Обеспокоившись происходящими событиями в стране, оренбургский губернатор и наказной атаман Оренбургского казачьего войска Я.Ф. Барабаш в конце ноября 1905 года обратился к главе города. В своём письме он просил «до минования смутного времени» увеличить штат полиции и для ускорения решения этого вопроса собрать чрезвычайное заседание городской думы.

Члены городской думы признали возможным увеличить штат и жалованье городовым только при условии, «чтобы со стороны Городского Управления был установлен контроль над деятельностью и составом полицейских чинов в виде особой комиссии из гласных городской думы». Подразумевалось, что комиссия из гласных будет вести наблюдение за личным составом городской полиции, распределением постов, деятельностью постовых городовых, «а равно и за тем, чтобы ни городовые, ни ночные караульщики не отвлекались бы никакими посторонними занятиями от исполнения своих прямых обязанностей».

В этот период в городском полицейском управлении состояли на службе 104 человека: полицмейстер, коллежский асессор Б.О. Розенберг, его помощник Л.А. Чоглоков, 4 пристава, 5 помощников приставов, 20 постоянных старших городовых, 84 младших городовых.

Должностные оклады низших полицейских служащих уступали в несколько раз годовому жалованью военных чиновников. Размер оклада околоточного надзирателя составлял 350 рублей в год (29 рублей 16 копеек в месяц). Старший городовой получал 180 рублей в год (15 рублей в месяц).

В 1884 году в Оренбурге был образован новый, четвёртый по счёту, полицейский участок. В первой части города несли службу 40 караульщиков, во второй - 28, в третьей - 30, в четвёртой - 25. В городских поселениях, в которых проживали более двух тысяч человек, число городовых определялось из расчёта не более одного городового на каждые четыреста душ населения.
 
Не дом, а конюшня
Было принято решение с 15 мая 1906 года увеличить численность городовых на 77 человек (16 старших и 61 младших городовых). Требовались средства на вооружение вновь принятых на службу сотрудников и дополнительное обеспечение их семей жильём.

Ещё в конце 80-х годов XIX века было введено в практику обеспечение материальных нужд полиции за счёт финансовых возможностей органов местного самоуправления. Из Министерства внутренних дел в 1906, 1907, 1908 годах на содержание полицейской команды городу Оренбургу выделялось по 26 800 рублей.

Обращаясь в начале июня 1906 года в городскую управу, полицмейстер, коллежский советник С.А. Быбин писал: «Принятые на службу чины, согласно дополнительному штату, за отсутствием для них помещений до сего времени размещаются с жёнами и детьми в сараях, конюшнях и во дворах на открытом воздухе. Бывший 30 мая дождь вымочил всё имущество, располагающееся во дворах городовых, и сами они с семьями должны были искать приюта при постоялых дворах, каковая отлучка нежелательна в интересах службы. Прошу поспешить с отводом помещений для вновь принятых городовых».

Как следует из архивных документов, вопрос с предоставлением дополнительных квартир для оренбургских городовых оставался нерешённым до ноября 1906 года. У городской управы не было возможности сразу разместить членов семей городовых как в уже существовавших для этих целей городских зданиях, так и в съёмных домах у частных лиц.

Каждому – по револьверу
Не лучшим образом обстояло дело и с вооружением новых сотрудников правоохранительных органов. В обращении С.А. Быбина к главе города 105-летней давности говорится: «Имевшие место за последнее время неоднократные нападения на сотрудников полиции и убийства последних указывают, что чины полиции при исполнении служебных обязанностей должны быть вооружены настолько, чтобы могли отразить произведённое на них нападение.

Городовые вверенной мне полиции не все снабжены револьверами, а только 61 человек имеют револьверы, большинство которых плохи и требуют значительного ремонта. Что же касается шашек, то часть их поломаны, у некоторых имеется только эфес, и все клинки представляют собой мягкие железные полосы, к отточке не годятся.
Уведомляя об этом, покорнейше прошу Ваше Высокородие не отказать в распоряжении о ремонте имеющихся револьверов, приобретении 60 новых револьверов с потребным количеством патронов и о замене всех имеющихся шашек по числу городовых новыми, отточенными, а также о приобретении 100 экземпляров портупей, боевых ремней и 120 комплектов кобуры».

На выделенную сумму в размере 125 рублей необходимые закупки были сделаны. Городской управой было приобретено 20 шашек, 14 кобур, 34 боевых ремня, 20 портупей с темляками. Далее решался вопрос о выделении дополнительных средств на приобретение недостающих экипировочных вещей.

В адрес губернского правительства в апреле 1908 года из российского Департамента полиции поступило предписание. В нём говорилось о необходимости приобретения для полицейских города «несколько тяжёлых», но «доступных в цене» панцирей офицерского образца по 15 рублей за штуку и щитов стоимостью 5 рублей. Подчёркивалось, что приобрести их «весьма желательно», так как «при исполнении своих обязанностей чинам полиции, особенно при производстве обысков, оказываются вооружённые сопротивления». Распространялась данная продукция Санкт-Петербургским столичным попечительским обществом о домах трудолюбия. Сохранился рекламный плакат с изображением и описанием параметров данного обмундирования. Узнаём, что складные панцири и головные щиты, изобретённые полковником В.Ф. Галле и капитаном К.К. Задарновским, «маузерами и всеми другими револьверами не пробиваются». Вес панциря составлял около 17-19 фунтов (1 фунт – 409,5 граммов. – О.С.), размер: длина 14 вершков (1 вершок – 4,5 см. – О.С.) и ширина 12 вершков. Размер головного щита: длина 12 вершков, ширина 9 вершков.

К 12 июля на счета оренбургского казначейства из сметы Министерства внутренних дел была переведена авансовая сумма в размере 30 рублей на приобретение «ящика предохранительных панцирей и щитов» для оренбургских полицейских чинов.

На смену полицейским - дворники
За счёт пребывающих в Оренбургский край политических ссыльных и путём естественного прироста численность населения города быстро увеличивалась, и в 1912 году составила 145 824 человек. Соответственно увеличивался и объём работ правоохранительных органов. В рапорте губернатору Н.А. Сухомлинову от 26 июня 1912 года полицмейстер докладывал: «Вступив в должность полицмейстера, я с прискорбием убедился, что способ охраны города ночью далеко не достигает желаемой цели. Вследствие крайне ограниченного количества нижних полицейских чинов полицейских постов очень немного даже на центральных улицах, окраины же в отношении полицейской охраны обречены на полную беззащитность, так как там на протяжении многих вёрст совершенно не имеется полицейских постов и население предоставлено само себе. Ночные сторожа хоть и существуют, но они никакой пользы в смысле действительной охраны не приносят. Чины полиции воздействия на них не имеют, так как за неисполнение ими своих обязанностей можно привлечь к ответственности в общем судебном порядке. Дела затягиваются на несколько месяцев и оканчиваются наложением ничтожного штрафа. Очень часто домовладельцы отказываются держать ночных сторожей, и пока возбуждённое против них в судебном порядке дело разрешится, улица останется без надзора.

Отсутствие в домах дворников лишает возможности не только чинам полиции, но и частным лицам получать необходимые справки, так как в большинстве случаев владельцы домов Оренбурга – люди торговые и почти целые дни проводят вне дома. По той же причине встречается большинство затруднений по выполнению требований чинов полиции – обязательно наблюдать за порядком и безопасностью проживающих в доме.

Мостовые и тротуары содержатся грязно, очищаются редко, и вообще не существует правильной постоянной очистки их. Бороться с таким ненормальным положением чинам полиции очень трудно, так как за отсутствием во дворе дворника приходится обращаться с требованием по очистке к домовладельцу. А так как требования такие предъявляются рано утром, почти на рассвете, когда и должна начаться очистка, то такие требования вызывают со стороны домовладельцев справедливые нарекания и неудовольствия за то, что им не дают спать. Такие инциденты бывают очень часто, но всё-таки улицы остаются неочищенными, так как лично домовладелец, конечно, подметать улицу не будет, а специального для этого лица не имеется.

В таких случаях все мероприятия со стороны чинов полиции сводятся к составлению протоколов, по которым виновный в неисполнении требований через несколько месяцев подвергнется ничтожному штрафу.

Дабы устранить описанное мною ненормальное положение дела на улицах и в усадьбах, является необходимым издать обязательные постановления, предъявляющие требования к владельцам имуществ содержать дворников и ночных сторожей и регулирующие обязанности последних».

Не за страх, а за совесть
В заключение хочется познакомить читателей с выдержкой из приказа №1 от 1 января 1916 года оренбургского уездного исправника И.П. Лепихина, который так наставлял своих подчинённых: «Недостаточно для благополучия населения полиции только вести борьбу с преступностью и преступниками. При расследовании случившегося преступления полицейский должен помнить, что он является стороной наступающей и для осуществления своей наступательной тактики должен выдвигать на первый план: сообразительность, находчивость, смелость и быстроту приёмов; не должен теряться, в каком бы ни оказался положении, стараясь найти выход из самых трудных обстоятельств. Сплошь и рядом бывают случаи, когда от какой-нибудь простой удачной мысли раскрывалось целое преступление. Всё это достижимо лишь тогда, когда полицейский чиновник знает службу, сознаёт всю серьёзность лежащих на нём обязанностей и отдаётся делу не за страх, а за совесть. Кроме этих качеств, требуется ещё: ревность к службе, умение хранить тайну, безусловная честность, корректность во всех его действиях, закономерность таковых, вежливость и настойчивость при исполнении своих законных требований». Во-первых, от полицейского требовалось в каждом отдельном случае ставить себя в положение обращающегося, во-вторых, «помнить, что чин полиции – для публики, а не наоборот», а также не забывать, что «правительство, вознаграждая и поощряя за службу, вправе требовать ревностного исполнения обязанностей».