Профессии звонаря не существует. Это хобби, призвание или послушание.
Александр Васильев

«Запретить как мешающие пролетариату»
Первый удар колокола разнёсся над Оренбургской крепостью в год её основания. Строители возвели деревянную церковь в честь Успения Пресвятой Богородицы. В это время в «отставном» Орске разбирали ветхое здание храма. Духовное управление решило перевезти колокол церкви в оренбургский собор. Контора строений приказала установить на колокольне дубовые столбы, на которых и закрепили самый большой в Успенском соборе колокол весом в 25 пудов 35 фунтов.
Однако И.И. Неплюев решил построить в Оренбурге более благолепный собор, и к 1750 году на берегу Яика (неподалёку от нынешнего музея города) возвысился Спасо-Преображенский собор. Народ прозвал его «золотым», и почти полтораста лет, до появления Казанского, он был главным храмом города.
Потом были выстроены Введенская церковь, Георгиевская, Троицкая, Никольская… И ещё десятки, включая домовые. Даже при детском приюте, который размещался на пересечении современных улиц 8 Марта и Челюскинцев, была своя церковь с колоколенкой. Сведения той поры можно почерпнуть в старых оренбургских газетах, а также в изданной в 2003 году краеведческой работе известного архивиста, бессменного автора «Вечернего Оренбурга» Татьяны Судоргиной «Колокола Оренбургской епархии». Из книги, например, становится известно, что в Оренбурге в конце XIX века изготавливали и собственные колокола. В 1894 году для вновь строящегося Казанского кафедрального собора были отлиты два величественных инструмента весом 302 и 723 пуда.
…Но настало время, когда грянул другой колокол, – набат революции, и полетели головы-маковки церквей, а с ними с последним стоном – от удара о землю – колокола святой Руси. Не сразу истребили их, но в тридцатые годы колокольный звон над Оренбургом практически прекратился. «Переплавить на тракторы!», «Отдать в фонд индустриализации!», «Запретить как мешающие отдыхать пролетариату!» - такие лозунги раздавались для свержения колоколов с законного и веками принадлежавшего им места. «Наши внуки не будут слышать ни вечернего звона, ни пасхального пьяного гвалта «сорока сороков», ни мрачных траурных мотивов… Церкви немеют… Религия уходит в могилу. На место умирающего «благовеста» колоколов идёт величественный благовест машин», - лихо писала местная газета «Смычка».
Слава богу, не сбылось это разудалое и страшное пророчество! Колоколов и церковных маковок в оренбургском небе с годами становится всё больше.

Новое время – новые песни
Технология отливки каждого колокола во многом уникальна. Наверное, поэтому нет двух одинаково «говорящих» кампанов. Как отпечатки пальцев, не повторяются стопроцентно их голоса. Недаром в древности колокола почитали как живых и каждому давали имя. Тем не менее колокола отливать вновь научились, появились прославленные в этом деле города и мастера, живущие в них. Например, многие современные оренбургские церковные колокола отлиты в Каменск-Уральском или Москве. Делали их в советское время, если кто не знает, и в Оренбурге. На тепловозоремонтном заводе, например, изготовили куранты для здания бывшей гауптвахты на набережной, в которой сейчас музей города. Расточил и настроил инструменты для исполнения песни «Расцвели оренбургские степи» тогдашний директор музыкального училища и уникальный музыкант и композитор Юрий Авдеев. Переманил его в Оренбург из родного Саратова инициатор восстановления часов и создания курантов, большой подвижник нашего города председатель горисполкома Юрий Дмитриевич Гаранькин. Вместе потом, к 250-летию областного центра, работали они над замыслом создания в центре Оренбурга башни с часами. Теперь эта архитектурная доминанта на Советской в сквере П. Осипенко стала городской визитной карточкой, но мало кто знает, что изначально здание задумывалось как музей колокольного звона. Но потом началась полоса экономической разрухи и неурядиц, и пришлось в угоду новым временам отдать здание в аренду вездесущим торговцам.
Если внимательно присмотреться, под куполом башни, увенчанным флюгером, находится колокольня с семью колоколами – большим и шестью маленькими. Под часами – проёмы с открывающимися дверями. Каждый раз в 12 часов дня в них под звон курантов должны были появляться движущиеся фигуры людей в натуральную величину: оренбургская красавица с «паутинкой» на плечах, Пугачёв, Пушкин, Тарас Шевченко, женщина с ребёнком, солдат, мастеровой человек… Отсутствие денег не позволило довести до конца интересную задумку.

Звенящие молитвы
Колокола отливать научились вновь, а вот традицию молитвенного колокольного звона за 70 лет гонений на церковь мы практически утратили. В Троице-Сергиевой лавре, например, звоны восстанавливали по сохранившимся старым записям. В Ростове Великом в 60-е годы нашли нотное переложение знаменитых звонов. Потом собрали старичков, которые хотя сами и не звонили, но с детства сохранили их в памяти. Их попросили, и они в точности повторили то, что было записано в нотах. По-другому теперь в Ростове и не звонят.
Почему это так важно? Да потому, что в других местах повторять чужие звоны не имеет смысла: в каждом случае созвучия создавались для конкретных колоколов или их сочетания.
И, конечно, самое главное – звонарь. Многое зависит от его мастерства, а оно в свою очередь определяется умением вписываться в традиции русского звона. Суть его не в точном следовании музыкальным канонам (ведь звонили на Руси в сельских церквах не знающие нотной грамоты пономари, а то и дворники или сторожа). Хотя музыкальность и обязательная черта русского звона, главное - ритм и характер исполнения.
Но и этого мало. Звон зависит ещё и от внутреннего состояния звонящего, его духовной наполненности и высоты личности. Ведь главная задача – не заставить любоваться своим мастерством, а вызвать у слушающего желание молиться. И если прислушаться к разным звонарям, вроде исполняющим один и тот же мелодический рисунок, замечаешь, насколько различны их манеры.
В Оренбурге сегодня два мастера колокольного звона: в Никольском кафедральном соборе - Виктор Мазаев, а в Дмитриевском – Георгий Авдеев, сын того самого Юрия Авдеева, который научил «говорить» оренбургские куранты.
Оба звонаря – музыкально одарённые и образованные люди: Виктор – выпускник оркестрового отделения культпросветучилища, Георгий – известный в городе солист областной филармонии, выпускник института искусств им. Ростроповичей. Ему 26 лет, 16 из них он «на колокольне». Семилетним мальчиком отец привёл его в Дмитриевскую церковь. Там он сначала пел в хоре, а через три года уже самостоятельно трезвонил на колокольне. Мама Георгия всегда была верующей. Её деда, протоиерея Александра, российский император лично наградил золотым наперсным крестом и четырьмя шёлковыми скатертями. Скатерти и сейчас хранятся в семье, а крест пожертвовали Никольской церкви. Отец Георгия одним из первых в 90-е положил на стол партбилет и прилепился душой к церкви - до самых своих последних дней. Перед смертью Юрий Александрович принял монашеский постриг.
Георгий тоже человек глубоко воцерковленный, но это не мешало ему прожить обычное, временами озорное мальчишеское детство. На колокольню он не раз поднимался с друзьями - по разрешению священника, а то и без него.
Показывал ребятам звоны, давал ударить в колокол. Местные газеты писали о юном звонаре как об отрешённом, не от мира сего отроке.
- Сделали из меня какого-то шизофреника, - смеётся Георгий, вспоминая те публикации. – А мы с ребятами даже пиво тайком от взрослых попивали, - признаётся он. – В общем, всё было, как у всех.
Через Георгия многие друзья тоже пришли в церковь. А один мальчик- иноверец даже принял христианство.
- В колокольном звоне очень важно чувствовать звук, - объясняет секреты мастерства Авдеев. – Есть, конечно, звоны, которые уже стали классикой – Почаевский, Сретенский, Валаамский… Но при этом в рамках канона всегда возможно бесчисленное количество вариаций. Однажды на Пасху я звонил без перерыва четыре часа и ни разу не повторился.
Слышал во время посещения нашего города торжественные и радостные колокольные звоны Авдеева и Патриарх Алексий. В 16 лет Георгий уже покорил сердца членов жюри Всероссийского конкурса-фестиваля колокольного звона в Ярославле. Маститые знатоки присудили ему победу.
У Георгия Авдеева великолепный баритон. Он волнует сердца оренбургских слушателей, и, по мнению многих, певец может сделать прекрасную сольную карьеру.
- Но и без церкви не могу, - признаётся Георгий. Там он ещё и в хоре поёт.
- Это тоже искусство, - глубоко уверен Авдеев, имея в виду и хор, и колокольные звоны, которые он по приглашению исполняет практически во всех церквах города.
Когда слышишь, как звонит Георгий в пятнадцать колоколов разом (это обычная, средняя звонница! Звонари «распетляются», по выражению Даля, и на большее количество инструментов, привешивая верёвки к локтям и даже ногам), словно окунаешься в половодье звуков, переливчатое пение больших, неведомых райских птиц. Целый оркестр в руках одного человека! Голоса спорят, бьются, перекликаются – светлые, серебряные и густо золотые – они вспыхивают неожиданными созвучиями, загораются и взлетают птичьими стаями, заполняя пространство и устремляясь в небо, само похожее на гигантский синий колокол. Это не звон, это молитва! И останавливаются удивлённые люди, и вслушиваются в волшебные перезвоны.
«Здесь и сейчас место и время для спасения!» - зовёт большой колокол.
«Любишь Бога – иди в храм!
Любишь Бога – иди в храм!»
- призывно вторят подголоски.
И хочется идти в храм. И хочется молиться.