От всей души поздравляем Раису Николаевну! Желаем здоровья, бодрости душа и неиссякаемых творческих сил!
 
Живые родники Раисы Клюевой
Нетленна во все времена мысль о том, что «нет пророка в своём отечестве». Как часто, опьянённые «пиром во время чумы», мы готовы сорваться в пропасть, не прислушиваясь к тем, кто сумел разглядеть «свет в самое тёмное время суток». Но когда в России начинает звучать громоподобный набат и нужны уже не пророки, а пастыри, спасители всегда приходят. Опорными столпами нашей культуры стали поэты, призванные «чувства добрые лирой пробуждать» и «истину царям с улыбкой говорить», и учителя, которые воспитали поколение победителей в Великой Отечественной войне и которые в нынешнее лихолетье стали последним рубежом, прочной плотиной, удерживающей разрушительные грязевые потоки, готовые в любую минуту обрушиться на наших детей.

Но когда поэт и учитель встречаются в одном человеке, рождается неиссякаемый душевный свет, способный вывести из самых «сумрачных лесов» и тёмных тоннелей. Так, Раиса Клюева, проработавшая в сельской школе двадцать восемь лет, ставшая настоящим краеведом села Буранное, воспитавшая немало талантливых учеников, среди которых известный в России и за рубежом писатель и драматург Фарит Нагимов, от стихотворения к стихотворению выросла в самобытного поэта с особой лирической интонацией и острым чувством трагедии сегодняшнего дня.

Учитель на селе – это и просветитель, и летописец, хранитель слова, истории, традиции. Сегодня, когда в глубинках повсеместно закрываются школы и библиотеки, больницы и клубы, окончательно разрушаются дороги и люди остаются отрезанными от внешнего мира, деревенская жизнь, лишаясь последних точек опоры, рассыпается на глазах, будто у прочных домов разбивают фундамент. В этой ситуации только учитель как вечный подвижник способен остановить распад, сохранить единую картину отечественной культуры.
Одной из таких попыток запечатлеть уходящее стала книга избранных стихотворений Раисы Клюевой «Грани добра». Для истинного стихотворца поэзия живёт во всём: в природе и истории, в быту и преданиях. Он не мыслит себя обособленно от предков и потомков, прошлое, настоящее и будущее для него нанизаны на единую ось, а душа пребывает в гармонии с небом и полем, лугом и садом, лесом и рекой. Потому пространство лирической героини Р.Клюевой подчинено двум временам: циклическому времени природы и линеарному времени истории.

«От февраля до января» ведёт свой поэтический дневник Р. Клюева, бережно перелистывает страницы лирического календаря: «Шагаю по зимам и летам Да годы несу за спиной». Человек, не разорвавший связь с природой, вовлечён в этот бесконечный круговорот сельским трудом, откликается всем естеством и на мартовскую оттепель, и на крещенский мороз, знает, что осень «того только в душу допустит, в ком высветит грани добра». А в любви, как и в природе, ожидает пора цветения, благоухания и увядания, но это не повод для грусти, потому что «в природе всё ведь повторится». В этом и есть залог бесконечности Бытия, доступный лишь тем, кто сумел «природе в глаза посмотреть».

От года к году, от весны к весне поколение первых детей Победы, к которому принадлежит Р. Клюева, хранит память о «песнях-плачах той поры», о похоронках, под тяжестью которых гнулись спины почтальонов, о бабушках, отмоливших у войны сыновей и внуков и «до счастья великого не додышавших шесть дней». Это тыловое поколение, не хуже фронтовиков знающее цену Победы, попало на стык эпох, застало трагический излом истории, где после неведомого «последнего катаклизма» Альфа и Омега поменялись местами. Где в мирное время родители идут на погост к детям, где только остаётся задаваться новыми проклятыми вопросами:

Зачем же в теперешнем мире
Остался от совести ноль?
Зачем полновластны в эфире
Стрельба, наркота, алкоголь?
Меняются времена, приходят новые поколения, но земля, на которой они живут, вечна. Она и скрепляет людей, разрешает все противоречия, поглощает в себя все русские беды:
Там дух мятежный бури просит,
Витает Лермонтова грусть,
Ликует болдинская осень,
Поёт есенинская Русь,
Там Бежин луг сверкнёт устало
Крылом ребячьего костра,
Там майской ночью рой русалок
Мелькает около пруда...

Село Буранное, где «тёплый хлеб в руках – к добру», где «и мудростью красивы… и горе от ума», стало для Р. Клюевой своеобразным увеличительным стеклом, через которое видна вся страна с её очагами возгорания и божественным светом. И все мы «приписаны к России, к уголку родной земли», где, вопреки всему, всегда сможем найти живые родники. Будь то народная песня: «Жива ещё душа народа, И песни мамины живут»; звон православного колокола: «Россия веру обретает,
Звонят, звонят колокола»; природа – хранитель сакральной народной мудрости: «…березы и осины с детства сказки шепчут мне».
Именно такими родниками – «Восьмым чудом из чудес» - наполнены стихи Р. Клюевой. В них «торжествует простота», «простота без пестроты», как сказано у Епифания Премудрого, потому что эта поэзия не написана, не придумана, а прожита. И из своей поэтической чаши Раиса Клюева, как радушная хозяйка, с материнской нежностью даёт нам, усталым путникам, напиться живой воды.

Михаил Кильдяшов, член Союза писателей России.

«Нас учили поэты»
Сижу в московской редакции. За окном неумолчно шумит автомобильное море Садового кольца, вдали, словно маяк – сталинская высотка на Кудринской набережной. Дождь и сумрак, а передо мной, выходя далеко за пластиковые пределы монитора, расстилается оренбургская степь, зелёная, заснеженная, расцвеченная закатами и рассветами, и где-то там, в бывшей морской впадине, прячется моя деревня – Буранка: это я читаю вёрстку книги избранных стихов Раисы Николаевны Клюевой «Грани добра», дышу осенними запахами, чую крапинки буранных снежинок на лице и поражаюсь меткой наблюдательности её поэтического взгляда.
Киргиз-кайсацкая орда
И степь кругом ковыльная
Верблюд-флегматик в никуда
Плывёт тропою пыльною…
В своём школьном детстве я думал, что Раиса Николаевна – немка, видимо, изучение иностранного языка накладывает на человека отпечаток: не по-деревенски худощавая, стройная и даже несколько чопорная frau в строгих очках, волосы, разделённые прямым пробором, собраны в тугой узелок на затылке… Кто ж знал тогда, что в нашем преподе немяза и руководителе моего выпускного класса таится такая русская, такая поэтическая душа.
Друг мой, я живу в России,
В русокосой стороне,
Где берёзы и осины
С детства сказки шепчут мне.
Вот ранним сентябрьским утром я гоню нашу корову по Советской к сборному пункту за околицей и заодно прихватываю бурёнку Раисы Николаевны. Через час мы встретимся в кабинете немецкого языка. «Гутен таг, их хайсе Фарит»… Конечно, я тоже не мог предположить тогда, что на этом громоздком, философско-математическо-поэтическом языке будут говорить со сцены герои трёх моих пьес. А сам я, с улыбкой вспоминая школьные уроки, наши барханы, наших коров и овец, буду пытаться шпрехать на гамбургской пресс-коференции.
Мы – счастливые советские ребята, нас, оказывается, учили поэты! В обычной и даже средней Буранной школе писали стихи преподаватели русского языка и литературы Мария Семёновна Никитина и Михаил Дмитриевич Бурцев - небось, сидит сейчас с удочкой на берегу райского озера и читает стихи ангелам…
Звон колокольный утром светлым
В душе его благослови,
Как зов прощающих нас предков,
Их дар надежды и любви.
Евгений Александрович Евтушенко в одном из недавних интервью говорил: «Образованность литературная была важным показателем при приёме даже в технические вузы, мне это кажется очень важным. А мы зачем-то переняли с Запада систему тестирования. Я считаю, что способности человека проверяются куда лучше, когда он пишет сочинение, то есть импровизирует. А эти опросники, которые у нас пытаются искусственно ввести, заранее человека загоняют в узкое русло ответа, из-за чего происходит стандартизация мышления. И в результате кругозор сужается, люди перестают читать книги, интересоваться искусством, историей своей Родины».
По широкой улице нашего села
Почтальон сутулится: ноша тяжела,
Ноша неподъёмная бед людских полна,
Похоронка горькая, сердце жжёт она.

…………………………………………
Почтальон сутулится, не видать лица,
Ноша тяжелёхонька: судьбы да сердца.
Данная книга, кроме факта искусства, есть предмет моей большой гордости за Раису Николаевну, за всех деревенских российских учителей - это знак качества, критерий уровня и чёткий показатель их морального и душевного состояния. Боже мой… в неустроенном, почти окопном сельском быту, замученные голодным и ревущим подсобным хозяйством, они умудрялись писать свои поурочные планы, проверять тетрадки, а по утрам, в стужу и зной, выскоблив из-под ногтей огородно-грядочную землицу, безупречные являлись к уроку, словно боевые офицеры, как маршалы детских сердец.
Если говорить о книге избранных произведений Р. Клюевой профессионально, то мне в её поэтическом дневнике не хватает личности автора, он словно бы прячется в круговерти листопада, размывается снежной завесой, а поэзия, как правило, исповедь самого поэта, в ней его сила и особая притягательность:
Я иду по траве молодой,
Под ногами ковёр луговой,
В небесах переливчатый звон,
Он, как я, в эту землю влюблён.

Фарит Нагимов, прозаик, драматург, заместитель главного редактора журнала «Дружба народов», Москва.

Раиса Клюева
* * *
Стихи! Вы для меня спасенье
В тяжёлый и сумбурный час.
Простите мне моё влеченье,
Когда в душе комок мученья,
Тогда цепляюсь я за вас.

И вот уже хватаю ручку,
Ищу обрывочек листка...
Как будто сразу стало лучше:
То он, великий и могучий,
Привет мне шлёт издалека.

Привет, надежду, озаренье –
Вдруг ярче неба бирюза.
Дерзну сказать, что провиденье
Решило мне помочь в мгновенье:
В углу сияют образа.


* * *
Сиреневое поле:
Шалфей цветёт.
Зелёное раздолье,
Не воздух - мёд!

И не жила как будто -
Та дума не нова,
Так пусть хоть на минуту
Всё станет трын-трава.

Июнь - мужик что надо,
С ума сведёт,
Ромашкой приласкает,
Крапивой обожжёт,

Дурман-травой опоит,
В полон возьмёт.
Сиреневое поле:
Шалфей цветёт.


* * *
Сыплет октябрь листвою
И запоздалым теплом.
В полдень тропой лесною
Рядышком мы идём.

Шорох листвы отозвался
Мыслям моим в унисон,
Будто в лесу заплутался
Дивный «Осенний сон».

Всё здесь пронизано светом,
Музыкой неземной,
Милостью бабьего лета
Одарены мы с тобой.

Милостью каждой былинки,
Духом увядшей травы,
Зеленью нежной хвоинки,
Хмелем осенней любви.


* * *
Тихая ночь морозная,
Издали слышен скрип,
Молодость чья-то звёздная
К радости тропку торит.

Молодость чья-то нежная
Поступью лёгкой идёт,
Зимушка наша снежная
За руку праздник ведёт.

В этой глуши таинственной,
В мире рождественских звёзд
Кажется, ты - единственный
В свете мечтаний и грёз.

Тихая ночь морозная,
Сил неземных волшебство,
Блеск мироздания звёздного
Празднуют Рождество.