"Молодежи свойственно одеваться модно, а я принадлежу к этой счастливой части человечества и одеваюсь, конечно, соответственно. Однажды зашла в храм. Было такое настроение... Как же на меня стали поглядывать. Одна старушка прямо зашипела что-то. Почему в церкви так относятся к обыкновенной модной одежде? Разве там не понимают, что если у девушки стройные ноги, то и скрывать их незачем? Почему я должна надеть на себя какую-то монашескую рясу, когда мне 17 лет?"

Вопрос, заданный в этом отрывке из письма, можно сказать, обыкновенный, типичный вопрос. Прежде всего вопрошающей нужно уяснить, для чего она пошла в храм? Никто не обязывает ее одеть одежду монахини (эту честь нужно еще заслужить), но ведь даже в театр принято одеваться иначе, нежели на дружеский пикничок, а храм - это не театр даже. Конечно, в 21 веке люди одеваются иначе, чем во времена Ярослава Мудрого, но, видимо, не напрасно "мода" на одежды священников практически не меняется на протяжении тысячелетий, и современные люди должны находить какую-то золотую середину в одежде, собираясь на богослужение.

Мы предлагаем вашему вниманию отрывок из очерка архимандрита Лазаря (Абашидзе) "О грехе блуда". Монах как раз размышляет о моде, преимущественно женской. Многим его размышления могут показаться слишком категоричными, но советуем все же вдуматься в них, понять - почему Православная Церковь именно так относится к моде.

О современной одежде женщин

Сатана подобно Навуходоносору посылает своих слуг, чтобы они принудили человечество к поклонению "золотому истукану", вернее - грубому дебелому телу, облеченному в обманчивую земную роскошь. И вот уже все народы земли, повинуясь ему, кланяются идолу плоти "под громкие звуки музыки". А для приклонения к этому злу оставшихся еще верных злодей повелевает "в семь раз сильнее" растопить огненную печь соблазнов, коварными обольщениями "современной культуры" привести в движение все страсти человеческие. Так что последние христиане, добросовестно хранящие целомудрие, поистине уподобятся трем отрокам в печи вавилонской. Но и им только под покровом благодати Божией удастся сохраниться от всепожирающего пламени.

Говорил преподобный Иоанн Лествичник: "Благой Господь и в том являет великое о нас промышление, что бесстыдство женского пола удерживает стыдом, как бы некою уздою; ибо если бы женщины сами прибегали к мужчинам, то не спаслась бы никакая плоть". О святый Иоанне! Мы, несчастные, дожили уже до таких времен, когда многие женщины подобно обуявшим лошадям рвут узду стыда и, поправ все честные понятия о нравственности и приличии, одержимые духом блуда, почти обнаженные гарцуют по улицам многолюдных городов, по пыльным дорогам сел и деревень, не стесняясь страстных, распаленных похотью взглядов мужчин и подростков. Многие уже и молодые, и пожилые дамы, весьма вызывающе одетые, не то что не краснеют от такого нескромного внимания толпы, но еще стараются обратить на свое тело посторонние взоры и всячески спровоцировать их нескромность. И краснеют они чаще всего тогда, когда им это не удается...

Сколь многие сегодня, сознательно или не вполне сознавая свою вину, участвуют в разжигании этой новой вавилонской печи! Но разве мы не знаем, как пагубно подавать соблазн ближнему? Не помним разве слов Господних: "Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море" (Мк. 9, 42). Также: "Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам, но горе тому человеку, через которого соблазн приходит" (Мф. 18, 7). Горе и тебе, женщина, когда ты надеваешь нескромные одежды и выходишь в общество мужчин! И не обманывай себя: когда ты так поступаешь - или обнажаешь свое тело, или затягиваешь его в плотно облегающие одежды, стараясь выявить прелести своей фигуры, то здесь неизбежно гнездится блудная страсть, стремление спровоцировать сладострастное влечение в сердцах мужчин, то есть тот самый соблазн, за который горе тебе!

Может быть, здесь нет явного намерения вовлечь кого-либо в грех, но это не умаляет вины. Даже тайное, нами не вполне сознаваемое сладострастие, есть тем не менее яд, отравляющий наше сердце, а проявляющееся в наружном нашем поведении это сладострастие становится уже искушением, поводом к преткновению для ближнего, ядом, поражающим души окружающих нас людей, и потому это уже немалый грех. Господь сказал: "Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем" (Мф. 5, 28). Стало быть, можно сказать: женщина, ты выходила из дому в эротически привлекательных одеждах, ты ходила по городу полуобнажившись, многим сегодня продемонстрировала свою телесную красоту, многие взоры усладила приятностью своей внешности. Так знай, что в этот день ты прелюбодействовала со многими! И горе тебе, что через тебя ходил сегодня по улицам соблазн!

Говорят: жарко! душно! Что ж, можно пошить широкие легкие одежды, они гораздо прохладнее тесных, плотно сжимающих плоть, и защищают кожу от далеко не всегда полезных солнечных лучей. (По наблюдению медиков, после летних отпусков, когда тысячи людей ходят обнаженными под солнечными лучами, резко возрастает процент онкологических заболеваний.) К тому же летом бывало жарко и сто, и двести лет назад, но наши предки никак не посмели бы ходить в шортиках или купальниках по дому, а тем более по улицам.

Святой Иоанн Златоуст особенно строго обличал девиц, столь "легкомысленно" относящихся к своему внешнему виду, и называл такое их поведение тягчайшим грехом. "Никто да не обвиняет меня, - говорит святитель, - в излишней резкости слова, если я назвал этот грех тягчайшим (...). Когда увидишь, как дева нежится в одеждах (...), ступает гордой поступью, и голосом, и глазами, и одеждой готовит губительную чашу для взирающих на нее бесстыдными глазами, более и более роет ямы для проходящих мимо и отсюда расставляет силки, то как ты назовешь ее после этого девой, а не причислишь ее к женщинам-блудницам? Не столько, действительно, последние обольщают, сколько первые, отовсюду распростирающие крылья удовольствия".

Не предрассудки принуждали женщин во все века в среде всех культурных наций покрывать тело широкими и длинными одеждами, а замужних прятать от взора посторонних мужчин даже волосы. Только самые темные народности, в основном потомки Хама, не знали этих порядков (почему-то именно эта хамская, в прямом смысле слова, культура в двадцатом веке стала преобладать в мире: современные музыка, танцы, и одежда, и стиль жизни, и та самая секс-культура разве не от языческих африканских племен - прямых потомков Хама?).

Нет, не закомплексованностью объясняется преклонение наших еще совсем недавних предков перед женской скромностью, застенчивостью, стыдливостью. Не отсутствие культуры или непросвещенность заставляли людей краснеть, когда кто-либо подозревал их в нецеломудрии.

Нет, здесь иное: падшее человечество стало удобопреклонно к плотскому сластолюбию, скоровоспламеняемо от этого чувственного огня.

* * *

Эту книгу, отрывок из которой мы публикуем, вы можете приобрести в иконных лавках города и в наших храмах.