Газета "Северная пчела". 1835 г., 19 января (№15)

"Намедни, по какому-то случаю, возникли у гг. издателей Немецкой С.- Петербургской газеты сомнения насчет настоящего имени нынешнего Бохарского хана, причем полагали, что Наср-Улла есть не имя, а принятое им прозвание. На печати Бохарского хана вырезано: Эмир Наср-Улла, султан, ибн эмир Сегид Хайдар; то есть: Эмир Наср-Улла, султан, сын блаженного Эмир-Хайдара. Следовательно, Наср-Улла есть настоящее имя его, хотя и означает: помощь Божия; имя это нынешний хан носит с детства. Батыр-ханом величает он себя, кроме того, охотно, в воспоминание воинской славы своей, о которой, как пример нынешнего хана доказывает, бохарцы имеют незавидное понятие.

Пользуясь этим случаем, скажу вам еше, кстати, что меня здесь Бог натолкнул на клад: не только могу я вам сказать, коли угодно, как зовут хана Бохарского, с чадами и домочадцами, и весь двор его по имени и отчеству, но почти мог бы взяться отвечать на любой вопрос относительно нынешнего состояния Средней Азии, благодаря от всей души ученого и благомыслящего человека, который, не будучи сам в состоянии, по многосложности служебных занятий, воспользоваться собранными им в течение двух десятков лет записями, поручил мне вывести из-под многолетнего спуда сведения, за которые весь ученый и неученый мир должен сказать ему, неутомимому собирателю и исследователю, большое спасибо. Давно, давно уже нам пора сказывать немцам, что делается у нас подле боку, а не их о том спрашивать.

Все издание мое само собою разделяется на три части:

1. Рассказы русских пленников о Средней Азии, независимой Татарии или Туране и о соседственных с ней странах.

2. Рассказы путников и купцов о том же.

3. Объяснения и замечания ко всему этому, расположенные не отрывками, к которым не знаешь как приноровиться, отколь подойти, а соединенные в одно целое, в связный рассказ. Тут же будут приложены родословные Бохарских, Хивинских, Коканских

ханов, Авганских шахов. Не знаю, в каком виде удастся мне издать все это - но я работаю прилежно и почти половина дела закончена.

Тут читатели увидят не один сухой статистический, географический, исторический рассказ, а найдется, кроме того, довольно занимательного и потешного в другом роде. Тут увидите житье и бытье ничтожных владельцев, которые в невежестве, изуверстве победоносно состязаются с подданными своими; увидите также, как землячка наша Анна Васильевна Костина, повариха и стряпуха Хивинского хана, управляется на кухне уполовником, обороняясь от нахальных посланцев голодных жен ханских; как Куш-Беги и первейшие сановники целого ханства вступают в рукопашный бой за поскребыши ханского стола, то есть за остатки блюда пилава, и как сызранский мещанин Федор Федорович Грушин разнимает их и увещевает на долготерпение и благопристойность.

Владимир Луганский".

В Москве народные праздники славятся толпою и толконею; меду православного много, много сбитию, квасу, калачей и карет, из которых, иная с упряжью, конями и всеми припасами, едва только окупится всем состоянием хозяина. В Питере балаганы повиднее, да военного мундира гораздо побольше: подкачельные толпы напоминают праздник военный. Впрочем, и тут и там одно и то же: вывески в семь сажен с локтями морочат народ; наемные шуты и скоморохи каждые полчаса выбегают на свес, каждые полчаса ломаются и кривляются на тот же лад, на ту же стать, и каждый раз соблазняют и заманивают толпу в балаганы свои. И тут и там, в Москве и в Питере, видишь северного Геркулеса - хоть бы он в Москве назвался для перемены Ильею Муромцем; и тут и там, кони пляшут кадрили - а небось по нашему в присядку не пойдут; моськи в юбках и в кафтанах, да зубоскалы обезьяны являются под затейливыми именами: Mr. Sans facons M-lle Alles done, clc.; и тут и там, показывают за гривну меди, в скленном шпалерами ларце: Царь-град или Константинополь на реке Босфор; город Париж, а потом опять Париж, на другой манер; огнедыщащую гору Везувий, которая изрыгает вечное пламя преисподней, в назидание грешникам и умиление праведников; словом, везде искусства и художества, едва ли не чернокнижество, а бедному народу не дают опамятоваться и очнуться: ему остается только дивоваться, разинув рот, чудесам и чудодеям да доставать, из мошны трудовую и потовую копейку, на прокормление заезжих гаеров, скоморохов, плясунов, фигляров и других почетных художников.

Народные праздники, о которых я хочу говорить, совсем иного разбора: тут народ играет первое, действующее, а не страдательное лицо; сам себя веселит и тешит; сам выказывает проворство, ловкость, силу свою; сам себя смешит неповоротливостью и недогадливостью, сам над собою потешается и забавляется.

30-го сентября было назначено у уральцев начало плавного рыболовства, а первым рубежом Антоновский Форпост, в 220 верстах ниже Уральска. Всего было 13 рубежей; последний за Сарайчиковскою крепостью. Итак, полагая по двое суток на рубеж, все рыболовство кончилось в 26 дней. Кому счастье, продал сотни на две и на три; кому ненастье, тот пойдет служить в наемщики, коли не выручит его зимою багренье.

17-го Сентября, перед плавнею, была скачка. Круг прошлогодний: в три версты. Всего скаковых коней было 48, 14 войсковых заводов и 34 степных. В четыре часа, при сборе многого множества народа, пущены были отдельно казачьи лошади. И первую и вторую ставки взяли лошади казака Чамбы Нимаева; третью, казака Саги Даржина; четвертую, купца Медведева, а пятую, казака Мушина Мургаева. Первая лошадь обскакала 6 кругов, т.е. 18 верст, в 24 минуты, ровно 3/4 версты в минуту или в 1/20 одну версту. По именам казаков, выигравших ставки, видно, что и ныне опять лучшие скакуны оказались у калмыков.

Затем пущены были 34 киргизские лошади: они пошли на семь кругов, шести им показалось мало, и первою вышла в 28 минут лошадь султана Кусяб Галия - Урманова, оставив всех прочих лошадей за флагом более полуверсты, по этому и присуждены все ставки, около 500 р., одному султану Кусябу. По расчету приходится здесь по 0,737 версты на минуту, или по версте на 1,21; следовательно, 30 саженями в минуту меньше против казачьих. За то целое расстояние больше.

Вслед за скачкою бегали мальчишки в запуски; там кайсаки, казаки и башкиры боролись, а всумерки сожгли фейерверк. Народ веселился, гулял, ожидая между страхом и надеждой - рокового дня, который пушкою возвестит начало промысла, от коего зависит вся участь каждой семьи казачей и целого войска.

На следующий день, к вечеру, общество собралось в доме г. Наказного Атамана, где молодой художник Жером Гюлиоми, Перновский уроженец, объехавший со скрыпкою весь хребет Уральский, давал концерт. Я слышал его еще лет семь тому, и помню, как тогда уже все радовались игре ребенка.

Теперь стану говорить о скачке в Оренбурге. Давно и всем известно, что скачка не последнее средство для улучшения породы лошадей, а за то пора было взяться в краю Оренбургском, потому что хорошие породы киргизских и башкирских коней, с году на год, стали редеть и переводиться по разным причинам, о которых говорит здесь и долго и бесполезно.

Г. Военному губернатору угодно было устроить, 1-го Октября, скачку и народный праздник, неподалеку от Оренбурга, за Уралом, верстах в шести за Меновым двором. Место чистое, ровное, простора много: в средине холма, с которого как нельзя лучше виден весь круг, составляющий 4 версты; погода, по счастию, была в этот день ведрая, ясная, прохладная; денек такой, каких не знаете вы, коли не видывали оренбургской осени, которая бывает краше и весны и лета. Уже накануне, за день, два и более, казаки, киргизы и башкиры начали прибывать со всех сторон; иные особнячком, другие толпами, и степь ожила; выросли жилья, которые строятся и разбираются скорее наших; даже город наполнился казаками и башкирами, которые приезжали на хлеб-соль знакомых горожан своих, заставляя и загораживая телегами своими дворы и переулки; а наконец, в урочный день, тысячи разноплеменных гостей и коренных обитателей края покрывали обширную степь, вкруг обведенного двумя рытвинами, и снабженного длинными рядами скамеек холма, или кургана. Стало тесно на безконечно обширной равнине, кареты, коляски и дрожки обгонялись, напирали друг на друга, и вершники мчались по обе стороны растянувшегося на восемь верст поезда. В двенадцать часов началось угощение, состоявшее из двадцати зарезанных и сваренных в больших котлах лошадей и скольких же баранов, поданных на 600 больших деревянных чашках. А как гости наши кушали без ножей, без вилок и без прочих затей, служащих только для излишней проволочки дела, то стол их кончился очень скоро. Те, которые не успевали глотать всего, что удавалось им захватывать в пригоршню, сыпали крошеное мясо в выпоротые карманы завязанных внизу кожаных шаравар своих, и запасались таким образом гостинцем для своих домашних. Скромнейшие и более чинные посетители завязывали мясо в концы синих бумажных кушаков своих, и облизывали затем пальцы или вытирали их о загнутые вверх носками сапоги. Блюдо это, состоящее из крошеного мяса, раскладывается на все чашки уравнительно, по качеству своему, т.е. жир, хрящ, кости, ребра, чиненые кишки, или колбасы и лакомый кус, подгривок, всего понемного, и все это поливается наваром и салмою, лепешечками из пшеничной муки - вот вам биш-бармак или куллама, пятипало или ручное кушанье, ибо едят его в ручную. Затем, по данному знаку введены были в круг назначенные к первому бегу 30 лошадей. Заметим здесь, что всего прибыло на скачку 150 лошадей, киргизских, татарских, башкирских и казачьих, а несколько было и помещичьих; калмыки, которые у нас живут в Ставрополе, около Сорочинской и по Нижне-Уральской линии, на скачку не поспели. Скажем также, что скачут у нас ребятишки, лет 8-12, без седел, что кони не кованы, и про овес только в сказках слыхивали. Азиатцы подъяровывают коней к скачке, вымаривая их, после хорошего тела, с осторожностью, не давая им есть, ночью проезжая их шагом и рысью, и в особенности, по зарям. В этой подготовке, как сами они говорят, столько же удачи, сколько искусства: не дояруешь, лошадь загорится, станет; переяруешь, ослабеет, и опять таки станет; словом, дело это походит на костяной дом, которого не могли построить пошехонцы, потому что кости были то пересушены, то перемочены. Выигрышные ставки состояли из верблюдов, суконных чапанов с галунами, шелковых, бархатных, кашемировых и бумажных халатов и проч.

Полтораста скакунов были разделены на пять частей, и пускались по 30 коней вдруг. Четыре круга, по 4 1/2 версты составляли ровно 18 верст. В 1-й бег первый скакун проскакал:

1 круг в 4 1/2 версты в 6-30

2 круг в 4 1/2 версты в 6-45

3 круг в 4 1/2 версты в 6-35

4 круг в 4 версты в 6-50

Итого 4 круга или 18 в. в 26-40

Следовательно, кругом на версту приходится по одной минуте и 28 секунд.

Во второй бег:

1 круг - в 6-25

2 круг - в 6-33

3 круг - в 7-12

4 круг - в 7-55

Итого 28-15, т.е. в 1-34 1/2 одну версту.

В третий бег:

1 круг в - 6-35

2 круг в - 7-1

3 круг в - 7-37

4 круг в - 8-29

Итого 29-42, т.е. в 1-39 одну версту.

В первый бег вышла первою лошадь султана Правителя западной части Орды, бай Мохаммеда Айчувакова. Мерин гнедой, 12 лет, из табунов рода Бай-Умсы, отделения Алачинь. Лошадь эта досталась в прошлом году во внутреннюю Орду султана Джань-Бубеку Бик-Галлиеву, который пускал ее на скачку два раза и оба раза выходила она первою, выиграв ему косяк лошадей, верблюда и ковер. От него досталась она хану Джангеру, у которого была на скачке сделав 6 кругов по 8 верст и вышла первою, выиграв 15 верблюдов. Потом перешла она к султану Чингалию Урманову, которому выиграла на скачке косяк лошадей; потом перешла к султану Косябу Галию - Урманову, у которого вышла на скачке в Уральске, как сказано выше, первою, и выиграла ставку в 470 рублей, потом скакала еще дважды, у султана Тауки и султана Правителя и оба раза вышла первою, а наконец уже отличилась таким же образом в Оренбурге. Итак, от 17 Сентября по 1 Октября в продолжение 14 дней скакала она четыре раза и сверх того, делала переходы с места на место до 300 верст.

В тот же первый бег второю пришла лошадь домашнего завода гвардии штабс-капитана Балкашина, ныне принадлежащая татарину Байдовлету Ишмохаммедову.

Во втором беге первым вышел гнедой мерин, вторым рыжий мерин, оба башкирской породы и оба одного хозяина, начальника 7-го кантона сотника Ибрагимова.

В третьем беге первым выскакал бурый мерин башкирской породы, 9-го кантона за уряд сотника Искендера Юсупова. Вторым, рыжий мерин начальника 9-го кантона есаула Ташка Куватова.

Остальные затем 60 скакунов были пущены, по желанию хозяев, в прямой путь на 30 верст: но, по происшедшим безпорядкам, которых упастись и уберечься с этим народом иногда и невозможно, ничего достоверного об этой скачке сказать нельзя и по этому лошади, на другой день, скакали снова в кругу. В 1 беге первый скакун проскакал:

1 круг в 4 1/2 версты в 6-45

2 круг в 4 1/2 версты в 7-5

3 круг в 4 1/2 версты в 7-20

Итого 3 круга или 13 верст в 21-10, т.е. в 1-5 одну версту.

Во второй бег:

1 круг в - 6-45

2 круг в - 7-5

3 круг в - 7-5

Итого три круга в 20-55 или в 1-32 одну версту.

В первом беге вышел наперед рыжий мерин гвардии штабс-капитана Болкашина, из Башкирской и именно Бурзянской породы; вторым пришел белый мерин, рядового башкирца 4-го кантона, Узынбая Мустафина.

Во втором беге первым пришел вороной мерин 9-го башкирского кантона есаула Ишлигунова; вторым, доморослый рыжечалый мерин начальника 6-го кантона хорунжего Лачинова.

Наконец пущено было десять верблюдов на один круг; они обошли 4,5 версты в 10-25. Нельзя было без смеху смотреть на это огромное и неуклюжее животное, когда оно, рыкая от неудовольствия и досады, принуждено бывает пускаться во всю прыть. Тут из иного никакая плеть не вынудит ничего кроме крупной рыси, которая любого ездока собьет в сыворотку; иной горбун скачет огромными, редкими размахами, а иной, глядишь, пускается иноходью. Известно, что наша порода двугорбых верблюдов для скачек несродна, хотя и из нее, как говорят, изредка удаются скакуны, которые могут потягаться с лошадью.

Между тем Оренбургское высшее общество угощаемо было в разукрашенных палатках и всеобщее веселое расположение обнаружилось вполне, когда среди покрытых сукном скамеек, под ясным небом, составились танцы, которые длились почти до самого фейерверка, этого неимоверного для кайсаков и башкиров дива, которое встречали и провожали со всех сторон оглушительным и изступленным криком; не многие из дорогих гостей наших верили, что все это дается и творится без помощи шайтана.

В продолжение всего этого времени народ потешался, испытуя силы в борьбе. Азиатцы вообще борются не по-русски: под силки не схватываются, под ножку, да через ножку не знают и не любят. Бохарцы сходятся как петухи, полунагие, борцы кружат один около одного, избочениваясь да приправливаясь, и улучив время, тот или другой кидается мигом на противника; оба схватываются где и как попало; и ломают друг друга кто как может. Но татары здешние, башкиры и кайсаки и этого не допускают; они борются и берут на чистоту силою. Башкиры 6-го и 9-го кантонов вообще лучшие воины и лучшие борцы. Они закидывают друг другу пояс, или платок на поясницу, заматывают в него обе руки, упираются друг в друга правым плечом, и возятся, переступая с ноги на ногу, как медведи, иногда с четверть часа. Есть удалые борцы, которые размахав и раскачав противника в круговую, перекидывают его через себя, не запнувшись. Победитель трех сряду борцов получает, по заведенному обычаю, небольшую ставку. Султан Правитель на будущий год обещает поставить борцов, которые, как его Степенство уверяет, башкирам не поддадутся; но ныне эти последние остались решительными победителями.

Обратимся теперь к скачке, и чтобы сделать общий вывод или заключение, сравним скорость бега первых скакунов наших.

На скачке в Уральске приходится на 1 версту: 1-20; во второй раз там же 1-21; в Оренбурге, при первом беге на 1 версту 1-28; там же, при втором 1-34, там же при третьем 1-39, там же, при четвертом 1-34, при пятом - 1-33.

Здесь скакуны в Уральске по-видимому перещеголяли оренбургских; но как одна и та же лошадь взяла и там и тут первую ставку, и старалась, как должно полагать, и тут и там одинаково, то позволительно, кажется, думать, что там в Уральске произошла небольшая погрешность в наблюдении секунд, если же нет, то уральцы могут в полной мере похвалиться скачкою своею, ибо, судя по известиям о скачках заграничных, хорошие заводские скакуны, хотя и скачут несколько шибче, но за то они там пускаются, во Франции на 4 километра, в Германии на полмили немецкой, т.е. на 3 1/2 или 3 3/4 версты, а не на 18, не на 21 и не на 48 верст. Во всяком случае надобно полагать, что иностранные заводские скакуны не вынесут продолжительной и частой гоньбы на значительные расстояния, каковую, например, вынес гнедой мерин султана Правителя, как в подробности упомянуто было выше, особенно коли будут притом на подножном корму и без подков.

В. Луганский.