Евгения Павлова

Гоголь, наученный горьким опытом, в "Ревизоре" обратил свой вопрос прямо со сцены: "Над кем смеетесь?" И сам на него ответил: "Над собой смеетесь". В "Женитьбе" этого вопроса еще он не задавал, надеясь на нашу сообразительность. Увы... Мы много десятилетий смеялись над незадачливой невестой Агафьей Тихоновной, нерешительным женихом Подколесиным, неумеренно прытким Кочкаревым и претенциозными клиентами свахи Арины Пантелеймоновны. Пока доведенный духотой 70-х до сверхчувствительности Анатолий Эфрос не увидел в героях пьесы обездоленных, достойных сострадания людей. И мы дружно заплакали над незадачливой невестой Агафьей Тихоновной и... (см. выше). Режиссеру-постановщику Олегу Ханову, художнику-постановщику Петру Плотникову, создателю музыкальной партитуры Тамаре Пикулевой и командой замечательных актеров областного театра драмы удалось по зыбкой досточке пройти над пропастью крайних толкований пьесы (ведь если в театре возможны провалы, значит, пропасть - недалече?). Они решили - так, по крайней мере, следует из результата - взглянуть правде в глаза и рискнули назвать вещи своими именами. Разумеется, не словесными, а используя все силы и обаяние театра. Например, сценографию. Действие происходит не то чтобы на птичьем дворе, но "курятник" где-то близко. И если вам вспомнится наша склонность пофилософствовать вокруг выеденного яйца, протрубить без достаточного повода общий сбор, прокукарекать о заре новой жизни, которая все не рассветает - ваше дело. Театр ни на чем таком не настаивает, он просто играет Гоголя, весело и вдохновенно.

Спектакль собрал немало актерских индивидуальностей, и не просто механически, а в крепкий ансамбль. Исполнители творят характеры своих героев в пространстве между реалистической достоверностью и гротеском. Очевидно, театр внезапно настигла ностальгия по давно ушедшему. Можно было сыграть сегодня "Женитьбу" без толщинок, накладных носов, утрированных костюмов? Конечно, можно. Но выяснилось, еще как можно и с ними! Тем более что это не заслонило и не подменило внутреннего, психологически точного проживания на сцене. Борис Круглов не сделал Подколесина только патологически нерешительным. Он убедителен в каждой точке "кривой" его состояний - от почти детского испуга перед переменами до восторженного нетерпения, чтобы эти перемены немедленно произошли. Дуэт его с Кочкаревым, как говаривал гоголевский же Манилов, - просто "майский день, именины сердца"! Дмитрию Гладкову (а Кочкарев - первая его роль в статусе актера) хочется пожелать, чтобы подобный успех сопутствовал ему всегда.

Женихи. Яичница - Владимир Бухаров, Жевакин - народный артист Андрей Лещенко, Анучкин - заслуженный артист России Александр Папыкин, Стариков - Василий Шур... Каждое их появление на сцене вызывает смех. Но зал смеется не только потому, что смешно: еще и от удовольствия видеть работу настоящих мастеров. Пронзительную ноту сострадания, горячую слезу сквозь смех заставляет нас пролить Лещенко-Жевакин.

Мы еще не сказали о милых дамах. Сердечно прониклась судьбой несостоявшейся невесты Мария Губанова, и это дало ей новые интонации, новую пластику. Но, к сожалению, режиссер, "раздавая" гротесковые краски, обошел ими тетушку Арину Пантелеймонову и сваху Феклу Ивановну, а то бы Валентина Войтко и Елена Улановская показали нам, каковы они есть на самом деле! Поздравим с первой не студенческой, а актерской ролью Елену Носыреву - Дуняшу: она явно пришлась нам ко двору.

Скажем еще и о музыке. Она как-то деликатно играет свою роль, растворяясь в действии и в то же время обозначая большой мир за пределами этой смешной и грустной истории. Она помогает нам расслышать еще одного, явно подразумеваемого геро

я спектакля - нас с вами. И подумать: чем же все-таки мы так рассмешили Гоголя?