Всякая уважающая себя дама обязательно владеет каким-нибудь рукоделием – дачница она, может быть, хорошая, или шьёт, как Марья-искусница, или блины вкусные печёт…Елена Владимировна успешно справляется со всеми этими делами. А кроме того, увлекается макраме и вяжет вещи на всю семью. Макраме, если кто не знает (многие современные женщины, увы, точно подзабыли, что это такое) - это вид рукоделия, основой которого является узелок. Первоначально он служил для соединения двух нитей. Но постепенно усложняясь, узелок приобрёл декоративное значение, и теперь с помощью узелков некоторые умелицы создают такие чудесные вещи, что они способны украсить любое жилище.

Не знаю, подсознательно ли Елена Владимировна выбрала это занятие, но только связывает она в узелки ещё и разноцветные нити человеческих судеб - родственников своих и мужа Николая Сергеевича Колесникова, имена которых давно уже канули в Лету. Результат порой выходит такой, что кто-нибудь из ныне живущей родни, услышав об очередном расследовании, обязательно хлопнет себя ладонью по лбу:

- Вона чё! Правильно, значит, покойная бабка Варвара говорила: родственники они нам! А мы-то и не знали, откудова родство…

В семейном летописном альбоме родословная двух родов – Колесниковых и Плехановых (девичья фамилия Елены Владимировны) – прослеживается до седьмого колена и заканчивается (пока!) началом XIX века. Кроме этих фамилий, вплетаются в историю семей и Жигловы, и Щетинины, и Шишулины, и Егоровы…

Началось всё, по её признанию, с того, что в 1996 году решила на свадьбу племяннику Виталию сделать особый подарок. Пришло в голову нарисовать семейное генеалогическое древо. Маленькое тогда оно вышло - в несколько веточек. Зато со временем разрослось и насчитывает теперь на своих стволах более семидесяти имён. Корни древа уходят глубоко в историю, однако изучение происхождения рода ещё только начинается, обещает Елена Владимировна. Её занятие давно переросло границы простого увлечения. Хотя, казалось бы, что удивительного можно найти в судьбах двух крестьянских родов, один из которых переселён в Оренбуржье из Самарской губернии, а другой убежал от голода из самой Украины? Заведомо нет среди предков ни графов, ни князей. Или так: была бы Елена Владимировна, например, профессиональным историком или архивистом - тогда сам Бог велел… Но в том-то и дело, что вместе с мужем, заслуженным работником ЖКХ, трудится она инженером в одной из самых «приземлённых» контор - в областной государственной жилищной инспекции - и занимается делами, далёкими от возвышенных, – вечными жалобами жильцов на протекающие краны, ржавые трубы – в общем, всем тем, что у нас называется каждому понятным лихим и безнадёжным словом «коммуналка».

А вот, поди ж ты, рассматриваешь альбом с родословной и видишь, с каким трепетом, любовью и тщанием относится исследователь к каждому имени, к каждой судьбе, как будто без этого что-то важное исчезнет из сегодняшнего семейного благополучия. А может, так оно и есть? Просто разучились мы понимать сущность глубинных процессов, из которых в прошлом склеивалось, исподволь формировалось наше настоящее? Как мы, например, сейчас своими руками творим будущее…«Ленивы мы и нелюбопытны», - горько заметил классик. «… где не чтят мёртвых, там не любят живых», - вторит ему народная мудрость. Обычные анкеты на каждого вновь найденного предка, которые Елена Владимировна заполняла в архивах («сто рублей за справку – ты с ума сошла!» - возмущались-недоумевали не только коллеги по работе, но и близкие), с помощью свидетелей или родственников, каким-то метафизическим образом превратились в потрясающие свидетельства нашей общей – такой непростой и совсем не убогой, как ни убеждают нас либеральные, глубоко не любящие Россию деятели – истории.

Вот лишь крохотные выдержки из исследования рода. «Колесников Сергей Степанович. Родился в 1930 г. в деревне Кишаловка в многодетной семье… В войну вместе со взрослыми работал в поле трактористом… Своими руками вместе с женой построил дом. Тесть Жиглов Иван научил Сергея Степановича выкладывать печи. Печи получались изящными, в них не было ничего лишнего. В их доме была русская печь. Антонина Ивановна пекла в печи хлеб и пироги. Когда в 2003 году в дом провели газ, печь разбирали с сожалением…»
 
И рядом судьба супруги Антонины Ивановны. «Родилась в степях Казахстана, когда семья скрывалась от раскулачивания. Работать начала рано – с 13 лет, в лесхозе… Кроме обычной регистрации брака с Сергеем Степановичем в сельсовете 17 октября 1954 г., они съездили в Бузулукскую церковь и обвенчались… Разгружала вагоны на станции, занималась воспитанием детей, помогала мужу строить дом… В 2004 г. отметили с мужем золотую свадьбу. Когда мужа не стало – сникла, потеряла жизненный стимул. Почти перестала есть, заболела. Переехала жить к дочери и в тот же год умерла».

«Степан Колесников рано остался без родителей. Его отец пел в церковном хоре, поэтому Степана прозвали «монашенком… После женитьбы переехал в д. Кишаловку в дом тестя. У них было крепкое хозяйство. В годы репрессий их хотели раскулачить, но они зарезали корову, и их раскулачивать передумали… В годы ВОВ был призван на фронт, воевал. Зимой 1942 демобилизован по ранению и контузии… В 1966 г. похоронен на деревенском кладбище. …В 1970 г. Киншаловки не стало. Но каждую Троицу на месте, где стояла деревня, собираются бывшие жители и их родственники. Накрывают столы на поляне, и за разговорами выпивают, вспоминают былое и рассказывают о настоящем…»

Если бы анкеты из семейного альбома касались только истории одного рода, то и тогда бы они имели замечательную ценность. Но есть за всем этим гораздо большее, чем просто родословная двух семейств. Своё, родное, неизбывное встаёт у каждого, кто читает бесхитростные свидетельства, добытые в архивах, в ходе переписки с ведомствами Министерства обороны, ФСБ… Если это всё чужая история, то отчего же так щемит сердце, будто родные судьбы глядят на тебя с этих с любовью оформленных страниц?

«Распалась связь времён», - с ужасом восклицает Гамлет, когда видит, как на свежей могиле его отца, датского короля, играют свадьбу вдовствующей королевы и брата усопшего и возводят пышные дворцы "новой жизни". "Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые..." Не знаю, не очень уверен в справедливости классической тютчевской формулы. Тем более что противостоит ей не менее известная: «Не дай вам Бог, жить в эпоху перемен!»

В «роковое» время жить страшно: смена эпох, разрушение привычного уклада жизни вплоть до поругания прежних святынь, возникновение новых, часто до отвратительности чуждых форм жизни… Люди теряются в непонимании: куда всё девается, почему рушится, где спасение? На юру, продуваемом ледяными ветрами истории, человек ищет опору и понимание сути происходящего. Кто-то ударяется в оккультизм и безверие, кто-то ломается под ударами судьбы и становится равнодушным и озлобленным, а кто-то пытается обратиться к истории рода. И видит тогда, что и времена хуже были, и жили беднее и страшнее, но выживали, выстаивали! И семьи не распадались, и детей не бросали, и наркоманами не становились, превращаясь в животных на глазах собственных чад. Можно позавидовать детям Елены Владимировны Константину и Ольге, которые подростками, пять лет назад, в самый разгар поисков, стали активными его участниками. Таких уроков истории в школе сейчас не преподают. А и в учебники, признаётся Елена Владимировна, пришлось залезать по уши. Иллюстрацией к коллективизации, несправедливому гонению со стороны советской власти, героическому подвигу простых людей на фронте и в тылу стали для неё и её детей судьбы родных людей, словно вышедших из смутной пелены истории, – страдавших, но не проклявших никого, растивших детей, строивших новую жизнь и тихо, по-православному, уходивших из неё – надорванные непосильной работой, израненные, измученные, но благодарившие при последнем вздохе Бога и просившие прощения у тех, ради которых они и положили жизни и судьбы.

Описывая судьбу своего деда Ивана Михайловича Плеханова, погибшего в бою в 1942 году у деревни Соболи Тверской области, Елена Викторовна, не имея точных данных, бросается изучать историю тех сражений.

- Анализируя место гибели и исторические события, делаю вывод, -пишет Колесникова, - что Иван Михайлович, возможно, участвовал в следующих операциях… И далее перечисляет, как заправский историк:
- Калининская наступательная операция, Сычёвско-Вяземская, Ржевско-Сычёвская…

Имя Ивана Плеханова изначально выбито на одной из гранитных стел городского мемориала на площади Победы у Вечного огня в Орске. А вот имя другого деда – по материнской линии – Ильи Фёдоровича Егорова его внучка вернула, можно сказать, из небытия. Не то чтобы совсем не знали о фронтовике при жизни, но оказалось после смерти, что в военкомате, откуда пацаном уходил Егоров на фронт, таковой среди призывавшихся не числился. Пришлось начинать самостоятельный поиск. Из Центрального архива Министерства обороны РФ получила Елена Владимировна справку о том, что дед воевал храбро и был награждён медалями «За боевые заслуги» и «солдатским орденом» «За отвагу». Недавно семья Колесниковых получила ответ военкома, что имя солдата будет включено в «Книгу памяти Челябинской области».

Спорят сейчас во все лопатки, какими должны быть школьные учебники по истории страны - и толерантными-то, и антисталинистскими, и по-новому отражающими предшествующие события. «Всё по-новому да по-новому, а когда же по-доброму?» - вздохнёт иной раз наш народ. Родословные альбомы, подобные тем, который составляет Елена Владимировна с детьми, ценнее любого учебника уже тем, что рассказывают историю не учёные профессора с той горы, откуда очередной ветер дует, а родные люди, связанные с тобой общей кровью, на которой и взошло это самое родовое древо. Жаль только, что такие уроки случаются далеко не в каждой семье.