29 января – 150 лет со дня рождения А.П. Чехова

Как в Оренбурге отмечалось 50-летие со дня рождения А.П. Чехова
Татьяна Судоргина
«Бессмертна извечная печаль по прекрасному»
Один из сотрудников «Оренбургской газеты» в январе 1910 года посвятил свою статью памяти Антона Павловича Чехова. Скрывшись за псевдонимом «Немо», он писал: «Быть может, ещё никогда не чувствовалось так остро, так глубоко эта великая утрата, как теперь – в дни уныния и разброда нашей литературы. Конечно, у нас есть литература, но нет её солнца, к которому жадно тянулись бы наши холодные, опустошённые души. Есть писатели, и очень талантливые, но нет единого властителя дум… Мы ко всем одинаково равнодушны и никого не любим той единственной, нежной, трогательной любовью, какой любили и любим Чехова. Наши современные писатели рассудочно холодны. Они не просто пишут, а ищут тем – необыкновенных, ужасов – неиспытанных. Утрачена великая простота, ясность души, которая одна родит тихую, мудрую и печальную красоту.
Чем дальше уходит от нас живой Чехов, тем ближе, роднее, глубже его образы, мысли, мечты. Мы по-прежнему живём и горим старой, чудесной мечтой о том, что через 200-300 лет жизнь будет прекрасна. Мы по-прежнему грустим чеховской грустью о великом отдыхе, о пении ангелов, о небе в алмазах. Ничто не изменилось и не изменится потому, что неизменна простая, глубокая и тоскующая душа русского народа, нежным певцом которой был Чехов… Потому, что бессмертна извечная печаль, эта скорбь поистине мировой души Чехова по прекрасному, вечному.
Бог дал силы Чехову быть большим художником, и свою прекрасную программу – программу истинно свободного и мудрого художника-человека - Чехов осуществил и всей своей жизнью, и всем своим творчеством.
Наша тоска о Чехове неустанна, наша любовь к нему никогда не угаснет. И в 50-ю годовщину, как и в сотую, скорбь и любовь наша и потомков наших будут о великом, родном и милом Чехове».

«Остался осадок горечи…»
Затем по городу расклеили афиши: «Народный дом (находился на месте нынешнего театра музыкальной комедии, принадлежал попечительству о народной трезвости. – Т.С.). В пятницу, 29 января (11 февраля по новому стилю. - Т.С.), Чеховский вечер: 1) Лекция доктора Португалова, 2) «Чайка» - пьеса в 4-х действиях А. Чехова. Начало в 8 часов вечера»; «Городской театр. Дирекция Эстеррейх. В воскресенье, 31 января (13 февраля по новому стилю. - Т.С.), утром юбилейный спектакль, лекция по случаю 50-летия со дня рождения А.П. Чехова, при любезном участии бывшей артистки императорских театров, известной писательницы Анненковой-Бернард, которая выступит с беседой о Чехове, и «Дядя Ваня» - пьеса в 4-х действиях А.П. Чехова. Начало в 12,5 часов дня».
Театральный обозреватель «Оренбургской газеты» вскоре обнародовал свои впечатления о праздновании дня рождения Антона Павловича Чехова в городском театре: «Говоря откровенно, идя на чеховский юбилейный утренник, мы ожидали чего-нибудь особенного. Во-первых, само запоздалое чествование, эта память задним числом, давало к этому большое основание. Широкая реклама, на которую не поскупилась дирекция, - всё это заманчиво действовало на публику, наводнившую театральный зал к началу спектакля.
Но вот последний аккорд оркестра, тихо прошуршал занавес, и глазам зрителя предстал первый акт чествования незабвенного писателя. На сцене в обстановке маленького кабинета на открытом мольберте, скудно задрапированном каким-то жалким клочком материи неопределённого цвета, – портрет А.П. Чехова. Кругом четыре тощие, ободранные, искусственные пальмы. И только на золотом багете портретной рамы лежит красивая гирлянда цветов. Она резким контрастом оттеняет ту убогую, чтоб не сказать больше, обстановку, в которой началось чествование.
В левом от публики углу кабинета – маленький письменный стол, за которым сидит бывшая артистка Санкт-Петербургских Императорских театров Анненкова-Бернард. После минутной паузы началось шаблонное чтение. Мы услышали цитаты из Розанова, Горького, Голенищева-Кутузова и, наконец, из произведений самого А.П. Чехова. Но ничего не услышали оригинального, нового… После такой беседы, не давшей в сущности ничего ни уму, ни сердцу зрителей и оставившей лишь неприятный осадок горечи и обиды за светлую память Чехова, пошло дальше. Вторая часть программы чествования прошла едва ли лучше первой. Была поставлена одна из лучших пьес Чехова «Дядя Ваня».

«Зрители узнали себя»
Сценическим постановкам пьес А.П. Чехова оренбургский театрал 100 лет назад уделил особое внимание: «Во всех своих произведениях Антон Павлович говорит устами своих героев, что мы не лучше, не хуже их, а именно такие и есть на самом деле. В этом и есть главная заслуга Чехова. Смотря его пьесы, мы видим только зеркало, которое отражает наши мелочные, пошлые, серенькие, как их назвал сам Чехов, души. Мы содрогаемся, и в то же время нас тянет к этому зеркалу, и мы готовы смотреть на него, смотреть без конца до тех пор, пока размалёванный занавес не вернёт нас к той тине повседневщины, которая, увы, сильнее всякого волшебного зеркала. Отсюда понятна трудность передачи пьес Чехова на театральных подмостках, так, чтобы зрители узнали самих себя и аплодировали тем артистам, которые громко бросают им в лицо – вы пошлы. Для этого прежде всего необходим тот ансамбль, в котором бы все играли, как один. Малейший шарж, пропущенная реплика, неверно взятый тон, ошибка в постановке, декорации, в детали обстановки - и всё пропало, потому что зритель с мещанской гордостью скажет на всякий дефект сцены: «Нет, я не таков! Я не сделал бы так». И, следовательно, вся пьеса сошла на нет.
Именно «сошёл на нет» и «Дядя Ваня». Во-первых, исполнитель главной роли господин Аяров совершенно извратил тип героя пьесы. В его исполнении «Дядя Ваня» был самым обыкновенным буржуем, мелочным торгашом… Прямо великолепно провёл свою роль Астрова господин Неверин, но только бриллиантовый перстень артиста мог бы смело остаться на этот раз в уборной. Такие камни не к лицу земскому врачу вообще, а такому, как Астров, особенно. Во 2-м акте на вопрос профессора: «Который час?» Елена Андреевна отвечает: «Первый». А между тем часы, висевшие на первом плане, показывали четверть девятого. Конечно, это мелочи, но они-то и уничтожили тот абсолютный ансамбль, который так необходим при постановке Чехова. Неудачен был и подбор декораций».
Позднее тот же автор сетовал: «Как редки теперь в современном репертуаре театра пьесы, на которых действительно может остановиться мысль серьёзного зрителя. А чтобы та же пьеса заставила бы вас рыдать и смеяться от души, так и того реже. Так они редки, что теряются в той куче мусора, которая лишь по ошибке именуется театральным репертуаром. Добрая половина этого хлама годна лишь к постановке в палате №6 – там они будут понятны, и, может быть, там чеховские герои оценят их по достоинству.
Как это ни покажется диким на первый взгляд, но именно Чехов повинен в том, что мы имеем такой репертуар, таких драматургов в кавычках и, наконец, такие взвинченные произведения. Великий психолог и знаток человеческой души, обладая огромной индивидуальностью и грандиозным талантом художника, Чехов набросал в свой альбом наши облики. Он сумел зарисовать нашу «серенькую» жизнь, и таким образом навеки заклеймил нашу «обывательщину». Естественно, наш обыватель сконфузился, увидев свой портрет, выставленный на посмеяние своих же собратьев. Отсюда то неудовольствие, те странные жалобы, что Чехов скучен, нуден и однообразен, которые слышатся теперь сплошь и рядом в театре.
Ещё при жизни Чехова появились драматурги, пытавшиеся было подражать творцу «Чайки». Все эти «чеховские» копии не имели успеха. И вот драматурги в погоне за дешёвыми лаврами и дорогими гонорарами отшатнулись от чеховского жанра и стали кричать, что Чехов устарел. Настала эпоха вакханалии, а картины, хотя и неприятной, но зато действительной жизни, отошли в область далёких преданий».

«Надо стремиться к осмысленной жизни»
Побывавший в Народном доме корреспондент «Оренбургской газеты» В. Павлович был не столь огорчён увиденным: «Перед началом спектакля было организовано чествование памяти покойного писателя. На сцене был поставлен портрет незабвенного Антона Павловича, обложенный двумя роскошными лавровыми венками. Артистка Волина прочла одно из юбилейных стихотворений. После на сцену вышел доктор Португалов, прочитавший реферат об А.П. Чехове. По его словам, чествование памяти писателя было постановлено устроить соединёнными силами – комитета Народного дома и местного отделения психологического общества. Господин Португалов указал, что свою литературную работу Чехов начал в пасмурную эпоху восьмидесятых годов девятнадцатого века и более двух десятилетий бичевал серую обывательскую жизнь до невольного возгласа: «Так жить нельзя, надо стремиться к другой осмысленной жизни». Снова настают пасмурные дни. Снова обыватель погряз в тине повседневщины, снова он ничего не ищет, ни к чему не стремится. Теперь, когда всё уснуло, хочется прислушаться к голосу человека, который так страдал и мучился из-за пошлости и бездеятельности нашей серенькой жизни.
Далее, блестяще охарактеризовав талант Чехова, доктор Португалов заметил, что независимо от практических задач каждого из нас, независимо от миросозерцания и убеждений мы должны признать, что под грустную песню чеховских призывов интеллигенция должна ободрить себя и облегчить страдания крестьянина и рабочего. Только нужно бояться всё засасывающей, всё нивелирующей русской обывательщины, заботящейся о чинах, орденах, тёпленьких местах…
После выступления Португалова артисткой Заварзиной был прочитан рассказ Чехова «Шурочка». Господин Безин очень удачно прочёл другой рассказ писателя «Сирена». В заключение Португаловым прочитан рассказ «Интрига». «Чайка» была разыграна недружно, почти плохо: стыдно было за господ артистов, так невнимательно и небрежно поработавших для чеховского спектакля. Публики было не особенно много, но приятно отметить тот факт, что преобладала интеллигенция и учащаяся молодёжь».

«Пролить свет культуры на тёмную массу»
Согласно свидетельствам современников, «юбилейный спектакль в память 50-летия со дня рождения А.П. Чехова» состоялся и в «дешёвой столовой санитарно-благотворительного попечительства (среди его основных задач - «проведение в массу населения сознательного отношения к вопросам санитарии; организация общественной помощи нуждающимся города»), располагавшейся на Аренде: «Шли четыре водевиля - «Злоумышленник», «Предложение», «Медведь», «Юбилей». Перед началом спектакля одним из членов попечительства господином Гроздовым прочитан реферат, в котором он познакомил публику с биографией Чехова и его произведениями.
Нельзя не отметить то благотворное влияние, которое оказывает санитарно-благотворительное попечительство на жителей Арендованных мест, устраивая чтения, спектакли, танцы. Там, где раньше было полнейшее хулиганство, где ночью было слышно дикое гиканье молодёжи и душераздирающие вопли избиваемых, где ради развлечения устраивались кулачные бои, там, где мирному жителю ночью нельзя было показать нос, не рискуя быть избитым или ограбленным, там теперь покой и тишина. И всё это сделала та горсточка людей, которая не покладая рук работает, стараясь пролить хотя бы небольшой свет культуры на тёмную массу.
Приятно видеть громилу-хулигана, который вчера ещё ходил с дубиной в руках, тихо сидящим перед сценой, с замиранием сердца следящим за действием, которое развёртывается пред ним, боясь что-нибудь пропустить из него.
Что касается исполнения спектакля, то все роли были проведены превосходно. Все четыре водевиля прошли живо, бойко. Публика от души хохотала».