Тем более что «горькая и мужественная эта юбилейная книга сегодня как никогда раньше становится остро актуальной, жизненно необходимой, поскольку никогда прежде ещё не было в мире такой остервенелой ненависти к нашей Победе, к нашей истории, к РУССКОМУ СОЛДАТУ-ПОБЕДИТЕЛЮ! В лучшем случае - подвиг целого народа хотят отодвинуть (задвинуть!) в самый тёмный и дальний исторический угол, превратив его в непотребный миф, в некую «сказку», в небыль, в ненужное прошлое, которого едва ли не следует стыдиться», - с негодованием пишет в предисловии к сборнику его составитель Геннадий Красников.

Достойным отпором клеветникам стала антология, которую в аннотации по праву назвали своего рода «Илиадой» о Великой Отечественной войне. В этом коллективном эпосе представлено творчество поэтов-фронтовиков (начиная с самых известных – А. Суркова, А. Твардовского, С. Гудзенко, В. Винокурова, Ю. Друниной и многих, многих других); «детей войны» (Н. Рубцова, Ю. Кузнецова, С. Куняева, В. Высоцкого…) и современных поэтов, так или иначе вставших на защиту нашего великого прошлого. Так мощными строками отвечает «либерастам», любящим это самое прошлое «переосмыслить» и «переоценить», их современница Юнна Мориц:

«Мы Гитлеру равны?..
Да он – родной ваш папа!
Теперь вы влюблены
В культурный слой гестапо.
… А мне, мерзавке, жаль,
Что гибли наши парни
За бешеную шваль
На русофобской псарне!»

…Вроде бы писать о войне надо страшно. Так, чтобы «всё, что от меня осталось, в соседнюю канавку утекло»; так, чтобы солдат «размазывал по лицу не слёзы, а свои голубые глаза», так, чтобы «ты в разорванном лежишь противогазе, и бьётся локон твой у синего виска»; так, чтобы у читателей-потомков в запале романтической воинственности не возникало желания этот опыт повторять… Всё это верно! Но подавляющее число поэтов-участников войны, представленных в основных разделах книги: «Если завтра война…», «Вставай, страна огромная!», «Запас прочности», «А нам судьбу России доверяли», как раз не очень стремились смаковать такую правду. Они скорее «шли на бой, спасая красоту…». Ждал своей участи в берлинской тюрьме наш оренбургский Муса Джалиль и у подножия гильотины оставил стихи – всем известно, какие: горькие и могучие, но – не испуганные, не циничные и не страшные…

«Платочек в руку на прощанье
Вложила мне моя любовь,
И вот его к открытой ране
Прижал я, чтоб не била кровь.
…Я шёл на смерть за счастье наше
И не боялся ничего.
Пусть кровью мой платок окрашен,
Но я не запятнал его».
(М. Джалиль, 1942 г.)
Какая завидная сила духа - даже в бою сохранить «ненужный», архаичный ныне романтизм! Листаешь книгу и видишь этих солдат-поэтов, не бесстрашных и не бессмертных, но всё же оказавшихся выше «слишком человеческого».
Их погибшие товарищи остались в памяти и на бумаге не изуродованными трупами, но друзьями и героями (как в хрестоматийном стихотворении «Зинка» Юлии Друниной, посвящённом памяти однополчанки – Героя Советского Союза Зины Самсоновой). А их задушевные и вместе с тем бодрые песни давно уже стали народными («Одержим победу» Евгения Долматовского превратилась в «Лизавету», которую часто слышишь в исполнении казачьих ансамблей).
«И вот – звенит передовая,
И «мчится тройка почтовая»,
Эх, по траншее фронтовой!
И в этой песне величавой
Такая ширь, такая даль,
Что даже немцы нам кричали:
- Nocheinmal! Nocheinmal!»
(Юрий Белаш)

И вот таким жизнеутверждающим строкам веришь ничуть не меньше, чем кровавому натурализму.
Хотя страшных образов в книге всё же достаточно. Вот «гранитный дом снарядами пронизан, навылет – окна, этажи – насквозь, как будто смерть взобралась по карнизам…», вот убитая женщина, что «лежала, свесясь головою, над чёрной бездной битого стекла…» и - «… Её лицо, забрызганное кровью,
Уже лишилось линий и примет,
Но, как живой, стоял у изголовья
Её весёлый, радостный портрет.
И всем, кто видел скрюченное тело,
Казалось вдруг, что женщина тепла,
Что карточка от ужаса темнела,
А мёртвая смеялась и жила».

… Подчас более жёсткими и горькими кажутся стихи потомков, представленные в разделе «Когда играют марш «Прощание славянки» (кстати, с гордостью отметим, что сюда вошли и стихотворения 24-х оренбургских поэтов – Геннадия Хомутова, Аллы Кирилловой, Михаила Кильдяшова, Варвары Заблицкой, Дианы Кан, Антонины Мелешко и многих других, в том числе - автора этой рецензии):

«Дворовые свистят мальчишки,
А он, контуженный войной,
Шагает так без передышки
С конца последней мировой.
Его назад ведут, в квартиру,
А он – по комнате ходить.
Так что придумать нужно миру,
Чтобы его остановить?
Так, нас в лицо не узнавая,
Чеканит время тишины
Забытый в днях победных мая
Безумный маятник войны».
(Ирина Семёнова, «Майор»).
А подчас – и более трогательными, как, например, «Старое фото 44-го года» Любови Стояновой:
«Мой маленький лейтенант
В пилотке – чуть набекрень.
На гимнастёрке – в обхват –
Широкий тугой ремень.
На худенькой детской ноге –
Тяжёлый чёрный сапог…
Но сколько же силы тебе
Дал от рождения Бог!»

… Кажется, что сборник не обошёлся без ложки дёгтя. Кажется, что «дёготь» - в названии книги. Чуть ли не на каждой странице сияют, кровоточат, дымятся порохом великолепные, мощные строки; каждая – потенциальный заголовок, для которого призыв «Ты припомни, Россия, как всё это было!» поначалу кажется слабоватым… Но это – строка из одноимённого прекрасного стихотворения Михаила Анчарова (1923 – 1990). Добравшись до него, понимаешь, что более простые и лиричные слова для объединения всего сказанного в антологии найти трудно:

«Ты припомни, Россия, как всё это было,
Как полжизни ушло у тебя на бои,
Как под песни твои прошагало полмира,
Пролетело полвека по рельсам твоим…
Я люблю и смеюсь, ни о чём не жалею.
Я сражался и жил, как умел – по мечте.
Ты прости, если лучше пропеть не умею.
Припадаю, Россия, к твоей красоте».

А нам остаётся с поклоном поставить на полку эту поэтическую «Илиаду». Её появление в городе особенно уместно сегодня, в день начала войны, перемоловшей миллионы судеб, но невольно открывшей целое поколение замечательных поэтов.