Чтобы отказаться от своих детей, перестать быть чьей-то мамой, достаточно черкануть несколько строк. Галина Алексеевна даже удивилась. Потом написала заявление под диктовку и вывела дату "1 сентября, 1997 год". А работники отдела по предупреждению правонарушений среди несовершеннолетних Центрального района только вздохнули с облегчением: у двух девочек уже нашелся опекун, а младшую определяли в интернат. Отказ же был необходим для скорейшего их оформления.

Не сочтите это за профессиональную черствость сотрудников милиции. В стране, где долгие годы говорили, что у нас самое счастливое детство, маленькие ее граждане оказались сейчас самыми беззащитными, в том числе и перед своими родителями.

В Саратовской области, куда занесла их "нелегкая" мамина судьба (отца в то время посадили), девочки не учились. Жили в комнате, спали на голом полу, укрываясь пальто, а иногда - в сарае. Это когда мама напивалась. Если у соседей кончались продукты, девочки ходили к онанисту, который за "сеанс" платил им деньги. Однажды, проснувшись среди ночи, они увидели, как гости танцевали голые, а потом кто-то стал бить маму табуреткой по голове...

У старшей, двенадцатилетней Ани, после той ночи произошел нервный срыв, начались страшные головные боли и отнялись ноги. Соседи вызвали из Оренбурга освободившегося отца. Он забрал двух своих дочерей. Следом приехала Галина Алексеевна с младшей Викой. Эпилог вам известен. Да, опекуном стала сестра их отца, у которой не было своих детей. Вику не взяла лишь потому, что не позволяют средства и маленькая квартира. Но каждые выходные берет ее из интерната.

Ошибаетесь, если думаете, что вышеописанное - нетипично. По словам работников ОППН Центрального района, такие "мамы" нынче частенько идут им "навстречу", безо всяких судебных разбирательств сразу пишут отказ от своих детей. Уходит в прошлое что-то значившее "общественное мнение". Да и мы тоже привыкаем к детям, побирающимся на улицах города, к маленьким бродягам, к семьям алкоголиков, где воспитываются (если вообще можно так назвать) эти дети. Возможно, привыкнем и к тому, когда страна станет краем детдомов и интернатов. Вошло же в привычку все наши беды валить на "такие нынче времена", забывая при этом, что историю делаем мы сами.

Но только в Оренбурге в прошедшем году родительских прав лишили 55 семей. Для сравнения, в недавнем девяносто пятом их было - 20. Это значит, что число социальных сирот (неологизм нашего времени) год от года растет. В области для устройства таких детей необходимо ежегодно открывать 2-3 детских дома. Но финансов, как известно, не хватает даже на содержание уже имеющихся, которые переполнены процентов на тридцать, а то и на шестьдесят. Дети там недоедают, им нечего одеть. Кардаиловскому детскому дому на питание было необходимо 400 млн. рублей, выделили 134 млн. Там же полсотни детей остались без зимней одежды. У Кирсановского интерната потребность была в 680 миллионах, выделили лишь 458 млн. И так по всей области.

А по городу "гуляет" проект "Апогей", авторская группа которого, цитирую, "в ходе разработки исходила из единой основной идеи создания на базе лагерей отдыха "Дубки" культурно-оздоровительного и развлекательного детского комплекса "Дубравка". Красиво, конечно, звучит: "Вернем детям детство". Для группы товарищей этот развлекательный комплекс - высшая точка развития, апогей. Сиротам на ту ступень не забраться. О них почему-то даже накануне выборов не вспоминают. Но хоть бы кто-нибудь из областных политиков предложил одну-единственную реально выполнимую программу по их спасению! Тишина.

Впрочем, именно наша область оказалась чуть ли не единственной в России, где согласно принятому Законодательным Собранием постановлению сиротам ежемесячно переводят на лицевой счет пенсию. По выходе из детдома они получают кругленькую сумму. Но люди, которые по долгу службы общаются с выпускниками интернатов и детдомов, говорят, что неадаптированные подростки, привыкшие действовать по указанию старших, в самом скором времени остаются и без этих денег, и вообще без всяких средств к существованию. Бывших детдомовцев определяют в ПТУ, где имеются общежития. Пожелания по выбору профессии обычно не учитываются, поскольку главное - обеспечить им крышу над головой. Окончив училище, они опять оказываются на улице. Над такими обычно очень скоро устанавливают "опеку" преступные группировки. Вот и получается, что, вроде бы, сын за отца не отвечает, но потом своей неудавшейся жизнью расплачивается за родителей.

Таких детей - из детдомов и интернатов - обычно не усыновляют. Бездетные семьи предпочитают брать из роддомов и домов ребенка. Но желающих сейчас меньше, а отказников с каждым годом все больше. В 1993 году очередь на усыновление была на пять лет вперед, сейчас 80 семей стоит на очереди и поскольку ежегодно 160 новорожденных бросают в роддомах, реально, что в скором времени все эти семьи обзаведутся ребенком. Только больные ребятишки будут колесить по интернатам и детдомам. Некоторые из них возможно найдут новых родителей, но уже за границей, поскольку с прошлого года в России появился Федеральный банк данных детей-сирот. Тех, которых в течение трех месяцев не усыновили российские граждане, берут иностранцы.

В прошлом году одиннадцать маленьких оренбуржцев таким образом усыновили граждане США. Причем дети были и с задержкой психического развития, и с искривлением позвоночника, и с гемофилией. У одной девочки даже не было кисти руки. Сейчас ее мама и папа уже прислали фотографию ребенка после операции, где здоровую руку от пересаженной не отличить. Здесь девочка осталась бы инвалидом. Откуда же у нас, нищих, деньги на лечение больных детей, если мы их даже прокормить не можем. И потому не льстим ли себе, говоря "русская душа", подразумевая "добрая и щедрая"?

Когда у одной американской четы на судебном заседании спросили, зачем им девочка-инвалид, ведь есть уже сын, больной церебральным параличом, ответ был таков: "Если мы сделаем добро еще одному ребенку, может, и наш мальчик встанет на ноги..."

А на другом суде, в Центральном районе, чуть раньше, лишали родительских прав мать четырех детей. Судья долго сомневалась и медлила с решением, пока дети не встали и сказали: "Да ладно, лишайте ее, нам так лучше будет".