Впрочем, возле дома на проспекте Дзержинского, 40 раскинулся даже не сад, а целый сквер. Если задаться целью и пересчитать все деревья и кустарники, то их вместе со свежепосаженными яблоньками – целых 166! И что это за деревья! Скажем, сибирская лиственница – настоящий феномен на оренбургских улицах. Дуб в черте города – тоже нечастый «житель». А ведь каждую из пяти лиственниц-красавиц (в пятнадцать метров высотой!) Алексей Афанасьевич вырастил буквально из семечка. Каждый дуб – из жёлудя. И что удивительно - прижились!

Но главное, что все эти деревья Алексей Афанасьевич, бывший командир учебного взвода, посадил в память о своих погибших солдатах. И почти каждое из них – и рябинка, и дубок, и тополь, и лиственница – носит имя ушедшего товарища.

- Здравствуй, Никита! Здравствуй, Серёжа! Здравствуй, Костя, - так иногда вполголоса обращается к деревьям командир-садовод. А в ответ – шум листьев… Лишних слов в аллее памяти не нужно.

…В Оренбург семья Шаевых приехала тридцать лет назад из Саракташского района. «Про таких, как мы, говорят: дерявенския!» – шутит ветеранская чета: участник Великой Отечественной войны Алексей Афанасьевич и труженица тыла Вера Марковна. Она большую часть жизни проработала сельской учительницей, а он - в школах и вузах военруком, пропагандистом, воспитателем по культурно-массовой работе.

После долгих мытарств по дежурным квартирам Шаевым в 1981 году дали квартиру в малообжитом тогда районе Степного посёлка – в самом конце проспекта Дзержинского. И почти сразу Алексею Афанасьевичу пришла в голову идея – облагородить пустошь возле дома. Сделать так, чтобы соседи глаз радовали да свежим воздухом дышали! А ещё – отдать долг тем, кого нельзя вернуть. Вот так и появилась аллея памяти, в которой «прописаны» не только боевые товарищи Шаева, но и его погибшие на войне старшие братья – Степан и Андрей.
- Кто подсказал идею? Не иначе, как Господь Бог. Может быть, для этого Он мне в бою и жизнь сохранил, - считает Алексей Афанасьевич. – Надо мной, видно, Его сила витает всю жизнь: подсказывает, как лучше сделать…

На фронт Алёша Шаев, выходец из бедной и многодетной крестьянской семьи, ушёл в 1941 году. В военкомате сказали: «Так тебе нет восемнадцати? Ну ничего, в военном училище дорастёшь!». Окончил ускоренное обучение в Оренбургском военном училище и получил под командование учебный взвод трёхсотой учебной дивизии (которая формировалась в основном из жителей Оренбургской области и Республики Казахстан).

- Такому сопляку доверили целый взвод! Но на войне как на войне! – качает головой Алексей Афанасьевич.
Дивизию направили на Юго-Западный фронт, потом – под Сталинград… Во время форсирования Дона в страшных боях погибло немало товарищей. А в январе 1943 года в донской станице Раздоры чудом уцелел сам Алексей.

- Шёл я от командира дивизии к своему взводу, и совсем рядом упала бомба… Меня засыпало мёрзлой землёй. Пролежал так сутки, пока нашли – ноги отморозил, получил контузию, - вспоминает Шаев. –Хотели ноги ампутировать, да лекарь какой-то вступился: «Я, говорит, над ним эксперимент проведу. Попробую на ноги поставить». И ведь поставил! Купал меня в марганцовке, отпаивал травами…

Вот только ребят своих я больше не видел. Отправили меня домой инвалидом: так и кончилась моя военная карьера.
За долгие месяцы, что Шаев провёл в военном госпитале, въелся ему в душу висящий над койкой плакат: «Движение – это жизнь!». С тех пор дал себе слово, что сидеть сложа руки не будет даже в глубокой старости. Так что в саду он, пока сезон, пропадает до поздней ночи: постоянно что-то вскапывает, пропалывает, обрезает, поливает… «Алёша, ты ночевать-то придёшь? А то давай я тебе на верстаке под балконом постелю», - не раз предлагала ему Вера Марковна.

Некоторые соседи саму идею аллеи памяти приняли (и принимают) в штыки. Бывает, выкапывают или срезают саженцы, объясняя это тем, что деревья и кустарники слишком затемняют квартиры: «Мы и на том свете успеем в темноте посидеть!». Алексей Афанасьевич потом переживает… Хотя корреспондент «Вечёрки», побывав в гостях у Шаевых, чьи окна выходят на ту же солнечную сторону, возражает: деревья растут слишком далеко, чтобы что-то затемнять… В квартире очень солнечно.

Одно время аллею облюбовала для вечерних посиделок местная шпана разных возрастов. Бывало, придут в гости дочери с внуками (кстати, внуков и правнуков у Шаевых – шестнадцать человек!), а под окном – мат-перемат. «Деда, - спросил однажды внук, - а на каком они языке говорят?» «На английском», - отшутился Алексей Афанасьевич. «Деда, а переведи!» - «Не могу, милый, я немецкий учил!»

С такими незваными гостями военрук Шаев периодически проводил воспитательную работу.
- Ты вот зачем сюда каждый день приходишь? Чего тут сидишь? – обратился он как-то к развалившемуся на скамейке пьянице из соседнего двора.
- Ну, тут красиво, уютно, нравится тут бывать… - пожал плечами тот.

- Так давай я тебе саженцы дам, расскажу, что с ними делать. Постараешься, будет и у тебя во дворе такая красота. Возьмёшься?
Пьяница только пальцем у виска покрутил.
В конце концов, чтобы выжить из садика подобную публику, домоуправлению пришлось убрать отсюда скамейки. Стало не так удобно, зато сомнительный контингент и в самом деле убрался вон.

Из родной деревни Богословки Шаевы привезли пласт земли. И цветут теперь на аллее «богословские» сентябрята, дикая морковь, ковыль, принялась даже ежевика.
Шестьдесят три года живут Алексей Афанасьевич и Вера Марковна душа в душу, смотрят друг другу в глаза. А за окном - живой, цветущий и зеленеющий памятник всему, что они любят. Руками сотворённый и выращенный, оберегаемый сердцем…