Газета «Южный Урал» (номер от 14 марта 2012 г.) с похвальной оперативностью откликнулась на неё рецензией. Впрочем, по мере углубления в статью «Выставка пациента» у читателя крепнет ощущение, что автор прибег к совсем другому жанру. Скажем сразу – устроители выставки не скрывают (даже, как нам показалось, излишне на этом настаивают): художник Г. Устюгов – пациент психиатрической клиники. Что, к счастью, не мешает ему быть превосходным живописцем. Случай не уникальный: ведь не помешала болезнь проявиться гению Ван Гога и Врубеля. Если же шагнуть за пределы этого вида искусства, можно вспомнить и великого романтика в музыке Роберта Шумана. А может, страшно вымолвить, печальное обстоятельство даже помогло? Но оставим эту тонкую материю высоким профессионалам в сфере психологии творчества – нам состояться хотя бы как зрителям. Последуем же за автором южноуральской статьи. Здесь всё ясно. Ознакомившись с нормативами современной медицины, он сообщает: «Большинство исследователей не считает работы, созданные душевнобольными художниками (всё-таки художниками? – Е.П.), произведениями искусства». Нет справки, что сие – произведение живописи, стало быть, и говорить не о чем! Такой подход, конечно, подкупает простотой в употреблении, но не та ли это простота, что хуже воровства? Он удобен, ибо позволяет не напрягаться интеллектуально и не тратиться эмоционально, что невозможно, когда говоришь, тем более пишешь об искусстве. Хотя бы потому, что не всё и то арт-золото, на чём стоит удостоверяющий штамп.

И всё-таки… Наивно полагая, что главное на выставке – работы художника, мы, терпеливо преодолев частокол медицинской терминологии, ждали: что же о живописи? А ничего! Ничего, кроме нескольких общих мест – «плоскостная интерпретация пространства», «локальность тона», «аппликационная уплощённость рисунка», приложимых к чему и к кому угодно (а вся русская иконопись – разве не плоскостная интерпретация пространства, спросим мы). Да заглянул ли автор в залы? Он, например, сетует на отсутствие пейзажей, хотя пейзажи – и какие! – составляют добрую треть экспозиции.

Напрочь отказав художнику в праве на творчество и внимание зрителя, автор всё-таки роняет крокодилову слезинку на его бедную голову: «Ужасает удивительная толстокожесть людей, выставивших на всеобщее обозрение сокровенные излияния больной души». При этом ему и в голову не приходит, что своей публикацией он умножает «удивительную толстокожесть» ровно на тираж своей газеты. А вот читателю впору ужаснуться поистине болезненной подозрительности рецензента. Он подозревает, причём без каких-либо поводов, авторов книг о Г. Устюгове – в перехваливании художника, «известного в довольно узких кругах» (безошибочное мерило таланта!); друга художника Ю. Молодковца, не приехавшего на вернисаж, в том, что «видно, был занят важными делами» (читай: тёмными делишками); медиков – в разглашении врачебной тайны; «околохудожественную элиту» – в искусственно подогреваемом интересе к творчеству душевнобольных, и даже в том, что «брендом «Устюгов» прикрывается группа смышлёных дельцов, зарабатывающих деньги на имени раскрученного ими недееспособного художника». Понятно, что мы не имеем фактов для опровержения этой фантастики. Подумалось: может быть, автор «Выставки пациента» лучше осведомлён о людских пороках, чем мы, простодушные. И не стоило бы нам браться за перо, если бы в финале ядовитая стрела не была пущена в наш музей. Ну, это уж – извините!
Давно не доводилось читать рецензий в жанре доноса. Так и пахнуло затхлостью времён бульдозерных выставок и травли Неизвестных. Когда неутверждённое знаем кем творчество «не культивировалось в общественном сознании, тем более на выставках, да ещё в государственных музеях». А вот теперь крокодиловы слёзы ручьём: «И очень печально, что в этот нездоровый процесс втянуты работники музея, которые должны защищать национальную культуру от деградации». Узнаёте стилистику шедевра «Сумбур вместо музыки»? Людям старшего поколения нетрудно представить, какие судьболомные «меры приняты» последовали бы, будь «Южный Урал», как был он двадцать лет назад, «органом обкома КПСС». Но вот незадача: адресат выбыл…

«Мне абсолютно непонятно, – признаётся автор публикации, – чем руководствовались милые дамы от искусствоведения»… Не понятно – объясняем. Да – дамы, безусловно, милые, к тому же – знающие, ведущие дело профессионально и преданно. И руководствовались они, как всегда, запросами земляков, приученных ими за долгие годы интересоваться в искусстве живописи всем, что достойно интереса. И это – одно из магистральных (если нужно, назовём и другие) направлений работы немногочисленного, но боевого коллектива по защите национальной культуры, о чём так по-своему печётся Надежда Емельянова. Именно для этого каждая из «милых дам» сделала и делает неизмеримо больше, чем все доброхоты-охранители вместе взятые.

А на выставку Устюгова идите. По секрету: среди «пишущих на темы искусства», увы, встречаются люди, которые в этом самом искусстве – как евнухи в гареме: око видит, да зуб неймёт. Что им остаётся? Стоять на страже. И они стоят насмерть. Так что пока стража не задушила охраняемый объект в своих стерильных объятиях, идите и разбирайтесь в нём сами. У вас обязательно получится. Вы непременно поймёте, кто здесь пациент, а кто – художник.