в воздухе не йодистая соль –
полынь, чабрец, гвоздика, донник, просо,
песка полевошпатового осыпь –
он жив, песок - сыпуч и, значит, гол.
По плечи в глину вбит ольховый кол,
к нему привязан ржавой цепью чёлн.
В мелодии виолончельной пчёл
тягучий мёд и клевера, и зноя
и жизненность сберегшая вода,
пожалуй, с тех времён ещё, когда
смеялся сын над наготою Ноя.

1Малые реки чернозёмной России

Бизнес-сонет
Российский урка (он же - бизнесмен,
от слова businness - дело), кто на дело
в России ходит? - то-то и оно! –
его и штормом не спустить на дно,
хоть сажей посыпай его, хоть мелом –
премерзок неизбывный аромат –
бери по персоналиям и в целом
чубайсов, ходорковских, хакамад,
их не берёт проникновенный мат —
несовместима, знать, с холёным телом
душа. А что ещё? – заморский вор,
верней чтоб капиталу сохраниться,
награбленное прёт себе во двор.
Наш урка сбагривает за границу.

* * *
Февраль, перевалив вторую треть,
расщедрился и стужей, и снегами.
Снег прежних дней, слежавшийся в пергамент,
позёмкой свежей начинает тлеть,
жжёт щёки хлёсткая борея плеть:
ты - от неё, она - к тебе, - кругами,
прелестный танец! - вчуже посмотреть.
Что видится в декоративной гамме
грядущего - предрешено богами:
уда, жерлица, вентерь, бредень, сеть;
гуляй во весь простор меж берегами -
они твои, Урал, Тобол, Исеть,
не оскудел бы лишь с махрой кисет
да не подвёл с заначкою сосед, -
глядишь, тем и превозмогём Багамы.

Из «Огородной книги»
Какие нам вопросы и задачи
диктует наступившая страда.
Народ сдаёт без боя города
и штурмом устремляется на дачи,
где самогону выпить или чачи
в охотку можно вдоволь и всегда,
но главное - предчувствие удачи:
там ждут нас солнце, воздух и вода, -
та в грёзах пестованная среда,
что и представить ты не мог иначе,
стремясь упорно к ней во все года,
а уж чертополох и лебеда –
мы их одною левою, тем паче –
у нас в любой работе череда.

* * *
От жизни минусуя час за часом,
что обретаем от того в плюсы? -
ну, бороды растут, ещё - усы,
всё меньше предстоящих встреч с начальством,
которыми уж и сегодня сыт,
в угоду чреву попиваешь чай свой,
а впрочем, за прогнозы не ручаясь
по части чёрно-белой полосы, -
что за подлянку, скажем, Уго Чавес
крапивой сунет Бушу Дж. в трусы,
мы - зрители,
А зритель иль освищет,
иль вызовет на бис, воздаст хвалу.
Ему в меню из зрелищ с хлебом пища
в любые времена была к столу.

* * *
Итак, живу, вычёркивая дни -
летят календаря сухие листья.
Не в тушь, но в душу омокаю кисть я,
и ость её там, в глубине, саднит.
Неодолимый бытия магнит,
что держит в этом суетливом мире,
не превозмочь ни рычагом, ни гирей,
ни тьма не размагнитит, ни огни.
А та кривая, как её ни гни,
куда-нибудь да вывезет, бесспорно,
прямым, как штык, будь большаком иль горной
тропою, что петляет, словно нить.

...А я - страды своей слуга покорный,
мне сеять, жать и сжатое копнить.

* * *
Ну разве не запомнишь хорошо
те времена прелестных патологий,
когда харчи давались по талонам,
и курево, и мыльный порошок,
и тот, сумевший сахару мешок
с поры застойной в месте потаённом
заныкать, тот давил в себе смешок,
а прочих пронимало до кишок,
что было, впрочем, в государстве оном,
переживающем за шоком шок,
в диковину едва ль, но смехом, стоном
и звукопроявлением иным –
едва ль когда поведают о том нам
цветистые плакаты со стены.

* * *
Порой, когда найдёт коса на камень,
и мерзлота расплавится в огне,
и умники схлестнутся с дураками,
я только что и разведу руками
и с книжкою Харуки Мураками
присяду в стороне на старом пне –
а что ещё приспело сделать мне?

Вопросы, что решаются веками,
решенья не имеют, что вполне
умом постигнешь, ощутишь боками,
будь пешеходом или о коне,
а то в челне на Яике иль Каме.

Вот так, глядишь, печаль-морока канет
на веки вечные в речной волне.

Весна
Весна - и Юж.Урал неподражаем.
Везде, куда ни пнёт твоя нога,
питаемые некими дрожжами,
прут в гору цены, стужи и снега.
Понятно всем - чать не жлобы, не жабы –
лови момент, минута дорога.

И в первом, и в другом, и в третьем разе
речь не о мороке и не о сглазе –
да усомнись, хотя б в какой из азий
подобная не процветает дичь?

...Весна. Листвою набухают почки.
Струят амбре оттаявшие кочки
навоза. И дела замёрзли в точке,
прогнозов утешительных опричь.

* * *
Погода как погода – колотун,
с ночи к утру со слякотью под вечер.
Но уж не мёрзнут птицы на лету,
хоть и студён он, юж.уральский ветер.
Щепа не примерзает к долоту,
крестьянин предвкушает колготу,
из замыслов лишь треть - под хвост коту,
с тем и смиримся, ибо март не вечен, -
блин масленичный озлатил плиту,
и, стало быть, не миновать посту,
что в горних высях загодя намечен.

Грядёт апрель - не избежать тепла,
а там, глядишь, водою истекла
зима, и время петь пернатым певчим.