П. Обыденков

Бывая в наших столицах (Москва, Ленинград, а затем Петербург), я узнавал иностранцев по особой чистоте и нежности кожи - они были как будто только из бани. И еще - по взрослости. Они словно бы все были взрослее нас. Особенно это было заметно в сверстниках. В них совершенно не было ничего детского, все - взгляды, жесты, манеры, улыбки и речи - все какое-то задеревенелое взрослое. Это в основном к западно-европейским иностранцам относится. Однажды мне пришлось почти неделю общаться с кубинцами - те совершенно как дети. И русские - очень детская нация. Сейчас, правда, больше появилось взрослых по западному образцу: то есть по сути очень суровых и эгоистично-прагматичных людей, молодых лишь по возрасту, улыбающихся по инструкции Карнеги. Я смотрю иной раз на такого и думаю: никогда не дорасту до такой взрослости, забывая о том, что я - уже дедушка с бородой... В основном русские не любят взрослости, закостенелости, одеревенелости, заматерелости. "Какой матерый человечище!" - восторгнулся Ленин о Толстом. С одной стороны, матерый - это сильный, упрямый, несгибаемый, а с другой - старый и омертвелый. Матерый этот человечище, вместивший в себя так много, одного не мог вместить: веры в Бога. Смеялся над нашей службой, таинствами, храмом православным. Потому что взрослый - над детьми смеялся. В наших храмах очень много детского, в их украшенности и радостности. Но ведь и Христос завещал: "Будьте как дети, иначе не войдете в Царство Небесное" (Мф. 18,3). Да и старцы наши - сколько в них детской доверчивости к миру при поистине "змеиной" мудрости. Сохранять в себе детскость - значит сохранять способность к покаянию и исправлению, к обучаемости. Взрослеть - та же жестоковыйность. И, между прочим, детям вовсе не чуждо чувство ответственности за свои поступки, и, напротив, взрослеть - отнюдь не гарантия умения отвечать за себя, заботиться о других, и вообще - не валять дурака...

Наши дети сегодня ужасны именно потому, что детство у них отнято, то есть они не дети.