24 января - день памяти владыки Леонтия

Он молился за всех нас...

Ольга Боброва

Вот уже пять лет, как нет с нами владыки Леонтия - митрополита Оренбургского и Бузулукского (в миру Леонид Фадеевич Бондарь, 1913 - 1999 гг.). Но память о нём не угасает в душах его духовных чад и просто прихожан Никольского собора. У его надгробия не увядают живые цветы, не гаснут свечи. Владыка и сейчас помогает всем, кто с верой обращается к нему за помощью. Мне хочется поделиться с читателями небольшими отрывками из воспоминаний о том, каким был владыка Леонтий в жизни.

Домик в Форштадте

Дом владыки Леонтия в бывшем казачьем предместье, где он прожил все тридцать пять лет пребывания в Оренбурге, стоит здесь с прошлого века. Принадлежал он семье казачьего офицера Петра Красноярцева. В малоизмененном виде дом дожил до сегодняшних дней, доброжелательно принимая оренбургских владык.

Я часто приходила сюда по делам службы. Поднимаясь на крыльцо, нажимала на звонок и каждый раз с внутренним трепетом и тревогой ждала ответа. Иногда в дверях появлялся сам владыка. Он всегда приветливо говорил: "Хорошо, проходите..."

Длинный коридор из прихожей вел в кабинет-гостиную митрополита. Здесь проходили все основные действия: прием гостей, деловые встречи, здесь же владыка работал. Большой письменный стол пятидесятых годов занимал основную часть комнаты. За спиной владыки стояли высокие шкафы с книгами - словарями, церковной литературой, классикой. У входа - старая фисгармония и много-много икон: от маленьких карманных до больших церковных в человеческий рост. Это была настоящая домовая церковь, из которой никак не хотелось уходить. Каждый раз я открывала здесь что-то новое.

Иногда разговор переходил с церковных дел на другие темы. Владыка любил вспоминать годы учения в пансионате, в университете, и с каким уважением они, студенты, относились к учебе и к преподавателям. Шли на занятия, как на праздник, надевая все самое лучшее... Бывало, он позволял мне посидеть в кругу пришедших священников, послушать их разговоры. Сюда шло много народа - ничуть не меньше, чем в управление епархии, дверь не успевала закрываться, но отказа не получал никто.

Как-то в разговоре о церкви Знамения в селе Державино коснулись творчества самого поэта. Ко всеобщему удивлению, владыка прочел наизусть всю поэму "Бог". Да как прочел! А художников-профессионалов с академическим образованием поражали его знания о древнегреческих иконах и росписях.

Сюда, в форштадтский домик, приходили не только оренбуржцы, владыка встречал гостей из других городов и стран, покоряя всех своими знаниями в жизни церковной и светской, своим умением общаться, делать добро. Только вот для себя никогда ничего не просил, а люди принимали это за должное и забывали исполнить даже то, что когда-то сами вызывались сделать. Прожив в Форштадте тридцать пять лет, так и не дождался он обещанной асфальтовой дороги к дому. Машина с владыкой Леонтием, знакомством с которым гордились, которого любили и миряне, и прихожане, так и плюхала до конца дней его каждую осень и весну по ухабинам Форштадта.

Колокольный звон

Приближался большой праздник: Рождество Христово. Я решила сказать владыке о давно засевшей мысли: звонить на колокольне, хотя знала, что женщин на этом поприще не привечают. К моему удивлению, владыка сразу дал благословение. После такой неожиданности меня сковал страх. Я съездила за старичком-звонарем. Еле-еле поднялись с ним на колокольню, и он показал мне,

как и в какие руки брать веревки, очередность движений. Старичок уехал, а у меня ничего не получалось. И, главное, попробовать нельзя - звон на весь город слышен.

Стыдно, но я решила отказаться. Увидев владыку в церкви, я направилась к нему. Еще издалека услышала его слова: "Все будет хорошо. Получится".

За час до всенощной церковный двор и церковь плотно заполнили прихожане. Не помня себя и проклиная свою затею, я медленно, с трясущимися руками и ногами, поднималась на колокольню. Распределила в руках веревки всех восьми колоколов, ногу поставила на рычаг большого колокола, и мерно начала в него бить. Самое трудное - трезвон - было впереди. Его надо начинать при въезде владыки в церковный двор. Машина появилась довольно скоро. Я начала трезвон. Сначала очень робко, тихо. Сбилась, но вспомнила о переполненной церкви, дворе, сильнее ударила в колокола, почувствовала уверенность и вошла в ритм. Эти несколько минут показались вечностью.

Закончив звон, я посмотрела вниз и невольно присела: все прихожане стояли с поднятыми головами. Минуты через две я привстала, медленно прокралась к творилу, ведущему внутрь, и спустилась вниз.

Показаться на глаза священникам я боялась. Первым, кого встретила, был отец Василий, настоятель собора. Его улыбка и слова одобрения меня немного успокоили. Я ждала встречи с владыкой. Через несколько дней мы увиделись у него дома. Естественно, спрашивать о своём "дебюте" я не намеревалась, но тревожилась, что разжалует из-за несостоявшихся надежд. И, как будто зная, что меня волнует больше всего, он начал разговор именно с этого.

- Я только сделал шаг из дома на крыльцо, как услышал ваш первый удар в колокол. А так бывает очень редко...

Больше мне не надо было никаких похвал и утешений.

Умение звонить пришло со временем. Каждый раз я делала это уверенней. То чувство, с которым я потом поднималась и звонила, передать трудно... По окончании звона быстро спускалась вниз, чтобы успеть к встрече владыки с хором. Начиналась служба митрополита Леонтия, так благотворно действующая на души людей.

-