Евгения Павлова

Успех в театре случается разный - от аплодисментов благовоспитанной вежливости до обвала восторгов зрителей, разгоряченных суперавангардом или эпатажностью "новых форм". Но вы всегда отличите отклик на спектакль-откровение, когда контакт сцены и зала происходит на глубоких духовных горизонтах, когда творцов благодарят даже не за их искусство, а за правду, за подлинность человеческих страстей, их искусством явленных.

Именно это произошло в театре музыкальной комедии на премьере "Звезды Парижа". А ведь успех совсем не был гарантирован! Балет в театре, где он не выходит за рамки украшающих спектакль дивертисментов? Покоривший мир голос Эдит Пиаф, замкнутый в молчание самого "немого из великих"? И, наконец, отсутствие весьма существенного в балете компонента - сценографии... Однако спектакль захватил нас сразу и до конца, заставив забыть о предшествовавших ему сомнениях.

Что же это было?

Перед нами просверкала ослепительная звезда - из тех нерасчисленных, беззаконных, загадочно прекрасных, которые не штампуются на телевизионных "фабриках" и создаются отнюдь не ухищрениями визажистов и кутюрье. Их ограняет до алмазной чистоты сама жизнь своими беспощадными "инструментами" - равнодушием мира, отчаянием, искушением, надеждой, любовью, вечной разлукой, предательством, славой - да мало ли у нее в запасе. И цена этим звездам - другая. Такой увидела свою Пиаф Валентина Лисовская - либретист, хореограф и постановщик балета-посвящения. Может быть, в этом триединстве авторства и был залог успеха - спектакль получился удивительно цельным. Сложному, казалось бы, просто неподъемному для легкокрылого жанра замыслу либретиста Лисовской - показать, как кровью своей, жизнью своей, переплавляя в песню боль и восторг, творит артист, - хореограф-Лисовская нашла выразительный при всей его лаконичности и к тому же (что редкость для современного балета) абсолютно внятный язык. А как постановщик вдохновила исполнителей. Именно вдохновила! Такие спектакли - это очевидно и зрителю в последнем ряду - рождаются в особой атмосфере влюбленности в будущее создание, при ненатужном напряжении всех творческих сил. Духом студийности называют это, кажется, в театре. Когда же этот дух витает в профессионально зрелом коллективе, художественный результат поразителен. "Звезда Парижа" - тому свидетельство.

При всей ансамблевости исполнения - это спектакль солистов. "Окружение" не играет "королеву" (благо, наша королева в этом не нуждается), каждый персонаж здесь самодостаточен и самоценен. Каждый не только точно вписан в событийный сюжет - за ними, земными людьми, открывается мистическое пространство. Это дает спектаклю объем и глубину. Вот Пьеро - М. Баязитов. И уличный фигляр, и человеческое лицо за белой маской - воплощенное актерское братство, сострадание до жертвенности. Но это еще и судьба артиста, отмеченность талантом, который и дар, и крест. Такой же шлейф значений и за фигурой Отца - А. Шеберова. Он прост, но не проста его связь с девушкой-ребенком, он предвестие трагической судьбы. И даже Моряк - А. Ширяев в ней не случаен, он - неотвратимый шаг на крестном пути Пиаф. Как и Милорд - Д. Радченко, искушающий нежностью и недостижимостью небожитель. И, наконец, Лепле - Марсель Ю. Боровикова - светлый полюс, вспыхнувший и погасший...

Одна только Святая Тереза лишена земных покровов. Анастасия Горовацкая оказалась на высоте задачи. Дающая и отнимающая, ее героиня отрешена от людских страстей - в статуарности ее пластики дышит невесомая, но и необоримая сила.

И, наконец, о сердце спектакля, об Эльзе Мусиной, об Эдит Пиаф. Да, да, мы узнали ее! Огненным метеором пронеслась перед нами эта жизнь, ошеломив, очаровав, влюбив в себя, но и каждое ее мгновение оказалось впечатанным в память. Угловатая девчонка, до дна распахнутая миру, вся в ожидании его даров. Эта игра жизненных сил, простодушное кокетство, эти летящие волосы!.. Недоумение и гнев в ответ на отстраняющие жесты судьбы... Желание во всем дойти до последней черты... Какие страсти бушуют в этом Воробышке, какие силы вызывают они к жизни, какие исторгают песни! Было бы нелепо рассуждать о технике Мусиной, как нелепо хвалить математический гений за знание таблицы умножения, но нельзя не сказать о драматическом даре балерины, тончайших психологических нюансах, в каждом дуэте с поразительной точностью передающих суть отношений.

18 декабря 2002 года на сцене нашего театра мы видели Эдит Пиаф.

В спектакле была еще одна Пиаф. Но на долю Е. Савинич выпала невыполнимая задача - рассказать, какой была ее жизнь. Но Пиаф никогда не "была" - она всегда и только - "есть"!

Осталось сказать о последнем участнике спектакля - зрителе. В этот вечер он, как и театр, превзошел самого себя. Зал был чуток, отзывчив и глубоко, глубоко благодарен.

Фото Ларисы Терентьевой.