Евгения Павлова

Виктор Филиппович Наточий стал обладателем престижной в Оренбуржье премии за книгу "Силуэты. Хроника Оренбургского театра музыкальной комедии". Поздравляя автора, поздравим и творческий коллектив нашей оперетты: далеко не каждый театр получил или получит такой подарок. Труд добросовестный и вдохновенный, он дарит артистам, музыкантам, режиссерам, дирижерам, балетмейстерам, художникам, давно покинувшим сцену, вторую жизнь, а вступающим на театральные подмостки дает понять, кому они наследуют. Что же касается зрителей, им он возвращает молодость с ее способностью поддаваться впечатлениям, заряжаться от соприкосновения с искусством жизненными силами и душевно богатеть.

Позволим себе возразить автору. Нет, не силуэты он написал. Множество героев книги - а там их сотни! - даны объемно, в обстоятельствах человеческой и творческой биографии, прослежено их становление как художников, охарактеризован в каждом случае особенный "роман со зрителем". И в рамки хроники книга не вмещается тоже. Какая же это хроника, если история театра дана в контексте времени, если она сопровождается отступлениями, показывающими, как рос театр, если радуясь удачам, наш хроникер дает себе труд отметить просчеты и несовершенства спектаклей.

Можно не сомневаться: даже тот, кто, как он думает, знает историю театра досконально, почерпнет немало новых сведений. Мало кто подозревает "украинский след" в рождении оренбургской оперетты. И удивительно, что строго документальный рассказ о нем дает почувствовать воздух того времени, его характер и стиль.

Книгу интересно читать. Первые главы - потому что ничего не знаешь о том, давно минувшем. Последующие - потому что многое знаешь и хочется проверить память, сопоставить впечатления.

... Вот наконец знакомое имя - Наталья Томская, о ней слышала от родителей восторженные отзывы.

... Вот спектакль, с которого началась моя зрительская жизнь, - "Девушка из Барселоны". Забыла все, кроме чьей-то смешной реплики: "Такой молодой, а уже испанец!" Низкий поклон тебе, театр: ты первым бросил мне спасательный круг юмора. Он очень мне пригодился. И скольким таким воспоминаниям даст толчок эта добрая книга! Добрая, потому что сквозь ее объективность просвечивает любовь автора к театру, к музыке, к его величеству актеру. Любовь и память - вот и ответ на вопрос, заданный автором в открывающем книгу стихотворении в первой ее строчке: "А что остается, когда за кулисы уходит актер?"

Думается, позволительно, имея такой повод, как лауреатство, вспомнить хотя бы немногое и об авторе. Пишущей эти строки довелось сначала услышать безымянный тогда голос - голос добровольного корреспондента областной редакции радио. Информация шла, с позволения сказать, обычная - отчет о смотре художественной самодеятельности из целинной Адамовки. Но если бы вы слышали этот звенящий восторг, это упоение победой! Хотелось все бросить и, собрав стационарную и походную аппаратуру, ринуться в эту самую Адамовку - записывать, транслировать, ждать мирового признания! Так и не знаю, каков был концерт, а вот слушатель (позднее выяснилось, что и участник его) оказался удивительный. Я познакомилась с Виктором Филипповичем едва ли не больше, чем через десяток лет и сразу поняла: первое впечатление не обмануло. Он тогда учительствовал, а потом директорствовал в одной из адамовских школ и где ни ступал, следом возникали кружки любителей поэзии, музыки, проводились костюмированные балы, вечера романса при свечах и еще многое, многое... Все это было непросто по тем временам, но рядом жил тонкий знаток, азартный поклонник всех искусств и адамовцы были абсолютно уверены: нужная книга, редкая репродукция, необходимая пластинка - все, все найдется у Виктора Филипповича. И еще - понимание, поддержка, помощь.

Тесны газетные страницы и потому - последний штрих. Преподаватели Екатеринбургской Академии государственной службы до сих пор вспоминают слушателя из Оренбурга, который во времена талонов на 700 ежемесячных граммов колбасы попросил назначить его пропагандистом не в универмаг и гастроном, как многие из его сокурсников, а... в филармонию. Это был наш Виктор Филиппович Наточий. Улыбаетесь? А выбор-то был серьезный, если примерить на себя: или хлеба, или зрелищ...