Валентина Капустина, член президиума общественной организации "Союз женщин-казачек"

Выдающемуся русскому генералу, герою Плевны и Шипки Михаилу Дмитриевичу Скобелеву 17 сентября 2003 года исполнилось 160 лет со дня рождения.

М.Д. Скобелев - личность яркая, любимая народом и оттого известная. О нем написано много и плохого, и хорошего, поэтому нет необходимости представлять его биографию и описание его блестящих побед, но есть необходимость помянуть его добрым словом в год юбилея. Именно, оренбургским казакам.

Оренбургской истории он близок как герой Средне-Азиатских войн и походов русской армии. Покорение Средней Азии во второй половине XIX века было "зубодробительным" ударом по амбициям зарвавшейся Англии, у которой в том историческом периоде по всему миру, и особенно в Азии, были "национальные интересы".

Оренбургские и уральские казаки, солдаты и офицеры из Оренбургского военного округа, дравшиеся под командованием Скобелева в Хиве, Коканде, под Махрамом, Наманганом, в Ахал-Текинском походе и в других знаменитых боях, принесших победу России, любили его самоотверженно, шли за ним безоглядно.

В домах у оренбургских казаков, вернувшихся из Туркестана, рядом с образами висел портрет генерала.

И когда он так внезапно и загадочно ушел из жизни в июне 1882 года, казаки-оренбуржцы не могли с этим смириться. Ведь они своими глазами видели, что не берет его пуля, что выходил он невредимым из самых страшных и авантюрных переделок. Они "точно знали", что "хивинец" девять дней и девять ночей возил Скобелева по "Хиве неверной" и заговаривал. Потом девять дней и девять ночей Скобелеву есть и пить не давали и все заговаривали, пока совсем не заговорили, так что пули проходят насквозь, не причиняя ему вреда. От станицы к станице шла молва, что жив любимый генерал, что объезжает он Оренбургское казачье войско и проверяет, как живут его верные, неустрашимые "туркестанцы". Проверяет так же, как делал это на войне. В областной научной библиотеке им. Н.К. Крупской хранятся воспоминания Вениамина Ивановича Казанцева, который участвовал в скобелевской Ахал-Текинской экспедиции 1880-1881 гг. в чине войскового старшины Оренбургского казачьего войска. Он вспоминает об одной из проверок М.Д. Скобелева. "28 февраля 1881 г. особенно была сильная буря с дождем, и вот в эту "прекрасную" погоду прискакал джигит и сообщил, что сейчас приедет Скобелев. Мгновенно все оживились и построились. Я вышел из лагеря навстречу Скобелеву и отрапортовал о благополучии. Скобелев зорко присматривался к лагерю и не видя никакого помещения для сотен обратился ко мне с запросом: "А где же кибитки для казаков?" Я ответил: "Кибиток нет". Тогда он, вспыхнув гневом, сказал: "Это беспечность с вашей стороны - не взять с собой кибиток!" Тогда я доложил, что когда я возвратился с гор, то кибитки уже все были разобраны... Скобелев, указывая на стоящую посреди лагеря кибитку, сказал: "А вот для себя нашли-таки кибитку!" На этот упрек я ответил: "Кибитку эту я отобрал от Лабинской сотни и поместил в ней двух больных казаков". Между тем Скобелев подъехал уже к самой глиняной стене лагеря, за которой были построены казаки. Поздоровавшись с ними, он увидел и походные палатки, скрывавшиеся за стенкой. Тотчас же обернулся ко мне и с улыбкой сказал: "А-а, у вас палатки, это другое дело, ну, "здравствуйте!" и подал мне руку. Затем слез с лошади и пошел к больным казакам в кибитку".

В книге "Скобелев" (Спб., 1884) Василий Немирович-Данченко, который был дружен с генералом, писал: "Самый лучший суд - есть суд подчиненных. От них не спрячешься, их не надуешь, а эти судьи всегда были на стороне Скобелева. Они прощали ему даже несправедливости, зная, что он первый сознает их и покается... Они не завидовали его любимцам, понимая, что чем ближе к нему, тем было труднее".

Многое говорит о том, что среди "любимцев" выдающегося генерала были оренбургские казаки.

Во время кокандской войны 1875 года для преследования отряда Абдрахмана-автобачи, в котором было около 5 тысяч кипчаков и имелись орудия, был создан особый летучий отряд под командованием тогда еще флигель-адъютанта полковника Скобелева. В его состав входили три дивизиона казаков: 1-й Оренбургский, 2-й Сводный и 3-й Сибирский, а также пехотные и артиллерийские подразделения. Двигался и дрался отряд всегда в одном и том же порядке: впереди неслись сибиряки, за ними оренбуржцы есаула Авдеева с полковником Скобелевым во главе, за ними поспевали остальные. Оренбургские казаки были рядом в самых рискованных вылазках, в самых невероятных переделках. Скобелев выбирал их сам.

Еще один пример из истории героической Ахал-Текинской экспедиции. О причинах похода, видимо, нужно напомнить. В 1876 г. текинцы предпринимают попытки перейти в подданство Персии, сухопутная граница с которой не была четко определена. Россия заявила, что будет противодействовать этому всеми мерами. Военный поход генерал-майора Н.П. Ломакина, считающего, что в Туркестане победы достаются легко, а потому не следует осторожничать, терпит тяжелое поражение от текинцев. Был нанесен чувствительный удар казне и престижу страны. Тогда были вынуждены обратиться к Скобелеву. К этому времени он был уже героем русско-турецкой войны 1877-1878 гг., а не"победителем халатников", как презрительно называли его недруги, а было их много. России здесь нужен был Скобелев, а ему, кроме всего прочего, были нужны оренбургские казаки. М.Д. Скобелев не собирался бросаться очертя голову, как генерал Ломакин. Экспедицию готовил долго и тщательно, вызывая новые злопыхательства своих недругов: разве может интересовать настоящих полководцев такая "мелочь", как наличие портянок у солдат... Для отряда было нужно большое количество верблюдов. Их доставка была поручена оренбургским и уральским казакам. Главная формула успеха, сформулированная Скобелевым, была: "Верблюды, верблюды и еще раз верблюды". У оренбуржцев путь был более трудным и изматывающим. Менее измученные уральцы, доставив верблюдов, отправились по Каспию домой. А оренбуржцы? Из воспоминаний войскового старшины Вениамина Казанцева: "Участь, постигшая уральцев, ожидала и нас. Мечты попасть в действующий отряд Скобелева рушились. Все приуныли, мало разговаривали, казачьи песни прекратились". Но 1 октября 1880 г. к оренбуржцам прибыл помощник Скобелева генерал-майор Петрусевич, который объявил, что три оренбургские сотни будут участвовать в Ахал-Текинском походе. Это объявлялось как награда и воспринято было как награда. "Громкое радостное "ура" приветствовало монаршую милость... Вместе с этим Петрусевич передал, что генерал-адъютант Скобелев прислал оренбургским казакам сердечный привет и по чарке водки. Новое громкое "ура" огласило пустынные берега Киндерлинского залива. Немедленно устроили импровизированный стол из кулей и поставили водку". Главный тост был за любимого генерала, с ним оренбуржцы встретились через два месяца. Обращаясь к казакам, М.Д. Скобелев сказал: "Я давно знаком с оренбургскими казаками, с которыми неоднократно участвовал в боях; сердечно рад снова встретиться с вами, надеюсь, что вы поддержите ту славу ваших братьев и станичников, которую они заслужили со мной в Туркестанском округе". И оренбуржцы не подкачают. В одном из донесений М.Д. Скобелева командованию Оренбургского округа отмечалось: "Три сотни ь5-го Оренбургского полка принимали деятельное участие в осаде крепости Геок-Тепе и в боях вели себя молодцами, как и прежде оренбуржы в боях, обеспечивших с 1865 года обаяние России в Средней Азии (Приказ по Оренбургскому военному округу ь242, 1882 г.)".

Первое знакомство Скобелева с оренбургскими казаками произошло в 1868 году, когда штаб-ротмистр Михаил Скобелев добился назначения в Туркестан. Здесь велись боевые действия, без участия в которых, считал он, офицер не сможет быть профессионалом. Закончился его первый приезд в Среднюю Азию в 1871 г. Закончился дуэлью с завистниками и клеветниками. Но за это короткое время он, восхищавший и друзей, и врагов умением ездить верхом, сумел передать эти навыки казакам своей сотни - они стали непревзойденными наездниками. Казалось, что среднеазиатские сады, окруженные глинобитными дувалами, - непреодолимое препятствие для кавалерии. А Михаил Скобелев научил казаков как не оказаться в ловушке на узких улочках. По его методу казаки поднимали коня на дыбы, тогда он передними копытами разбивал верхнюю часть стены; потом конь бросался брюхом на разбитую часть ограды и перебирался на другую сторону.

Как известно, М.Д. Скобелев еще не однажды вернется в Туркестан и во всех его делах и подвигах рядом будут казаки. Хивинский поход 1873 года. Сформированы отряды в трех военных округах - Туркестанском, Кавказском и Оренбургском. Оренбургские сотни были включены в Туркестанский и Оренбургский отряды. Всего двенадцать отдельных сотен и одна батарея Оренбургского казачьего войска участвовали в походе. Генерального штаба подполковник М.Д. Скобелев с большим трудом получил назначение в Мангышлакский отряд полковника Н.П. Ломакина командовать авангардом. Ему было бы легче попасть в оренбургский отряд, но, видимо, Скобелев, как и многие другие в то время, не надеялся, что оренбуржцы, которых ожидал самый протяженный маршрут, дойдут до Хивы к назначенному сроку. Но оренбуржцы, помятуя о неудаче Перовского в 1839-40гг., к походу подготовятся лучше других, и Оренбургский отряд на месте сбора окажется раньше Туркестанского.

Опыт оренбуржцев М.Д. Скобелев не забудет и возьмет на вооружение. Все экспедиции и походы, которые он впоследствии возглавит, будут готовиться очень тщательно, даже скрупулезно.

Хива фактически сдалась без боя. В сдавшийся город передовая колонна русских войск входила торжественно чеканя шаг, под звуки Даргинского марша, исполненного музыкантами Ширванского полка. Оренбуржцы выделялись безукоризненно чистым новым обмундированием, которое привезли за сотни верст. Жители следили за этим маршем "белых рубах" настороженно; но постепенно они успокаивались, увидев, что солдаты и казаки не разбегаются, чтобы учинить грабеж и насилие.

Находясь в Средней Азии, зная уже пять языков, М.Д. Скобелев выучил казахский язык, досконально изучил Коран. Война, ведение боевых действий - были его профессией, и он напряженно думал о месте казаков в бою, о будущем казачьих подразделений. В 1875 году перед знаменитым Махрамским боем он отозвался о казаках так: "Я глубоко верю в казаков, как славную боевую силу, и за поход надеюсь доказать, что они при маленькой сноровке не уступят регулярной коннице". И доказал...

Позднее, уже будучи генералом, он отмечал: "Пока казаки фактически не будут освобождены от исполнения своих обязанностей, от них нельзя требовать совершенства в обучении и той боевой подготовки, которая одна в состоянии дать им соответствующее их славному прошлому решающее значение в бою".

Он с уважением относился к прессе. Корреспонденты разных стран любили бывать у него. Но Скобелев был просто взбешен, когда один из журналистов попросил было у него казака: "Казаки - не деньщики... Они России должны служить, а не вам!"

Интересным фактом для оренбуржцев является то, что М.Д. Скобелев был дружен с И.С. Аксаковым. Сохранились письма генерала к нему. Сблизились они на почве русского патриотизма. Скобелев яростно ненавидел военную политику Германии. Как высокоодаренный, высокопрофессиональный военный он понимал угрозу, исходившую от Германии. Он предвидел, говорил, писал об угрозе большой войны. Недаром его смерть военщина Германии восприняла как большую свою победу.

Встретившись с Василием Немировичем-Данченко в Тырново во время русско-турецкой войны он сказал: "Про то, что душа болит, что русское дело губится, - никто и не думает... Неспособный, беспорядочный мы народ... До всего мы доходим ценой ошибок, разочарований, а как пройдет несколько лет, старые уроки забыты... Для нас история не дает примеров и указаний... Мы ничему не хотим научиться и все забываем... А вся беда от кабинетных стратегов..."

Интересным является и то, что именно художник Николай Дмитриев-Оренбургский получил заказ на исполнение картин о русско-турецкой войне 1877-1878 гг. для военной галереи Зимнего дворца. Он совершил поездку по местам боев, встречался с М.Д. Скобелевым, рисовал его.

Последний раз оренбургские казаки видели прославленного генерала в 1881 году после окончания Ахал-Текинской экспедиции. Тогда они не знали, что через год он умрет, не дожив пару месяцев до своего тридцатидевятилетия, и больше никогда ни им, ни их сыновьям не придется служить и воевать под его началом. Из воспоминаний мудрого и отважного казачьего офицера Вениамина Казанцева: "По прибытии сотен в Геок-Теле получили распоряжение: всем оренбургским сотням возвратиться на родину... На марше нас нагнал генерал-адъютант Скобелев, поздоровавшись с сотнями, еще раз благодарил за дело, и, между прочим, обратившись ко мне спросил: "А сколько получила сотня знаков отличия военного ордена?" Я сказал цифру. На это он заметил: "Мало, ваша сотня обижена, несмотря на то, что ей работы было больше всех. Составьте добавочный список"... Список был составлен и отправлен в штаб. Но 17 оренбургских казаков так и не получили наград. Зная щепетильность Скобелева в вопросах награждения подчиненных, можно точно сказать, что это не его вина.

"Все кануло в вечность, - далее пишет В.И. Казанцев, - да и сами мы стоим на краю этой вечности и с нами вместе забудутся не только знаки отличия военного ордена, но все труды и лишения, перенесенные оренбургскими казаками в продолжении бывшего похода. Теперь все изменилось: там, где мы умирали от жажды, свистят уже локомотивы и везде не только пресная вода, но и лимонная. А где мы сидели без крошки хлеба, там вокзалы, где не только хлебом, но и свежей икрой с омарами можно закусывать... Тем и заканчиваю свои воспоминания об Ахал-Текинском походе и о русском богатыре Скобелеве. Мир праху его и вечная память богатырю. Дай Бог, чтобы дела его не забывались потомством".