Наталья Романенко

В 1734 году Высочайшим повелением была учреждена Оренбургская пограничная экспедиция во главе со статским советником И.К.Кириловым. Цель экспедиции - постройка города-крепости на границе с Азией, при слиянии реки Ори с Яиком.

В середине XVIII века в необозримых оренбургских степях гулял лишь степной ветер да дикие кочевники. Гибельны были их наезды: пылали башкирские улусы, сотнями шли пленники и бесследно исчезали... Степь помогала хищникам-ордынцам как надеждый и верный товарищ.

Первые русские поселения на Яике, выдвинутые в степь, послужили звеньями для устройства нескольких десятков крепостей, расположенных по Яику, Ую и Тоболу. Эти крепости и составляли Оренбургскую пограничную линию, которой суждено было принять на себя все натиски и удары кочевников. Главная сторожевая служба по охране линии лежала на казаках и башкирах. Каждую весну они высылались из внутренних станиц на летнюю линейную службу и до глубокой осени стояли на форпостах. Форпосты шли беспрерывно по всей оренбургской границе от станицы Звериноголовской до Оренбурга и дальше по Яику - вплоть до Каспийского моря. Каждый форпост имел вышку-маяк высотой 12-15 аршин (один аршин - 71 см), а потому с его площадки хорошо просматривалась степь на далекое расстояние и вышки соседних форпостов.

Ежедневные набеги степняков-хищников считались обычным явлением. За несколько минут тревога распространялась по линии, и на помощь попавшим в беду со всех сторон спешили отряды казаков и башкир. Войны, в буквальном смысле этого слова, не было, но шла упорная постоянная борьба линейного населения со степными ордами: кочевники разбойничали, угоняли скот, захватывали в плен людей и продавали полонян на азиатских невольничьих рынках.

Оренбургская пограничная линия несла свою тяжелую службу почти сто двадцать пять лет - до 1869 года, когда уже потеряла стратегическое значение.

Беспокойная и опасная жизнь заставляла людей дома в крепостях строить по-особому. Избу ставили во дворе, а на улицу выходило одно окно, реже два. Фундамента не было, а под избой и сенями делалась глухая землянка, ход в которую шел из подпечья. В землянках ночевали дети и женщины, а казаки и подростки - в погребицах или на дворе.

Женщины наравне с мужчинами несли сторожевую службу. Когда дробью барабана или залпом пушки объявлялась тревога, они вместе с казаками, взяв запасные пики, бежали на вал. При этом "боеспособное женское население" ни при каких обстоятельствах не имело права нарушить приказ коменданта: обязательно надевать мужские шапки или малахаи и прятать под них волосы. Ночной караул на улицах был обязанностью боевых казачек, так как казаки несли караул на заставах. В состав казачьих партий, отправляющихся на поиски похищенных людей, также входили женщины. Казачки-"амазонки" умели постоять за себя, а при необходимости и мужей спасали...

Во время пугачевского бунта крепость Нижнеозерная была значительно разорена. Солдат гарнизона, оставшихся в живых, пугачевцы захватили в плен. Беззащитностью крепости воспользовались кочевники. Когда поднялась тревога, женщины, надев мужские армяки и шапки, вооружившись пиками, бросились на вал. Встреченные картечью из пушки и увидев солдат, кочевники решили прорваться с другой стороны. Но казачки, успев перетащить пушку, и здесь обстреляли нападавших картечью. А со стороны степи по ним стремительно ударил женский конный отряд. Больше двух верст гнали ордынцев лихие казачки, стреляя и рубя шашками. Степные разбойники даже не догадывались, что убегают от женщин. Только крутой берег Яика спас их от полного истребления.

В 40-е годы XIX века степные орды особенно будоражили степь. Нападения их отрядов отличались внезапностью и стремительностью.

Еще при жизни стал легендой казак Андрей Мухортиков, служивший в гарнизоне станицы Звериноголовской. Екатерининский солдат, он во время войны с турками был тяжело ранен, после выздоровления переведен в станичный гарнизон, где, приписавшись в казаки, прослужил двадцать лет. В свои сто лет он выглядел пятидесятилетним: высокого роста, бравый, постоянно чисто выбритый, подвижный. На обращение "дедушка" Мухортиков очень обижался: "Я не дед. Я пожилой молодчик!" Все имущество "молодчика" состояло из нагольной шубы с торчащими наружу швами, сшитой из едва выделанных шкур диких коз. Семьи у казака не было. Лошади он не имел.

Из крепости Андрей не боялся выходить один и выслеживал кочевников лучше, чем дикого зверя. Ходок он был отменный: в летнюю ночь старик проходил обыкновенным шагом восемьдесят верст, и что такое усталь - не знал совершенно! Хищникам-ордынцам была известна его смелость, и они не осмеливались нападать на казака малым числом. Если Андрей видел, что отряд степняков велик и ему с ними не справиться, то давал "в шутку" один выстрел и прятался либо в кусты, либо в камыши, а то и в воду. Пусть ищут, все равно не найдут!

Кочевники буквально охотились за смельчаком и однажды все-таки схватили его, напав на спящего: казак после охоты возвращался на рассвете домой и решил отдохнуть в перелеске. Неравной была борьба: один против десяти. Скрутив Андрея по рукам и ногам волосяным арканом, привязав к крупу лошади, ордынцы вихрем помчались в степь. Участь пленника уже давно была решена: продать в рабство.

В ауле всю ночь похитители издевались над полонянином, а едва занялась заря - снова в путь, в глубь орды, где за пленника дадут большие деньги. Два дня ехали без отдыха, на ночь останавливаясь в аулах. Пленнику лишь раз дали чашку кислого молока, а затем вставили между зубов толстую березовую палку - "кляч", обмотанный волосяной веревкой, концы которой завязали крепким узлом на затылке. Тонкий аркан, стягивавший руки и ноги, резал кожу до костей.

На третий день, после бешеной скачки, кочевники остановились переночевать на небольшой зимовке. Пленника освободили на несколько минут от аркана, дали чашку воды и бросили кусок мяса. А чтобы не убежал, аркан накинули на шею и держали его два конвоира: вздумает бежать - петля сама затянется!

Наступила теплая ясная ночь, на небе светлой лентой белел Млечный Путь - старинная "казачья дорога". Конвоиры спали, надежно обезопасив пленника: крепко привязав концы веревок к кистям рук, Андрея подтянули к перекладине ворот так, чтобы он висел на поднятых кверху руках. Много претерпел казак за последние дни, но эта мука была невыносима.

Неожиданно Андрей почувствовал, что перевязь на правой руке будто бы ослабла. Собрав последние силы, пленник освободил руку, зубами разорвал узел на левой руке и, спустившись на землю, тихо пополз и скрылся за постройками зимовки. Ровная бескрайняя степь не могла служить укрытием, и Мухортиков побежал в противоположную сторону, туда, где были перелески. Только на рассвете он добрался до огромного озера и укрылся в густых прибрежных камышах. Прошло около часа. Неожиданно степь огласилась гиканьем кочевников и топотом лошадей. Из аула мчался большой отряд преследователей, вооруженных длинными пиками. Казак, вставив в рот сухую камышовую дудку, чтобы можно было дышать, нырнул под воду. Ордынцы долго прощупывали пиками дно озера, но, к счастью, беглеца не задели.

До позднего вечера просидел Андрей в озере, периодически уходя под воду, если видел проезжавших по берегу степняков. Глубокой ночью, бросив поиски, кочевники собрались на берегу. Казак, знавший их язык, понял: преследователи, решив, что беглец утонул, возвращаются в аул.

Когда стих гул копыт удалявшихся всадников, казак выбрался из озера и побежал. Млечный Путь да "прикол-звезда" - Полярная звезда - указывали беглецу дорогу на далекую родину. Четыре дня добирался Андрей домой. Отдохнув и восстановив силы, казак начал мстить степным разбойникам. Особенно доставалось одиноким всадникам: выследит конника - живым не отпустит!

Уже будучи глубоким стариком, казак каждое лето нанимался сторожить бахчи на Никольской дороге. Как стемнеет - взяв винтовку, укрывался в борозде около дороги и выжидал: кочевники любили ночью наведываться за арбузами. Увидев вора, Андрей сшибал его с лошади, привязывал к лошадиному хвосту и, покрепче ударив лошадь кнутом, пускал ее в степь. Сыновья Мухортикова (казак женился, когда ему было семьдесят лет, и имел трех сыновей), и станичники незлобно посмеивались над "детскими шалостями престарелого молодчика". Умер Мухортиков в возрасте ста пяти лет в середине 60-х годов XIX века.

Таких удальцов, как Андрей Мухортиков, было немало среди прилинейного казачества.

В станице Хабарной, на западе Оренбургской пограничной линии, служил Архип Лябзин. Силой он обладал немереной: мог вытащить корову, упавшую в погреб. Отлично стрелял из лука стрелами в семь четвертей. За сто саженей сбивал голубя или шапку с кола (пятнадцать саженей - 32 метра). Ордынцы казака боялись и старались войти к нему в доверие: такого удальца лучше иметь в друзьях, чем во врагах. Батыр Кодобай стал Архипу другом при чрезвычайно необычных обстоятельствах...

...Шайка кочевников была окружена казаками во время баранты (баранта - воровской угон скота). Лябзин, выбирая наказание для их предводителя, батыра Кодобая, рассудил по-своему: "Баранта не повод для того, чтобы батыр убивал батыра". И посадил Кодобая в ледяную воду разлившейся при половодье реки. Батыр сидел до тех пор, пока не дал Архипу честное слово "не творить больше бесчинств". Данное слово подкрепил еще и подарками: привел Архипу тройку лошадей и подарил лисий халат.

Сила и удаль казака были известны в степи каждому. В свои сто десять лет он выглядел на шестьдесят, имел здоровый цвет лица, отличные слух и зрение. При казаке всегда, даже когда он спал, была шашка. Отменная шашка: потник (войлок, который кладется на спину лошади и под седло) на воде на плаву разрубала.

Будучи человеком хлебосольным, Архип оказывал одинаковое гостеприимство и кочевникам, и казакам. Но не переносил напрасной жестокости, лжи и хвастовства.

Лгунов и хвастунов наказывал по-своему. Довелось ему как-то выслушать рассказ сына богатого кочевника: юноша похвалялся своими подвигами и силой. Прощаясь и благодаря за беседу, казак так пожал хвастуну руку, что у того из-под ногтей брызнула кровь.

На свой лад Архип наказал и коменданта крепости Михеева, известного своей жестокостью. За малейшую провинность комендант запарывал людей до полусмерти. Однажды казак подкараулил Михеева, посадил в мешок и отходил нагайкой. А на прощание взял слово, что тот никому не расскажет о происшедшем. Урок пошел впрок. Комендант стал добрее и снисходительнее к станичникам.

Умер Архип Лябзин в 1833 году и предсказал свою смерть заранее, назвав день - пятница на второй неделе Великого поста. Когда этот день настал, казак встал на рассвете и послал за священником, хотя абсолютно не походил на умирающего. Лябзин соборовался, исповедался и причастился. После ухода священника Архип съездил в поле, поработал на своем дворе. После полудня он скончался.

В каждой станице на Оренбургской пограничной линии были свои казаки-удальцы, которых смертельно боялась орда. Память о них бережно хранилась, "дабы ведали будущие потомки земли родной минувшую судьбу".