Когда меня спрашивают, как я учился литературному своему делу, я обычно отвечаю, что глагол в прошедшем времени здесь никак не годится: учился и продолжаю учиться с неменьшим упорством и желанием, чем раньше, хотя теперь учиться куда труднее - возраст, заботы, усталость... А пора первого ученичества - она несравненно светлее, радостнее, любое творческое усилие лишь прибавляет тебе сил и надежды все преодолеть, написать то, о чем еще никто не написал...

Таким ожиданием и надеждой живут молодые и совсем еще юные авторы конференции "Словесность и литературное творчество", собранной Оренбургским городским Центром детского и юношеского творчества. Руководимый Надеждой Гавриловной Корневой, награжденной недавно Почетной грамотой Союза писателей России, этот Центр издал уже несколько поэтических сборников детской и юношеской - пусть не смущают вас эти определения - поэзии. И мы сполна убедились, что это очень активизирует детское литературное ученичество, помогает ребятам поверить в свои силы, а их полустихийные еще способности получают направление и цель. А есть ли что важнее в судьбе человека, чем это - видеть цель? Пусть она пока предварительная, далеко не все станут профессиональными литераторами - но это уже верная дорожка, к искусству или, по меньшей мере, к пониманию его.

Среди представленных прозаических и поэтических работ обращают на себя внимание рассказы Дениса Насаева. Один из них, под названием "Холодный северный ветер", уже опубликованный нашей газетой, сделан вполне профессионально: он лаконичен, даже строг по своим выразительным средствам, что у молодых литераторов встречается очень редко; научно-фантастический по форме, он весьма трезв и современен по мысли. И действительно: мы гонимся за все новыми знаниями, "штурмуем небеса", а себя, свое нравственное состояние запустили - дальше некуда, и расплата за это близка и неминуема...

Интересны повествования Елены Лисиной, особенно одно, посвященное судьбе Петра Аркадьевича Столыпина - "Одинокий реформатор". Этот известный, но еще далеко не оцененный деятель нашей истории показан автором несколько односторонне, быть может, с некоторыми психологическими перекосами - но что, как говорится, взять со школьницы, когда вся нынешняя так называемая историческая наука не может до сих пор определить свое отношение к этому великому, на мой взгляд, реформатору, по достоинству оценить все задуманное и сделанное им? Не хочет, наверное, потому что тогда ясней ясного предстанет перед нами вся дикость нынешних "реформ"... Но дорого у Елены Лисиной ее желание самой понять, разобраться, что это такое - настоящие реформы и что за личность эта, которая взяла на себя такой труд.

Увлекшихся поэзией, как всегда, гораздо больше, чем прозаиков - такова тяга молодости. Тут в первую очередь хотелось бы отметить стихи Юлии Проскуриной - осмысленные по своему замыслу, завершенные, "с концовкой", как говорят стихотворцы. По сути, она уже находится на подступах к новому этапу своей работы, к более четкому осознанию творческих целей, идет от детского "срисовывания" мира к сознательному самовыражению. Но легкого хлеба ожидать здесь не приходится: специфика литературного дела такова, что чем дальше осваиваешь его законы и возможности, тем труднее учиться, труднее писать, ибо русское Слово по своим возможностям бездонно, словосочетаний и смыслосочетаний в нем - бездна... Но в том-то и состоит творческая радость писателя, что иногда удается все-таки невыразимое - выразить, несказанное - сказать...

Многое еще можно было бы сказать о каждом из двадцати одного участника нашей конференции, в том числе о самых что ни на есть "молодых", 12-14 лет, как Аня Елисеенко или Андрей Лаптев, еще только пробующих свое перышко. Но лучше почитать их рассказы, стихи, трогающие своей чистотой, верой в будущее, надеждой.

Антонина Мелешко

В жизни изведавшим всякого,
Нам ли в унынье впадать?
Рано Россию оплакивать!
Рано ее отпевать!
Было.
Несметные орды
Сеяли огненный град,
Но, воскресая из мертвых,
Шел по пятам Коловрат.
Было.
За горло держали
Голод, разруха и мор, -
Жили, любили, рожали
Смертному наперекор.
Ныне.
Разврат и насилье,
Барство душевноглухих,
Но о любви, о России
Пишут девчонки стихи.
Горько, светло и возвышенно
Льются слова на листок.
В поле разоренном, выжженном,
Тянется к жизни росток.

* * *

Время бесовской пляски.
Плакать иль веселиться?
Маски. Повсюду маски.
Маски, вросшие в лица.
Что вон за той, радушной?
Иль за наивно-милой?
Тронь - захлестнут удушьем,
Выскалят зубы-пилы.
Голы, прямы и стойки
Только мишени в тире.
Трудно не стать жестоким
В этом безбожном мире.

Памяти Лены К.

* * *

Она любила хризантемы -
Застывший вихрь снежной пыли.
Она любила хризантемы,
Но их пока другим дарили.
А где-то, времени подвластны,
Уже вскипали белоснежно,
И кто-то сказочно-прекрасный
Срывал их трепетно и нежно.
И, может, только день до встречи.
И, может, лишь один рассвет...
У ног ее букетов млечность,
И только будущего нет.

* * *

Восход, закат и вновь восход.
Дней бесконечных вереница.
И год как день. И жизнь как год
Пройдет. И так же повторится?!
И вновь рождаться буду я,
И умирать, и возрождаться,
Сквозь вечный мрак небытия,
Сквозь смерти к жизни прорываться
Повтором новых вариаций,
Повтором бесконечных я?!

* * *

Глаза слепит и застит звездной пылью.
Высокие бубенчики звенят.
Моя любовь тебе взрастила крылья,
И вот ты улетаешь от меня.
Любуюсь гордой силою полета,
Стремительным набором высоты,
И едко шепчет мне на ухо кто-то,
Что в тихий дворик не вернешься ты.
Мне ждать и ждать, впиваясь в высь до рези,
До слез вбирая сумрак голубой.
И больше мне не жить, а только грезить
Несбыточным свиданием с тобой.
Но что поделать, если все же снова
Судьба тебя нечаянно вернет,
Беспомощного, жалкого, земного
Я научу поверить в новый взлет.

* * *

На сочный виноград польстились, как лиса.
Поняв, что он для нас недосягаем,
На тех, кто нас завел в проклятый этот сад,
Всю ненависть голодных извергаем.
Пока мы здесь толклись, там где-то за стеной
Другие уминали корм подножный,
Нагуливали жир, двойной, а то тройной -
Стерпеть такое просто невозможно!
Но если поспешим, то вожделенный корм
И мы урвать себе еще успеем.
А ну давай вперед, оравой, прямиком!
И пусть поможет Бог тем, кто слабее.
Друг другу помогать теперь резона нет -
У каждого свое пустое брюхо.
О равенстве болтать, нести о братстве бред,
Кому во время гонки хватит духу?
А вспомним виноград, несъеденную кисть,
Которую достать наутро горело,
Так проще как лиса, мол, зелен он и кисл,
И ни гу-гу, что сами недозрелы.

* * *

На каждого по этажу.
На каждого по гаражу.
Удобства и прелести разом -
Все мало для жадного глаза.
Все мало для рук загребущих.
Под крышу б, да райские кущи.
При жизни условия рая.
И грабят народ, обирают.
И морят, безденежьем душат -
Все мало завистливым душам.
Все стало продажным в Отчизне.
Но мало и рая при жизни -
Со свечками в храмах стоят,
Не хочется все-таки в ад.