В областном центре появилось первое историко-родословное общество

Александр Березин

Кабинет директора общества «Однодворец» Константина Пчелинцева выдаёт род его занятий. Слева от рабочего стола, на стене — портреты двух прадедов, представителей рода Пчелинцевых. Справа лежат фотоальбом старинных оренбургских фотографий и огромный фолиант «Атлас Оренбургской губернии» с картами 1755 года – приложение к известной «Топографии» П.И. Рычкова, переизданное недавно в издательском доме «Димур» стараниями местного мецената А.И. Зеленцова. В центре кабинета – компьютер с базой данных, необходимых для составления родословных. История семьи, история края и техническая оснащённость – это три ипостаси и три этапа увлечения Константина Пчелинцева, ставшие в конце концов его профессиональным занятием.
В детстве, играя в «войнушку», он узнал, что война — это не только детская забава, но и безумное занятие многих взрослых. Стал донимать родителей: какие были войны? Их оказалось так много! А какая была самая первая? Вопрос ставил взрослых в тупик и оставался без ответа. Впрочем, как и другие: кто был отцом деда? А у того кто был дедом?
Очень нравились Константину фильмы «Вечный зов», «Строговы» и другие исторические кинокартины, где прослеживалась судьба целых поколений одной семьи. Так что задатки исследователя родословных линий у Пчелинцева проявились ещё в детстве. Первую подробную информацию о своих предках Константин получил от тёти. Перед самой смертью она прислала ему из Украины обстоятельное письмо. Другие записи передал двоюродный дядя, бывший работник горисполкома Юрий Иванович Пчелинцев.
После армии, рассказывает Константин, попалась на глаза газета «Семья», а в ней очень полезная и увлекательная статья (написанная, кстати, бывшим оренбуржцем) «Род. Или как самому составить родословное древо». С этого момента, по признанию Пчелинцева, начался второй этап его исследований: он стал ходить в областной архив. Работая с метрическими книгами, церковными документами, Константин значительно расширил базу данных о предках.
— Как-то раз услышал про Пчелинцевых из села Казанки Шарлыкского района – потом другой раз, третий… Заинтересовался – не там ли мои корни, — рассказывает Константин. – Стал изучать историю заселения Оренбургской губернии в 18-19 веках. В результате на сегодняшний день я знаю о нескольких родовых кланах Пчелинцевых, проживающих в нашей области. Почти все они выходцы из одного «куста» Тамбовской губернии. В Казанку, например, в 1848-м, а в Нижний Гумбет в 1843-м переселились семьи из Тамбовского уезда. Мои предки как раз из Нижнего Гумбета. Ещё один клан Пчелинцевых происходит от семьи политического ссыльного, жившего под надзором в станице Донецкой (сейчас Переволоцкий район). И он тоже родом из Тамбовской губернии! Сложнее разобраться с казачьей ветвью Пчелинцевых из Черноречья. Я пока не нашёл стопроцентного подтверждения, но, скорее всего, это оказаченная семья, которая опять же родом из Тамбовщины. По моей просьбе в тамбовском областном архиве нашли сведения о тридцати семьях Пчелинцевых, до революции живших там. Три семьи по документам переехали в Оренбургскую губернию…

Вскоре у Константина накопилось огромное количество сведений – были исписаны несколько толстых тетрадей. Информация нуждалась в систематизации, но никто не брался за это и толком не мог подсказать, как правильно нарисовать родословное древо. Пчелинцев, по его признанию, оказался в тупике и на время бросил увлечение. Кроме того, оно отнимало много времени, а стезя мелкого предпринимательства, на которую в девяностые годы, как и многие другие, встал Константин, не позволяла особенно отвлекаться на другие дела. Ситуация изменилась с бурным вторжением в наш быт компьютерных технологий и Интернета.
— Тут тебе и специальные программы по составлению родословного древа, и форумы единомышленников, и консультации учёных и специалистов, — вспоминает Константин о времени возврата к прежнему занятию. – Очень многое стало понятно, и многое увиделось в новом свете. Я, например, раньше не выписывал восприемников (крестных родителей), поручителей, игнорировал женские линии… А это неправильно! Ведь в каждом течёт половина мужской, половина женской крови. И я заново стал переписывать свою родословную. И потом: то, что я фиксирую для себя, – это не факт для моих потомков. Нужны документальные подтверждения и доказательства. И я стал фотографировать страницы, выписки, данные из исторических справочников и так далее.
Константин Пчелинцев не имеет исторического образования, но хорошо знает историю зарождения и становления Оренбургской губернии, особенно в части переселения сюда жителей из центральной части Российской империи.
— Во второй половине XVIII века в оренбургские степи люди перебирались неохотно: жить здесь было небезопасно, население, если оно жило не за крепостными стенами, страдало от набегов кочевников. Поэтому крестьян переселяли сюда в принудительном порядке, когда, например, помещики Тимашевы или Обуховы покупали в здешних местах земли.
Крупные поселения возникали первоначально вдоль государевой дороги – почтового тракта. Юзеево, Дюсметьево и другие современные сёла основали ямские татары, которые за царские льготы взялись обслуживать жизненно важную коммуникацию того времени.
Тем не менее ещё до отмены крепостного права Оренбургский край начали активно заселять мигранты из других губерний России. Так, в начале XIX века появляются сёла Софийское, Воздвиженское, Путятино, Шарлык, Ратчино… Приезжали сюда свободные люди, так называемые однодворцы. Сначала они посылали в новое место поверенного, чтобы подыскал хорошую государственную землю. Потом писали прошения — своему губернатору и оренбургскому. Получив добро, часто целыми селениями перебирались по новым адресам.
Так в двадцатые годы курские переселенцы основали Слоновку, Покровку… В тридцатые появились Буланово, Белозёрка и другие. В сороковые тамбовские однодворцы основали Нижний и Верхний Гумбеты… Кстати, и сейчас в Липецкой области есть село Ратчино, откуда прибыли основатели его шарлыкского «младшего брата». Что интересно: в обоих сёлах половина фамилий одинаковые!
— А есть ли в бывшем тамбовском Ратчино люди с фамилией нашего известного прозаика Петра Краснова? – спрашиваю у исследователя.
— Там есть Красных, но это одна и та же фамилия.
— Константин, а насколько правомерен вопрос о чисто оренбургских фамилиях. Есть такие?
— Откуда! Оренбург – как США: здесь практически все – переселенцы. Основной поток хлынул сюда только после отмены крепостного права, а крепостные крестьяне, как известно, вообще не имели фамилий.
Тем не менее истории многих оренбургских родов насчитывают не один век и уходят в глубину российской истории, переплетаясь с другими, часто очень известными историческими именами.
— Этот поиск захватывает тебя целиком и может продолжаться бесконечно, — делится Пчелинцев впечатлениями исследователя.
Недавно он закончил изучение родословной москвича Манакова, имеющего оренбургские корни. А чуть раньше составил генеалогическое древо екатеринбурженки Иванченковой, ведущей происхождение из казачьей станицы Изобилной.
— Сколько времени занимает составление родословной? — спрашиваю у Константина.
— По-разному. Всё зависит от степени полноты требуемой информации – от нескольких месяцев до нескольких лет. Ведь поиск почти никогда не ограничивается только одним архивом. Приходится обращаться и в другие архивы, и в другие города.

А до какого колена проследил свою родословную сам Пчелинцев? В ответ он достаёт и разворачивает рулон бумаги с таблицами, именами, фотографиями, сложно переплетающимися линиями. Это его родословное древо. Места в маленьком кабинете уже не хватает и бумажную ленту приходится складывать частями — свиток оказывается длиной десять метров! Но это ещё что. Родословная одного известного оренбуржца, изучение которой Пчелинцев закончил недавно, растянулась аж на тридцать четыре метра!
— Вот мой отец Анатолий Алексеевич, вот дед Алексей Павлович, вот его дед… — палец Константина скользит по списку предков, и мы всё дальше уходим к истокам рода Пчелинцевых. Время движется вспять, мелькают даты, годы и даже века. — Василий Тимофеевич, Тимофей Максимович, Максим…
Палец останавливается на этом имени и дате: «до 1767 года». Максима и нынешнего Константина связывает одна фамилия и разделяют пять приставок «пра-».
— Моё генеалогическое древо здесь ещё очень усечённое. Делал я его давно и без учёта материнской линии. Сейчас у меня уже столько информации, что, кажется, можно установить степень родства между любыми оренбургскими Пчелинцевыми. Недавно, например, случайно познакомился с одной оренбурженкой, разговорились. Оказалось, она приходится мне одновременно четвероюродной и шестиюродной сестрой!
Путешествие вглубь родословной может быть не только увлекательным, но и полезным занятием, сулящим неожиданные открытия. В любом случае, ощущение своих корней делает устойчивым любое дерево, в том числе и семейное. И потом, согласитесь, мы будем добрее относиться к любому человеку на улице или в троллейбусе, если предположим, что он может оказаться твоим пятиюродным дедушкой или семиюродной тётей – пусть и дальним, но всё-таки родственником!