(К 75-летию со дня смерти С.А. Есенина)

Иван Коннов

Году в 1958-ом подростком, купаясь в речке Кинель, я увидел на ногах взрослого, повидавшего виды блатного парня странную татуировку. На левой голени у него было начертано "Как мало пройдено дорог", на правой - "Так много сделано ошибок". На мой изумленный вопрос об авторстве парень процедил сквозь зубы: "Эх ты, деревня... Это же Есенин". Таким вот странным образом вошло в мою жизнь имя поэта, с творчеством которого я не расставался нигде и никогда. Помню, в армии, куда меня "определили" с III курса пединститута, даже отправляясь на боевое дежурство или в караул (да простят меня отцы-командиры!), я брал с собой заветный сборничек Есенина, пряча его за голенищем сапога.

К стихам я приобщился с малолетства - их во множестве знал и читал наизусть мой отец, сельский механизатор, постигавший русскую словесность еще в церковно-приходской школе.

В тогдашних учебниках литературы наряду с песнями "о двух соколах ясных" ("Один сокол Ленин, другой сокол Сталин") много содержалось стихов Кольцова, Сурикова, Фета, Тютчева, не говоря уж о Пушкине или Некрасове. Но вот Есенина не было. Лишь в десятом классе нам сообщили о нем вскользь. Дескать, был такой второстепенный, несозвучный эпохе поэт. Хотя и не лишенный лирического таланта. Но с лирикой тогда вообще было туговато. Из всех поэтов царил Маяковский со своим громовым кличем: "В наши дни писатель тот, кто напишет марш и лозунг!"

Когда его, трагически ушедшего из жизни, в последний день 1925 года хоронили в потрясенной горем Москве, на фасаде Дома печати висел огромных размеров транспарант "Тело великого русского национального поэта Сергея Есенина покоится здесь".

Недорогого стоили эти пышные, похожие на яркие бумажные цветы фразы. Прошел год, и по всей стране развернулась подстегиваемая сверху настоящая кампания по борьбе с "есенинщиной". Начало ей положили "Злые заметки" главного теоретика партии Бухарина, в которых говорилось, что "идейно Есенин представляет самые отрицательные черты русской деревни и так называемого "национального характера": мордобой, внутреннюю величайшую недисциплинированность, обожествление самых отсталых форм общественной жизни...".

Творчество Есенина было объявлено упадническим, чуждым советской действительности. Его книги были изъяты из библиотек, за их чтение исключали из комсомола, а в году сталинских репрессий сажали в тюрьму. В 1935 году сына Есенина - Константина, учащегося 8-го класса одной из московских школ пригласили в райком комсомола и дали "совет" - забыть о том, кто его отец. Другой сын поэта -Георгий, обвиненный НКВД в "подготовке террористического акта против руководителей партии и правительства", в 1937 году был расстрелян. В ссылку была отправлена и сестра Есенина - Екатерина.

Но Есенин, даже в самые тяжкие для его творчества времена, когда его томик невозможно было достать, постоянно жил в народе.

В старой записной книжке моего дяди-фронтовика Петра Матвеевича Харламова среди текстов его любимых песен, таких, как "Темная ночь", "Огонек", "Синий платочек", я обнаружил песню "Троечка", начинавшуюся строчками Есенина:

Вечер черные брови насопил,

Чьи-то кони стоят у двора,

Не вчера ли я молодость пропил,

Разлюбил ли тебя не вчера?

Далее шли самостийные куплеты о несчастной любви и разбитом сердце в духе жестокого романса. Заканчивалась песня тоже почти есенинской строфой:

Может, завтра совсем по-иному

Я уйду из вселенной навек

Слушать песни дождей и черемух,

Чьим здоровьем живет человек.

Песню с необычным для меня названием "Мисс" я слышал от моей старшей сестры Татьяны, которая неплохо играла на модной тогда семиструнной гитаре. Это было основательно переиначенное стихотворение Есенина "Ты меня не любишь, не жалеешь". От хождения в народе авторского в нем осталось две-три строфы:

И когда с другим по переулку

Ты пойдешь, болтая про любовь,

Может быть, я выйду на прогулку

И с тобою встретимся мы вновь.

Отвернув к другому ближе плечи

И немного наклонившись вниз,

Ты мне тихо скажешь: "Добрый вечер!"

Я отвечу "Добрый вечер, miss!"

Несмотря на тяжелую жизнь в послевоенные годы, в нашем селе, как, впрочем, и повсюду, парни и девчата собирались на вечерние гулянья. У нас это называлось "пойти на улицу", где были "танцы до упаду и музыка до слез". До петухов играла гармонь. Кроме песен, пели частушки. Среди многих звучали и такие:

Ты играй, гармонь моя,

Сегодня тихая заря,

Сегодня тихая заря, -

Услышит милая моя.

Троица, троица,

Лес травой покроется,

Скоро миленький приедет,

Сердце успокоится.

Почему я вспомнил эти частушки? Потому что много лет спустя я обнаружил их в собрании сочинений Есенина - в разделе частушек, записанных поэтом. Как они залетели в наши края, думаю, объяснить просто. Люди, основавшие в XIX веке наше село, были выходцами из Рязанской губернии.

Перед войной, во время и после неё происходило негласное послабление в отношении Есенина, изредка мизерным тиражом издавалось избранное, а знаменитый чтец Владимир Яхонтов исполнял его стихи на концертах. По-настоящему, хотя и медленно, годами раскачиваясь, имя и творчество Есенина стали возвращать лишь после смерти Сталина.

Не помню, каким образом летом 1963 года, когда после первого курса института я пребывал в родной деревне на каникулах, в руки мне попал довольно увесистый сборник есенинских стихов. О, это было удивительное лето! Звонкие и певучие строки Есенина сразу же запали в душу, покорили её.

От многих есенинских строк больно сжималось сердце, и к глазам подступали слезы. Органическое слияние в них поэзии, музыки и мысли было так велико, что превращало их в нечто неизъяснимое, обладающее какой-то магической силой. Даже самый далекий от поэзии человек вздрогнет от внезапно нахлынувших чувств, если хоть раз в жизни прочтет:

Этой грусти теперь не рассыпать

Звонким смехом далеких лет.

Отцвела моя белая липа,

Отзвенел соловьиный рассвет.

Шестидесятые годы были временем стихов. Именно это время вернуло нам творчество Есенина в полном объеме. В 1961-62 годах 500-тысячным тиражом вышло 5-томное собрание сочинений поэта. Это было в высшей степени справедливо по отношению к певцу России, не променявшему бы родину, как он писал, на жизнь в самом раю. Цвета небесной синевы томики можно было свободно приобрести в магазине подписных изданий, располагавшемся тогда в старом здании на углу улиц Советской и Володарского на месте нынешней девятиэтажки. Это издание было ценно тем, что содержало подробные комментарии к стихам и прозе Есенина, его письма, автобиографии, то есть давало хорошее представление не только о творчестве, но и о личности поэта. С благодарностью вспоминаю преподавателя пединститута Владимира Георгиевича Руделева, который, будучи рязанцем, много рассказывал нам о своем великом земляке, читал его стихи, а на семинарах по русскому языку оживлял цитатами из Есенина довольно скучные разборы предложений.

Необыкновенно волновало все, что было связано с любимым поэтом. Помню, как в Доме офицеров мы, затаив дыхание, слушали стихи Есенина в исполнении артиста театра и кино Николая Бармина. Портреты Есенина можно было встретить почти в каждой комнате общежития. Особенно популярной стала фотография поэта, опубликованная в 1964 году на обложке журнала "Огонек". Снимок, где Есенин изображен с курительной трубкой и неким подобием альпенштока у плеча, стал знаковым. Он и поныне украшает и скромные сельские избы, и городские квартиры. Но уже в 60-ые годы образ поэта в искусстве стал трактоваться более глубоко. Помню, в магазине "Ноты, плакаты, портреты" на улице 9 Января я, затратив полстипендии, приобрел великолепный портрет Есенина, выполненный в технике линогравюры.

В пединституте Есениным увлекались многие студенты. Почти всего наизусть его знал Петр Правдин, а старшекурсник Николай Кондусов, писавший неплохие стихи, даже сочинил поэму о Есенине. В студенческом общежитии на Челябинской (ныне проспект Победы) мы не раз устраивали импровизированные есенинские вечера с декламированием и пением его стихов под гитару.

Уже тогда меня интересовали песенные истоки творчества Есенина. На эту тему я старался прочесть все, что попадалось в нашем литературоведении. К народно-поэтическому, песенному миру поэт приобщился с детства: Родился я с песнями в травном одеяле, Зори меня вешние в радугу свивали.

К Есениным часто захаживали странствующие слепцы, которые пели духовные стихи о прекрасном рае, о Лазаре и Миколе. Множество песен знала мать поэта Татьяна Федоровна. Она хорошо пела, плясала, играла на гармони. Прекрасный дискант имел отец Есенина - Александр Никитич. В детстве он пел в церковном хоре и чуть было не стал певчим. Музыкально одаренным был и сам поэт. Друг его детства К.Воронцов вспоминал: "Приехал однажды я к нему в Москву, как помню, в день Парижской Коммуны в 1925 году. Так он почти всю Москву обегал, доставая мне гармонику, чтобы я ему сыграл".

Известно, что Есенин часто пел свои стихи под гитару или гармонь. Особенно современникам запомнилось, с какой необычайной трагической силой поэт исполнял на собственный мотив стихотворение "Песня", начинавшееся словами:

Есть одна хорошая песня у соловушки,

Песня панихидная по моей головушке...

И происходило это на свадьбе поэта с С.А. Толстой в июле 1925 года. А за день до гибели в гостинице "Англетер" Есенин пел песню казненного чекистами атамана Антонова, возглавившего крестьянский мятеж на Тамбовщине:

Что-то солнышко не светит,

Над головушкой туман.

То ли пуля в сердце метит,

То ли близок трибунал.

Песенную природу стихов Есенина оценили сразу же. Широко известен отзыв А. Блока, первым прочитавшего стихи Есенина, принесенные юным поэтом в деревенском платке: "Стихи свежие, чистые, голосистые, многословные". А менее известный Роман Гуль в статье "Живопись словом", развивая тезис о том, что "первый дар" Есенина песенность, писал: " ... есенинское творчество органическое, почти бессознательное. Он не ушел от истока поэзии - песни. Есенин поет. Маяковский пишет. Идя улицей, нельзя напевать Маяковского. А Есенина можно петь, гуляя, работая; колоть дрова и петь!"

Удивительно ли, что на есенинские стихи написано более 200 музыкальных произведений. Это оперы и вокальные циклы, хоры и мелодекламации, песни и романсы. К творчеству поэта обращались выдающиеся композиторы ХХ века: Г. Свиридов, А. Холминов, Т. Хренников, В. Соловьев-Седой. В 1974 году в Бузулуке мне посчастливилось встретиться с замечательным композитором, народным артистом России Г.Ф. Пономаренко, представившим тогда свой новый цикл песен на стихи Есенина.

В народе Есенина пели всегда. Бог весть, откуда взялись мелодии песен, которые мы пели в студенческие годы - "Никогда я не был на Босфоре", "Улеглась моя былая рана", "Грубым дается радость".

Чаще других, причем на множество мотивов, пелось раннее стихотворение Есенина "Выткался на озере алый свет зари", когда-то враз сделавшее его знаменитым. Мне больше всего нравилась мелодия этой песни, прозучавшая в кинофильме "Дело Румянцева". Есть там сцена в общежитии, когда героиня ждет своего друга из далекого рейса. Шофера Румянцева играл молодой Алексей Баталов. Ожидание затянулось, девушка и ее подруги в смятении. И вот в этой тревожной томительной обстановке прелестное девичье трио, как бы снимая напряжение, поет проникновенные есенинские строки:

Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло,

Только мне не плачется, на душе светло...

Уже тогда очень популярной была песня "Клен ты мой опавший". Она считается народной, но недавно "Комсомольская правда" написала, что создал её композитор Анатолий Лепин. Его имя сегодня мало кому известно, а между тем именно он написал мелодию к песне "Пять минут" из "Карнавальной ночи", музыку к фильмам об Иване Бровкине, в том числе песню "Степи оренбургские".

Певучие есенинские строки сами ложились на музыку, нам оставалось только петь. Так у нас родились песни на стихи "Снежная замять дробится и колется", "Есть одна хорошая песня у соловушки", "Листья падают, листья падают"...

Пели мы и несколько песен, которые приписывались Есенину. Ближе всех подходила та, которая начиналась со строк:

Месяц морду полощет в луже

Сквозь синеющий неба сатин.

Я стою никому не нужен,

Одинокий и пьяный, один.

Из всего текста самыми есенинскими мне казались строки "Пронеслась наша юность лихая на коне незанузданном вскачь". Может быть, давняя песня так и стерлась бы в моей памяти, если бы тридцать лет спустя я не обнаружил её в четвертом томе полного собрания сочинений С. Есенина, выпущенного к столетию со дня рождения поэта. Там она включена в список стихотворений, приписываемых Есенину. В примечании сказано, что исследователи творчества поэта в результате анализа художественного строя, лексического состава и других элементов стихотворения пришли к выводу о возможной принадлежности его Есенину.

В 1965 году, когда я служил в армии, небывало широко отмечалось 70-летие Сергея Есенина. Чувствовалось, что делалось это с благословения высших властей. Не исключено, что сказалось расположение к поэту самого Л.И. Брежнева, который в молодости, как следует из его нашумевших воспоминаний, любил щегольнуть есенинской строкой.

Не осталась в стороне от столь знаменательного события и наша воинская часть. При армейской библиотеке действовала небольшая литгруппа, объединившая увлеченных литературой и искусством солдат. Силами литгрупповцев и был организован юбилейный есенинский вечер. Мне, как недавнему студенту-филологу, предстояло рассказать участникам вечера об истории создания поэмы "Пугачев" и связанной с ней поездкой Есенина в Туркестан, оренбургские степи, посещении им Ташкента.

Я жадно ловил все, что публиковалось о поэте в периодической печати. И однажды в окружной армейской газете "Фрунзевец" натолкнулся на небольшую заметку, в которой сообщалось, что в Ашхабаде, в одной из воинских частей служит внук Есенина, тоже Сергей. Оказалось, что мать его Татьяна Сергеевна (дочь поэта от брака с З.Н. Райх) живет в Ташкенте, работает редактором издательства Академии наук Узбекской ССР.

Дочь Есенина в Ташкенте! Мы сразу же загорелись желанием пригласить ее на юбилейный есенинский вечер. Отправили в Академию наук письмо, стали ждать ответ. Он пришел лишь через месяц, когда юбилейные торжества завершились. Оказалось, Татьяна Сергеевна была в отъезде, принимала участие в есенинских мероприятиях в Москве и Рязани. Повстречаться с дочерью Есенина так и не удалось, о чем я сожалею до сих пор. Не помню, возобновлялись ли попытки пригласить её в часть, а вот зайти к ней на работу я несколько раз порывался, но по молодости лет так и не решился.

В Ташкент Татьяна Сергеевна Есенина эвакуировалась в годы войны, да так там и осталась. Многие годы работала в республиканской газете "Правда Востока". Стала не только журналисткой, но и писательницей. Её роман "Женя - чудо ХХ века" был опубликован в "Новом мире". Известны воспоминания Т.С. Есениной об отце, матери - актрисе Зинаиде Райх и отчиме - Всеволоде Мейерхольде. У Т.С. Есениной свой взгляд на многое, связанное с трагической судьбой отца. Она, в частности, утверждает, что официального признания в 30-40-ые годы поэзия Есенина была лишена из-за высокой оценки её врагом номер один Сталина - Троцким. Не разделяла дочь Есенина распространенного мнения о его убийстве в ленинградской гостинице "Англетер". Татьяна Сергеевна Есенина умерла в 1992 году на 74-ом году жизни. Шестью годами раньше в возрасте 66 лет скончался её брат Константин.

В наших степях разворачиваются события исторической драмы Есенина"Пугачев". Но бывал ли у нас сам поэт? Прямых свидетельств тому нет, за исключением упоминания факта поездки в оренбургские степи в автобиографиях Есенина. Осенью 1965 года я нашел описание этой поездки в статье Г. Димова "Есенин в Ташкенте", опубликованной в республиканской газете "Звезда Востока".

Поэт ехал в Среднюю Азию в салон-вагоне инспектора Всероссийской транспортной комиссии Г.Р. Колобова, известного в среде тогдашних литераторов под кличкой "Почём - соль". "Салон-вагон, - пишет Г. Димов, - менял по пути паровозы, часто подолгу простаивал на полустанках. Есенин выходил из вагона, стоял под дождем, блуждал по степи, вдыхая её ароматы, и много, упорно работал над поэмой "Пугачев". Личные наблюдения помогли ему подняться до больших высот в описании дождя, непогоды, увидеть, как "заря красным всадником мчится..."

Много лет спустя после моих армейских изысканий я прочел в комментариях к полному собранию сочинений С.Есенина, что вагон-салон, в котором поэт ехал в Ташкент, несколько дней простоял в Оренбурге. Это дало автору "Пугачева" возможность познакомиться с природой нашего края, бытом уральского казачества.

С. Есенин с сестрой Катей на Пречистенском бульваре в Москве. 1924 г.

С. Есенин читает стихи матери. 1925 г.

Зинаида Райх с детьми Константином и Татьяной Есениными.

Автор публикации И. Коннов у памятника С. Есенину на Тверском бульваре в Москве.