Татьяна Судоргина

Накануне дня поминовения усопших Радоницы оренбуржцы всегда проявляли особое внимание к местам захоронения родных и близких.

“Показатель самоуважения”

На страницах газеты "Оренбургский листок" 115 лет назад напечатана информация: "Радоница прошла при отличной погоде: тёплой и тихой, ясной, если не считать вихря, пронёсшегося над городом около 4 часов дня. Поминающих на кладбище было много, особенно детей. Но, Боже! В каком неизобразимом хаосе находится наше русское православное кладбище! По нём, что называется, не пройти нельзя, не проехать! Против Форштадта сломаны уже и ворота.

Невольно приходит мысль, что состояние кладбищ есть показатель нашей собственной опрятности и самоуважения. Замечательно, что дело об упорядочении кладбища совершенно готово. Осталось думе попросить лиц, составивших проект этого упорядочения, потрудиться до конца. Не тут-то было. Нашлись умники, которые сами ничего не делают и другим не позволяют. На кладбище нет даже надзора, караула. Есть лишь могильщики добровольцы, берущие цену за рытье могил тоже “добровольную”.

Отчего это приходские священники не помогают преосвященному архипастырю подействовать на православное и на все вообще христианские общества позаботиться об улучшении христианских кладбищ? Следует говорить об этом с церковных кафедр, и непременно найдутся добрые люди, которые почтут кости и прах прежде почивших отцов и братьев наших о Господе. Если дума не желает заняться упорядочением кладбища, можно обойтись и без неё. С разрешения духовного и гражданского начальства можно образовать всесословный комитет, и он не мудрое дело это сделает. Такой комитет под руководством кладбищенского причта будет и легален, так как содержание кладбищ по уставу медицинской полиции относится к обязанностям всех сословий горожан”.

В 1892 году сотрудник этого же периодического издания радовался: “Кладбище христианское посетили многие в день Радоницы и нашли, что оно несколько облагорожено проведением дорожек, уборкой сгнивших и валявшихся оградок, крестов. Однако до полного благоустройства не достаёт многого, прежде всего дорог. Нищих на кладбище не пускали, хотя они прорывались через ограду или под видом прилично одетых посетителей. В этот раз комитет о нищих выставил к воротам кладбища повозку с вывеской “В пользу нищих”. Повозка оказалась полной всякой всячины, а больше крашеными яйцами и булками. Нововведение это давно желательное. Попрошайки на кладбище в прежнее время надоедали сильно и мешали молитве, дёргая чуть не за полы”.

“Памятники и кресты расхищаются”

Через год современник событий свидетельствовал: "Радоница, или родительский день, привлекла на христианские кладбища массу живых, молившихся о душах покойников, несомненно, искренно, так как идти в этот день на отдалённое кладбище при сильнейшем ветре и пыли для одного развлечения было бы неохотно.

Как ни старалась полиция у входа, а нищих попрошаек проникло на кладбище великое множество. Иные из них изобрели новое средство выпрашивания. Какая-нибудь старушенция, держа в руках поминальную книжечку, убеждает вас, что ей нужно хотя бы две-три копейки. Чтобы заплатить причту за панихидку по мужу, детям, но бедность-де лишает душу её этого удовольствия. Дают, конечно, пока не удостоверятся, что эта же фигура в десятый, а может быть, в двадцатый раз ищет средств помянуть сородников всё тем же способом.

Пыль от ветра стояла на кладбище ужасная и засоряла глаза. Но всё же члены причтов и штатные и заштатные с раннего утра и до 4 часов дня терпеливо служили панихиды, едва успевая удовлетворять верующих просителей и без малейшего ропота принимали за труд свой гроши, не торгуясь, а зачастую служили безвозмездно. Это очень отрадное явление.

Кладбище городское, несмотря на усиленные заботы думской кладбищенской комиссии, всё ещё в великом беспорядке и неопрятно. Между тем существует городская кладбищенская контора, извлекающая ныне доходы от кладбища. Несколько извилистых тропок или дорожек без толку и кое-как расчищенных – вот и всё улучшение кладбища, о котором идут у нас заботы буквально 20 лет! Памятники и кресты над могилами по-прежнему портятся и расхищаются, могилы в беспорядке, мусор не убран и ямы, провалы не засыпаны. А сколько умничала эта милая думская кладбищенская комиссия над проектом первой думской комиссии в 1883 году! Кладбища иноверцев (татарское и еврейское) в лучшем порядке содержатся и доказывают, что мы, русские, не умеем почитать даже кровных предков своих. Есть могилы местных общественных деятелей, которые заслуживали бы попечения о себе за счёт города, например, Шапошникова, подарившего городу богадельню, и других, но и к ним и тропочек нет…"

Состояние кладбищ очень волновало городские власти. Местный журналист в 1887 году счёл своим профессиональным долгом сообщить: “Давно ещё, 30 сентября 1874 года, епархиальное начальство обращало внимание городской думы на необходимость упорядочения общего христианского кладбища в Оренбурге, и дума уже делала поручение городской управе построить у кладбища хотя бы сторожку, но управа ничего лучшего не сделала и даже самый вопрос до последнего времени не выходил из области канцелярской переписки.

Наконец думой учреждена была 19 сентября 1885 года особая кладбищенская комиссия, в которую вошли оренбургский полицеймейстер, городской архитектор, губернский инженер-архитектор, городовой врач, кладбищенский причт и представители от иноверных христианских исповеданий – римско-католический священник и лютеранский пастор”.

“Ночлег для бездомных. Притон для воров”

Кладбищенская комиссия под председательством гласного И.И. Евфимовского-Мировицкого прежде всего “изготовила точный план кладбища с нанесением на него всех памятников и, обозрев самоё кладбище, а также дело о нём, нашла, что наше христианское кладбище содержится, действительно, в беспорядке и крайне запущено:

1) Могильные ямы роются где и как попало, без надзора и указания места, причём нередко разрываются чужие могилы, извлекаются из них человеческие кости, в одной могиле помещается по несколько гробов – один над другим, а надмогильные кресты и плиты передвигаются, изломанные же валяются по кладбищу.

2) Дорог нет, а бывшие когда-то дорожки по кладбищу до такой степени загромождены беспорядочно разбросанными могилами, что по кладбищу нет теперь не только проездов, но местами даже проходов и доступа, так, что несущие гроб и сопровождающие его часто падают или вынуждены перелезать через памятники и оградки. Вследствие этого многие свободные ещё места на кладбище стали для погребения недоступными, а иные, как, например, у церкви и при входе, до невозможности переполнены гробами…

3) Поломка и расхищение металлических украшений, крестов, образов, мраморных изваяний и металлических букв в надписях, расхищение замков и даже решёток, не только деревянных, но и железных, разрушение каменных оградок, а также поломка древесных насаждений на могилах не перестают быть явлением заурядным и давно вызывают справедливый ропот горожан.

4) Надзора за кладбищем и окарауливания надмогильных сооружений не существует и на кладбище нет даже караульной избы, хотя бы для привратника (для лета могильщики сами устроили себе меж могилами мертвецов волчью нору, в буквальном смысле слова, где ночуют и укрываются от непогоды) – вследствие чего кладбище, по заявлению оренбургского полицеймейстера, служит ночлегом для безобразных бездомников и притоном для воров.

5) Рытьё могил, как промысел, присвоил себе единственный могильщик - престарелый мещанин Милеев и потому производится вольными охотниками его за неопределённую, иногда вынужденную плату от 2 до 10 рублей за могилу, что весьма стеснительно для людей бедных и для всех, не желающих торговаться в печальные минуты.

6) По городскому кладбищу валяются во множестве ветхие кресты и обломки подгнивших деревянных решёток, а также обломки от памятников…

7) Восточная часть кладбища свободна от могил, но к ней нет проезда и даже доступа, особенно зимой.

8) Кладбище, занимающее площадь в 31,350 кв. сажен или 13 десятин 150 кв. сажен, давно вызывает заботы о расширении погребального погоста отводом или прирезкой к нему нового земельного участка на северо-восток…

Будучи приведено в должный порядок, кладбище может служить нуждам городского христианского населения ещё десятки лет и оно удовлетворяло бы естественному человеческому чувству почтения к памяти усопших сродников наших хотя бы незатейливым содержанием в опрятности их могил и надмогильных памятников. Содержания кладбищ в должном порядке требует и закон в видах охранения народного здравия и свойственной месту благопристойности. Нельзя не отметить того обстоятельства, что местные кладбища - еврейское и магометанское - содержатся лучше и во всех отношениях опрятнее”.

“Город отстаивал права на кладбище”

Историк П.Столпянский, автор книги об Оренбурге, изданной в 1908 году, писал: “Православное кладбище, расположенное на восточной стороне города, находится от казачьего Форштадта менее чем на сто сажен и около самого рынка (ныне Центральный рынок. – Т.С.). Позади кладбища расположены артиллерийские погреба и лаборатория. Далее цепью под прямым углом тянутся и врезаются в самый город инородческие кладбища – еврейское и магометанское. Все эти три кладбища расположены на господствующей в городе местности. О неудобстве и близости к городу кладбища речь идёт с незапамятных времён, ещё в 1862 году думали перенести кладбище на новое место, но кладбище оставалось там же, где оно было…

Всё нововведение, которое сделано, заключается в том, что кладбище разбито на две части, ближе к церкви названо старым кладбищем и оно закрыто, разрешается хоронить только тем лицам, у которых имеются места, огороженные оградами. И восточная часть кладбища – новое кладбище, которое ежегодно увеличивается новыми и новыми прирезками земли. Дума неоднократно выбирала особые комиссии по вопросу о регулировании кладбища, об устройстве его, привидении в порядок и о постоянном наблюдении за ним. Но все эти комиссии, все кладбищенские комитеты обыкновенно бездействовали. Странное дело – мы считаемся православными христианами, народом глубоко религиозным и едва ли у кого-нибудь, кроме, конечно, диких племён, существует такая малая забота о кладбище. Полуразрушенные ограды, сломанные кресты, заброшенные памятники, могилы, поросшие бурьяном и крапивой, – место вечного покоя преждеживших. Могилы роются как попало, порожек не делается, деревья не сажаются – и кладбище производит глубоко печальный вид – нет уважения к памяти, нет уважения и к собственному достоинству.

Относительно кладбища у нас возник довольно любопытный конфликт между городским управлением и епархиальной властью. Последняя 24 января 1902 года возбуждала вопрос о передаче кладбища в ведение духовенства, обещая более исправное наблюдение за кладбищем, чем у города. Кладбище хотели приписать к собору, как не имеющему прихода. Но город упорно отстаивал свои права на кладбище”.

О местах вечного успокоения горожан составитель “Путеводителя по Оренбургу”, датированного 1915 годом, П. Райский оставил такие строки: “В Оренбурге имеется два христианских кладбища: городское и военное. Первое находится за Конно-Сенной площадью (сейчас территория вокруг Центрального рынка. – Т.С.), рядом с женским монастырём, второе - за казачьим Форштадтом. Городское кладбище обнесено каменной оградой, а военное - земляным валом. На том и на другом кладбищах имеются церкви.

Городским кладбищем заведует городское управление. На городском христианском кладбище, вдвое увеличенном по случаю холерной эпидемии в 1892 году, кроме православных погребаются также католики, лютеране, старообрядцы и раскольники, последние для погребения своих единоверцев устроили на кладбище особую загородь. Видные же общественные деятели и более состоятельные граждане предпочитают могильные места на кладбище женского монастыря.

Для лиц нехристианского исповедания – магометан и евреев имеются особые кладбища между площадями Конно-Сенной и Мечетной, обнесённые каменными стенами”.