Татьяна Телевич

Поднять настроение оказалось не под силу даже выглянувшему под вечер солнцу. "Красный закат - завтра будет мороз", - промелькнуло в голове. Спешу в детский сад, чтоб забрать свою пятилетнюю дочь. Судя по выведенным пальцем на стекле незамысловатым рисункам знакомая мордашка появилась в окне задолго до моего прихода.

- Я испугалась, что ты не придешь.., - защебетала белобрысая, голубоглазая, родная...

- Глупая, разве мама может бросить ребенка?..

Прижав к себе этот маленький неумолкающий ни на минуту родной "вечный двигатель", стараюсь забыть сегодняшний рейд с комиссией по делам несовершеннолетних, измученные голодом и холодом детские лица Артема и Насти, которых всего несколько часов назад забрали у матери-алкоголички. В соцприют ребята отправились с условием, что мама обязательно придет за ними, они будут ее ждать...

Серенький "уазик" с надписью "Социальная помощь", преодолевая дорожные ухабы частного сектора за Уралом, мчался на ранее неизвестную мне улицу Невскую. Попутно поискам адресата, нуждающегося в помощи (по мнению сообщивщих об этом соседей), специалисты комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав Южного административного округа делились с нами итогами и впечатлениями последних подобных рейдов. Им есть о чем рассказать, ведь такие мероприятия проводятся каждую неделю.

- Сейчас будем изымать, - произнесла странную фразу член комиссии Элеонора.

- Что значит "изымать"?

- Заберем детей в приют. Девятилетних Артема и Настю - близнецов. Мать снимает комнату в частном доме. Эта семья более двух месяцев состоит у нас на учете. Родительница пьет, дети живут сами по себе. Мы не раз ее вызывали, предупреждали и помогали - бесполезно. Звонят соседи с просьбой спасти детей. Но, то что вы увидите - далеко не самое худшее, - подытожила Элеонора.

"Не самое худшее" даже нам, перевидавшим в силу специфики журналистской работы всякое, показалось не просто ужасным, а из ряда вон выходящим. Впервые я согласилась с работниками соцсферы, что забирать детей из таких семей не просто гуманно, а жизненно(!) необходимо.

Родительницы не было дома. Худая, бледная, почти прозрачная девочка Настя встретила нас спокойным взглядом. Правда, с приглашением в дом не спешила.

- Подождите, я приберусь, - по-хозяйски заявила девочка и вместе с братом скрылась за тем, что служило дверью...

Зловоние, исходившее из жилья, было слышно даже во дворе. В покосившейся от времени хибарке две комнаты. В одной живет хозяйка, в другой Настя, Артем и их мама. Они поселились здесь пару лет назад, приехали из Казахстана. Документы мама оформлять не спешила, детей отдавать в школу тоже. Никакой прописки и работы. Зато была водка, которую, судя по всему, в этом доме употребляли едва ли не вместо питьевой воды. Об этом свидетельствовали десятки, сотни пустых бутылок, разбросанных повсюду.

- Входите! - пригласила Настя.

Неотапливаемая комнатушка, чуть больше "хрущевской" кухни, железная "односпальная кровать" с грязным матрацем без постельного белья, стол с теми же бутылками, пепельницами, старый шифоньер. Все!

- Ребята, а где вы спите? - поинтересовались мы.

- Втроем на кровати, - объяснил Артем, запихивая ногой под стол какие-то тряпки. Похоже, они и служили постелью членам семьи.

Наперебой рассказывали дети о том как им хорошо (!) живется, что на завтрак они как-то ели бананы и яблоки, а однажды мама приготовила вкусный рисовый суп, и еще - летом они отдыхали в кафе и парке.

- Такие дети не говорят плохо о родителях. Они находят им оправдания, - комментирует ответственный секретарь комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав Южного округа г. Оренбурга В.Н. Вавилова.

За неимением лучшего дети мирятся с такими условиями или лгут, опасаясь побоев от родителей, а может просто очень ценят то редкое родительское тепло, которое похоже на семейные отношения. Но как бы то ни было, когда несчастным социальным сиротам предлагают уйти из дома, пожить с такими же ребятами в "лагере", где тепло, чисто, а главное, кормят - большинство соглашается не раздумывая.

Настя тоже начала собираться. Быстро умылась, переоделась, завернула в шарфик единственную игрушку - крошечного мышонка - и вышла на улицу. Артем немного нервничал, объясняя тем, что мама придет и будет ругаться.

- Артем, а когда придет мама? - спросил кто-то из нашей команды.

В ответ мальчик лишь пожал плечами.

Переживание Артема по поводу расставания с домом длилось недолго. Как только машина тронулась и запетляла по кварталу, дети уставились в окна, вскрикивая и рассказывая, кто из соседей их однажды покормил. Увидев идущих из школы сверстников, дети замолчали. Настя сказала, что мама "обещала отдать их в школу, но там почему-то постоянно выходной, а потому не пускают". Кстати, организовать обучение Насти и Артема помогала и городская соцзащита, и отдел образования, и комиссия по делам несовершеннолетних Южного округа - проводили воспитательную работу, однако ее хватило родительнице лишь на то, чтоб купить один ранец на двоих. По всей видимости, мать посчитала, что этого достаточно для обучения.

Постепенно из поля зрения исчезали дом с холодной комнатушкой, улица, район, где они скитались в поисках еды. Но тоски в ребячьем взгляде не было. Наоборот, загорелись искорки надежды, дети почувствовали, что тети и дяди отвезут их туда, где будет лучше.

С начала года только по Южному округу таких ребят набралось 189. Все они разные по возрасту, по интересам, но судьбы их схожи - сироты при живых родителях. И если дети школьного возраста еще как-то заботятся о себе, то годовалые малыши, если вовремя их не забрать у родителей, практически обречены на смерть от голода и болезней.

Едва не лишились жизни по халатности 26-летней мамаши крохи Никита и Володя, которых забрали две недели назад и отправили в "инфекционку". Годовалый и двухгодовалый малыши жили (!) в детской кроватке, откуда их не выпускали (в противном случае они начинали просить еды, а кормить их нечем, объяснила нетрезвая мама). Дети уже не могли встать на ножки - обессилевшие от голода и болезней умирали они на глазах гуляющей компании. Увы, такие семьи в Оренбурге не единичны. В Южном округе состоит на учете 295 семей социального риска, в которых прозябают ("воспитываются" язык не поворачивается сказать) - 480 (!) детей. Все они потенциальные сироты, нуждающиеся в помощи.

- Ой, это же "Лучик"! - обрадовалась Настя, спрыгивая с подножки "уазика", - мы здесь уже были, нас мама сюда сдавала!

Прощаясь с детьми, напоследок интересуюсь, а есть ли у них мечта? Ответ не удивил: чтобы мама пришла, чтобы она не болела, чтобы у них была настоящая семья.

- Вы только маме передайте, что мы будем ее ждать, - успел выкрикнуть Артем прежде чем за ним захлопнулась голубая металлическая дверь.

С тяжелым сердцем бредем к "уазику". Впереди еще двадцать адресов.

- Сегодня забирать больше никого не будем - мест нет в соцприютах, - сообщает Элеонора.

Вся наша команда отправляется проводить воспитательную работу с нерадивыми мамами и папами. Но реально ли разъяснить пьяному отцу его родительские права и пробудить чувство ответственности за собственного ребенка? Возможно ли растопить сердце деградирующей алкоголички рассказами о том, что ее ребенок вторую неделю не отходит от окна - ждет маму?..

Дети верят, что их заберут домой, оправдывая их небылицами, мол, мама занята, много работает.

Педагоги соцприюта не опровергают их сказки, но все же стараются отвлечь ожидающих от окна. Потому что они знают, что мама, скорее всего, не придет... Подтверждение тому горький и сухой опыт. За два последних десятилетия в Ленинском и Центральном районах Оренбурга родительские права вернули себе только две (!) мамы. Их дети дождались, но по некоторым данным... не надолго.

...Несмотря на глубокую ночь уснуть не удавалось. Присела возле дочери, она улыбалась во сне. Мысли о Насте и Артеме не давали покоя. Успокаивало то, что сейчас, в одну из первых по-настоящему морозных ночей, они не греются друг о друга в холодной комнате, а спят в нормальных, пусть даже казенных, но человеческих условиях...