Наталья Романенко

Начало восемнадцатого столетия - время активной внешней политики России на Западе и проявления интереса Петра I к Востоку. Петр решает установить дипломатические и торговые отношения с ханствами Хивинским и Бухарским. В 1714 году в Россию прибыл знатный туркмен Ходжа Нефест с "государственным делом". В борьбе против хивинских ханов Туркменская знать желала привлечь на свою сторону русского царя и предлагала России завладеть низовьем Аму-Дарьи, богатым золотыми россыпями. О золотоносной реке Петр уже получал сведения от сибирского губернатора князя М.П. Гагарина и хивинского посла Ашмур-Бека, находившегося при царском дворе. Имея столь достоверные сведения, Петр I решает открыть путь в Среднюю Азию, а из нее - в сказочно богатую Индию. Он приказывает снарядить две экспедиции, которым надлежало определить водный путь и путь сухопутный в "полуденную Азию". Одна экспедиция под началом подполковника Бухгольца должна была идти через Сибирь - от Тобольска вверх по Иртышу. Вторая - под командыванием любимца Петра гвардии поручика князя Александра Бековича-Черкасского должна идти через "Большую Бухарию", т.е. через ханство Хивинское и Бухарское. Петр поставил перед Бековичем сверхважную задачу: повернуть течение Аму-Дарьи по старому сухому руслу в Каспийское море. Это давало возможность открыть новый водный путь для торговых караванов России и Индии.

Летом 1715 года экспедиция Бухгольца вышла из Тобольска. Поднявшись по Иртышу до Ямышева озера и заложив там укрепление, трехтысячный отряд остался в нем зимовать. Но дальнейшее движение экспедиции было невозможно. Местные жители - калмыки - нападали на крепость, и поредевший гарнизон уже не мог им противостоять. С большими потерями отряд Бухгольца вынужден был вернуться к реке Омь.

Личность Кабардинского князя Бековича-Черкасского с самого рождения была окутана тайной. По одной версии, юный Девлет-Гирей был похищен у отца - кабардинского князя и воспитывался в доме Бориса Алексеевича Голицына - воспитателя Петра I, где его назвали Александром. По другой версии, юноша оказался в России вместе с отцом, который будто бы бежал из Кабарды, спасаясь от преследований персидского шаха, желавшего заполучить жену князя в свой гарем. Княжеский титул и большое состояние, унаследованное Александром после смерти отца, делали его выгодной партией для дочери Голицына - Марфы. Так Бекович входит в ближайшее окружение Петра I. В 1709 году Петр посылает его в Голландию учиться морскому делу. А несколько позже молодой черкес - воин по происхождению, благородный и твердый духом, отправится в качестве дипломата в Хиву и Бухару. Поиски водного пути в Индию Петр желал осуществить мирным путем, при согласии и помощи ханов.

Экспедиция Черкасского началась в 1714 году и состояла из трех этапов: двух Каспийских экспедиций и похода в Хиву в 1717 году. Указом Петра Бековичу предписывалось "накрепко смотреть, чтоб с обывателями земли ласково и без тягости обходился".

Двухтысячное войско отряда состояло из солдат регулярных полков, яицких и гребенских казаков. Но обстоятельства, начиная с подготовки отряда к походу, складывались неблагоприятно и вызывали у Черкасского опасения за мирный исход экспедиции. Послы Иван Воронин и Алексей Святой, отправленные Бековичем к хану хивинскому накануне похода, были в Хиве арестованы и с большим трудом смогли переслать князю письмо, в котором сообщали, что Хива замышляет недоброе. Петр, получив об этом донесение от Бековича, резко отверг его опасения и приказал впредь самостоятельно решать сложные вопросы и выполнять Указ по экспедиции беспрекословно.

В конце марта 1717 года часть отряда вышла из Астрахани и через двенадцать дней дошла до Гурьева, где остановилась поджидать остальных участников экспедиции. Здесь, в Гурьеве, Бекович-Черкасский получил страшное известие: парусная барка, на которой после проводов мужа возвращалась домой жена Бековича с двумя дочерьми и грудным сыном, затонула во время бури. Чудом остался жив лишь маленький сын князя. Волны выбросили ребенка на отмель, где его нашли рыбаки.

7 июня 1717 года воссоединенный отряд Бековича вышел из Гурьева. Многодневный путь был труден и полон опасностей: не хватало питьевой воды и корма для лошадей и верблюдов; в одну из ночей бежал проводник и с ним десять его помощников. 15 августа измученный отряд дошел до реки Карагачи и разбил на ее берегу лагерь. Здесь и подтвердились опасения Бековича в мирном исходе экспедиции. Тридцать казаков, отправившихся на рыбную ловлю, были захвачены хивинцами в плен, а лагерь подвергся вооруженному нападению. Отряд отбил двухдневную атаку хивинцев, и к Бековичу прибыл посол хана Ишим-Ходжа, утверждавший, что нападение совершено без ведома хана. Посол лгал: бежавший из отряда проводник передал хивинскому хану письмо от кайсацкого хана Аюки, в котором он предупреждал Хиву: русские идут как завоеватели.

Нападения хивинцев на русский лагерь не прекращались, и Бекович дал приказ пустить в ход артиллерию. Не по своей воле начав войну с Хивой, князь надеялся на успех мирных переговоров и потому принял приглашение хана прибыть к нему в лагерь. Бекович отправился в сопровождении пятидесяти офицеров и семисот драгун и казаков. Князь вез хану царские подарки: "...сукна, соболей, сахар, девять блюд, девять тарелей и девять ложек серебряных". Бекович вручил хану и личный подарок - позолоченую карету с цугом темно-серых лошадей, верховую лошадь с чепраком, шитым золотом, серебром и жемчугом. Казалось, мир был заключен: хан - на Коране, Бекович - на Библии поклялись в искренности заверений.

24 августа хан и отряд Бековича отправились в Хиву. Хан предложил разделить отряд на пять частей (потому что все русское войско разместить в самой Хиве невозможно) и расквартировать в ближайших к Хиве городах. Бекович не верил хану, но вынужден был согласиться на его предложение: отказ означал бы проявление явного недоверия к правительству Хивы. Князь разделил отряд, оставив при себе лишь двести солдат. Но вскоре разделенный отряд был перебит. Черкасский с офицерами Михаилом Замановым и Кирьяком Экономовым верхом поехали к хану. Выйдя из шатра, хан молча дал страже знак: спутников Бековича схватили, раздели донага и стали рубить саблями, затем отрубили головы. С Бековича, рубя его саблями, с живого содрали кожу и отрубили голову. Головы Заманова и Экономова повесили за городом на виселице. Голову Бековича-Черкасского хан послал в дар бухарскому хану. Но "подарок" вернули ему с вопросом: не людоед ли хивинский хан? По настоянию высшего духовного лица в Хиве - айхуна - была отменена казнь плененных участников русской экспедиции. Русских полонян раздали знатным хивинцам. Осенью 1717 года из плена бежали яицкие казаки Федор Емельянов и Михаил Белотелкин, а также Алтын Усейнов и знатный туркмен Ходжа Нефест. От них стали известны подробности гибели отряда. Петр I прерывает все отношения с Хивой.

Однако экспедиция Бековича-Черкасского послужила толчком к снаряжению последующих русских посольств в Среднюю Азию. В 1718 году в Бухарское ханство отправляется посольство во главе с Флорио Беневени - секретарем Восточного отдела Петровского Посольского Приказа. Особое внимание посол должен был обратить на возможности сбыта российских товаров в Азии и установление торговых путей в Индию. Петр не забыл и о золоте: необходимо было разведать речные россыпи и определить выгоды его добычи и ввоза для России. Путь пролегал по Каспию через Персию, где Беневени ждал шахский прием, и где он впервые столкнулся с восточной дипломатией. "Сначала нас приняли хорошо, - доносил посол Петру, - но потом всякая противность показана". Посла заверяли обещаниями скорой отправки из Персии в Бухару, а сами и не помышляли о ней. Лишь после того как в марте 1721 года персидский шах получил резкое письмо от российского канулера, посольство Беневени было отпущено в Бухару. Молодой бухарский хан торжественно принял посланника русского царя. В отличие от других послов, входивших в ханский дворец пешком и кланявшихся до земли, Беневени въехал в ханский двор верхом и кланялся по европейскому обычаю - в пояс. Нарушение общего этикета являлось выражением величия царя, которого посол представлял, а не следствием незнания местных обычаев. На ханское приветствие русский посол отвечал на его языке.

Посланник Петра прожил в Бухаре более трех лет. Он прочувствовал на себе и любовь, и коварство хана. От смерти Беневени спасло заступничество ханского советника. Беневени проявил незаурядные способности в выполнении своей миссии, подкупая приближенных хана и его любимца евнуха. Снарядил своего камердинера Николо Минера под видом купца в Балх и Бадахшан разузнать о наличии и добычи речного золота, а затем отправил его в Москву и передал с ним несколько горстей золотого песка из реки Сыр-Дарьи.

В Бухаре Беневени увидел много русских пленников. Только при ханском дворе он насчитал их до двухсот пятидесяти, до тысячи было в городе, а во всем ханстве - до двух тысяч. Но посол при всем желании не мог их ни выкупить из рабства, ни вывезти тайно. Ему удалось лишь буквально с риском для жизни вывезти с посольством нескольких русских полонян.

В начале 1725 года русское посольство должно было покинуть Бухару. Сделать это оказалось крайне трудно: коварство ханского двора лишало посольство безопасности. Лишь 8 апреля Беневени тайно отправляет вперед четырех водовозных верблюдов с одним проводником, а в полночь бежит сам со свитой в двадцать семь человек из Бухары в Хиву. Хивинский хан Ширгазы, стремясь загладить перед Петром вину за трагическую судьбу Бековича-Черкасского, хорошо принял посла. Менее чем через полгода Беневени уже из Астрахани писал преемнице Петра I, новой российской императрице Екатерине I:"... немалые страстия претерпел. Десница божия, однако ж, что подобно удивлению, меня от таких страстей выручила".

Флорио Беневени еще не возвратился в Россию, когда Петр I направил другого своего полномочного посланца Ивана Унковского в Среднюю Азию к ойратскому правителю Цэван Рабтану. Русское посольство должно было следовать по пути экспедиции Ивана Бухгольца. Рабтан желал вступить в подданство к русскому царю, спасая тем самым свое распадавшееся ханство от истребления киргиз кайсаками и китайцами. Это желание ойратского правителя устраивало Петра, так как открывало путь в кайсацкие степи, а оттуда - в Среднюю Азию. Для окончательных переговоров с Цэван Рабтаном и направляется в Джунгарию посольство капитана от артиллерии Ивана Унковского. В декабре 1721 года русское посольство, состоящее из пятидесяти семи человек, отправляется в Джунгарию. Унковскому следовало добиться позволения на постройку в ханстве ряда крепостей. Всему "следовало учинить чертеж". Для шифровки текстов капитану была вручена "цифирная азбука". На расходы экспедиции были отпущены большие средства, а Цэван Рабтану везли богатые подарки, соответствующие цели посольства.

В дальний край и путь был долгим. Лишь в ноябре 1722 года посольство встретило высланного навстречу ближайшего советника Цэван Рабтана - Намышку. Рабтан вел двойную игру: готовясь к встрече с русским посланником, он готов был уклониться от помощи русского царя, если опасность со стороны Китая будет уменьшаться. Его почетный конвой, высланный навстречу Унковскому, оказался скорее стражей. По дороге в ставку правителя воины разгоняли всех встречных, "чтоб, - писал Унковский, - с нашими людьми не виделись и ничего не говорили". В тесных горных расселинах встречались ойратские караулы.

Русских посланников расположили в версте от Урги, выделив им тринадцать юрт и караул в десять человек. Для связи с ойратами в русском стане остался чиновник Цуй. Длительный и мелочный церемониал ойратского правителя раздражал Унковского. При встрече с правителем ему предложили оставить оружие, сойти с лошади вдалеке от ханской юрты, самому открыть ее полог, т.е. совершить обряды, ущемляющие, по мнению русского посла, достоинство представляемого им государства. Однако Унковский, подавив гнев, соблюдал этот церемониал, успокаивая себя тем, что прибыл не для спора о церемониях, а для "дела правды". Первый прием не дал результатов. Рабтан, приняв грамоту, угостил "гостей", и они отправились к себе. В резиденции русского посла чиновник Цуй предупредил Унковского об опасности со стороны ойратов, живших недалеко от русского лагеря. Капитан понимал, что это очередной ловкий ход правителя: заставить русских посланников не выходить за пределы лагеря и тем самым оградить их от контактов с местным населением. Через несколько дней Цуй вновь напомнил о том, чтобы "русские для всяких потреб в лес без их караула не ходили, якобы опасаясь кайсаков и полонян чужеродных, чтоб какого грабительства не учинили, объявляя, что оные воры". Но как при таком ограничении выполнить указ Петра? И Унковский шлет в столицу донесение. Петр и не ожидал иного приема своего посольства, зная "политес азиатский". Донесение Унковского лишь еще больше убеждало русского царя в том, что "Киргиз-Кайсацкая орда всем азиатским странам и землям... ключ и врата... Несмотря на великие издержки оная-де орда потребна под Российской протекцией быть, чтоб только чрез их во всех Азиатских странах комоникацею иметь и к Российской стороне полезные и способные меры принять". Петр задумал строить на границе с ордой город, открывающий путь в "полуденную Азию". Но этому суждено было свершиться много позже. Пока же Унковский настойчиво стремился выполнить свою миссию, недоумевая по поводу равнодушия к русскому посланнику со стороны ойратского хана.

Русский посол неоднократно бывал на приемах у правителя, которого интересовали и флотилия Петра, и религия в России, и войны с Турцией и Швецией. На приемах русский посол впервые попробовал национальное блюдо - бешбармак, пил чай, заваренный с зерном. За пшеничные лепешки, которые ему не понравились, "имел выговор".

В ставке Рабтана Унковский услышал об иноземном офицере Ренате, который отлил ойратам семь медных пушек и три мортиры. Иоган Густав Ренат, попавший к русским в плен во время шведской кампании Петра I, входил в состав русского посольства Ивана Бухгольца. В 1716 году в Ямышевской крепости он попал второй раз в плен, но уже к ойратам. Вместе с ним в плену оказался и дворянин из города Кузнецка Иван Сорокин, вернувшийся на родину лишь через четырнадцать лет. От него русское правительство впервые получило сообщение о том, что в Джунгарии идет добыча железной руды в окрестностях озера Тускель (т.е. "соленое озеро") - так называли озеро Иссык-Куль. Ренат с помощью ста русских пленников усовершенствовал доставки руды с одного берега на другой, построив "дощаник для перевозу". На руднике работали в основном русские пленники - более тысячи человек. Ренат смог выехать на родину лишь в 1733 и привез составленную им карту ойратских владений с указанием места, где есть "железный песок".

Рабтан использовал пленных мастеров для развития ремесел в Джунгарии. Ружейное производство "налаживал" русский пленный Зеленовский. Ренат поставил литейное дело. В ханстве изготовляли порох. Поручик Дебош научил делать сукна и иглы. Русские пленники развили и кожевенное производство.

Летом 1722 года Цэван Рабтан отправился со своей ставкой кочевать по берегам Иссык-Куля. Русское посольство вынуждено было следовать за ним, так как правитель уклонялся от принятия окончательного решения - принять или нет помощь русского царя для борьбы с китайским императором? Лишь 31 июля Рабтан, собрав из всех улусов родоправителей, решает направить в Россию своего посла, который должен был объявить Петру I о перемирии ойратов с китайцами. Но послу под страхом казни запрещалось сообщать русскому царю про разведку руды в ханстве силами русских пленников. Дальнейшее пребывание в ханстве было бесполезным и даже становилось опасным. Сыновья Рабтана и его ближайшие советники предлагали уничтожить всех русских, но правитель не осмелился сделать это, говоря, что "с таким великим государем воевать не надлежит".

17 сентября миссия Унковского была завершена. На прощание Рабтан возвратил десять русских пленных.

Посольская миссия Унковского, которую он сам считал крайне неудавшейся, все же оставила след в истории русской дипломатии на Востоке, расширив для России географические познания о Средней Азии. Член посольства Григорий Путилов составил три подробных карты, в дальнейшем сыгравших немалую роль в восточной дипломатической практике. Копии их помогали в тридцатые годы XVIII века устраителям будущего оренбургского края определить для Оренбурга пограничного города-крепости.

Путевой дневник Унковского содержал ценнейшие сведения, доселе неизвестные, о населении киргиз-кайсацких степей. Но по возвращении в Россию капитана Унковского ждала не благодарность, а обвинение в трате государственных денег. В первые месяцы после возвращения ему не платили жалованья, так как "шло сличение записей об израсходованных деньгах". После долгих проволочек поступило распоряжение выдать капитану "кормовые" деньги - по рублю в месяц, а вскоре Коллегия иностранных дел объявила, что посольские средства были истрачены по назначению.

Судьбы и дела петровских посланцев в Среднюю Азию не были признаны в полной мере современниками. Однако именно благодаря им - петровским первооткрывателям неизведанных земель - стали появляться в середине XVIII века пограничные города и крепости Западной Сибири и Оренбургского края - центры торгово-дипломатических и политических связей Русского государства со Средней Азией.