Наталья Свирина, искусствовед, член СХ России

Сегодня нам редко удается забыть о суете, о том, "кто мы, откуда и куда идем", и погрузиться в мир иллюзорный, воображаемый, тот мир, который дарят нам наши мечты и сновидения, а больше всего - самая прекрасная из иллюзий, иллюзия Искусства.

Пережить театральную сцену как свою собственную жизнь, вслед за поэтом вознестись в облака, услышанную мелодию принять за грезу... - такие таинства запоминаются надолго, порой на всю жизнь. Такие моменты нельзя объяснить, нельзя логически осмыслить и тем более предугадать - они застигают врасплох, находя самый верный и кратчайший путь к закрытому человеческому "Я" - путь к сердцу.

То же самое происходит на выставке произведений Марины Бусалаевой (в Центральном выставочном зале). Не "умозрение" в красках, а цвето-световоздушные поэмы безостановочно изливаются на нас с ее картин. Это первая большая персональная выставка художницы. Выставка, которой, судя по всему, уготована почетная задача вписать имя Марины в анналы настоящего искусства.

Наблюдая на протяжении нескольких лет за развитием творчества художницы, нельзя не отметить, как выросло за эти годы профессионально ее мастерство, какими разнообразными стали композиции картин, богатым цветовое видение, зрелыми технические приемы. Из изящных и певучих, но несколько монодийных и одноплановых холстов целой радугой лучей образовались новые пути, которых она коснулась, но далеко еще не исчерпала, что позволяет судить о богатом творческом потенциале и внутреннем мире художника.

Можно определенно сказать, что она создала свой образ пейзажа. При том, что природа изображена очень конкретно, во всей ее сиюминутной трепетности, так, как будто она открылась случайному взгляду, вместе с тем сиюминутное в пейзаже словно "размыкается" в вечное, в бытие. Мы чувствуем, ощущаем динамизм, подвижность картин, "растянутость", а не застылость мгновения, сопричастность неустанному космическому движению. Но это еще не все. Ее пейзаж никогда не спутаешь с рязанским, подмосковным или владимирским, подобия которым можно вполне писать, живя в Оренбурге. Он именно оренбургский, со всеми приметами и особенностями этого места, будь то Гребени, Октябрьское или Медногорск. Это особенность ландшафта, бескрайность открытого пространства, священнодействие таинственного света. Это, конечно, и особое внутреннее восприятие художником этого пространства, света и цвета, то субъективное и личностное, что так последовательно просвечивает в работах Марины Бусалаевой, сообщая им стилевое единство.

На выставке представлено несколько живописных серий, от более ранних, относящихся к середине 90-х годов, до работ, выполненных совсем недавно. Названия не расшифровывают, не раскрывают содержания отдельных произведений (за исключением лишь некоторых - "Луна над степью", "Гроза", "Дом поэта" и др.), а присущи каждой серии в целом ("Гребени", "Пасмурово", "Ташла", "Медногорск"), - обозначая и вдохновившее художника на их создание место, и одновременно становясь его живописно-поэтической метафорой.

Наиболее ранние по времени создания серии "Визовка" и "Гребени" можно также назвать "Белыми сериями", по аналогии с белым цветом блоковского сборника стихов раннего периода. Чистые гибкие линии, круглящаяся холмистая земля, певучие силуэты белых лошадей, телят, склонившихся в заботах женщин - все утопает в таинственном "молочном" свете, рождая образ чистоты и первозданности, почти святости всего изображенного.

По состоянию и времени возникновения к ним примыкает серия "Рождение ребенка", написанная также в необычайно светлых тонах и являя собой трепетный и поэтически возвышенный образ материнства. Во всех этих ранних работах уже практически сразу проявилось то, что несомненно отличало Марину от других, даже близких ей по духу художников - это особое, данное ей в ощущении отношение к моменту "касания" (прикосновения к холсту), ставшее в ее творчестве вполне самостоятельным и вполне определенным "образом касания". Нельзя не запомнить, как мать на ее картинах касается дитя, снег - снега, цветок - цветка, а небо - земли.

В серии этюдов "Пасмурово", появившейся в 1996 году, Марине удалось "постичь тайну ненужности и в то же время значительности всего земного". Покосившиеся дома, заборы, неприспособленный быт, невероятные заросли крапивы: буйство природы в сочетании с пустынностью полузабытой деревни. Состояние этого места выразилось в простых и немногословных этюдах, необычайно пластичных и пленяющих каким-то матовым серебром своего колорита.

Иной по цветовой активности и воздействию стала серия "Ташла", где художница открыла для себя экзотическую красоту этого удивительного места и, стремясь передать роскошь зелени и многотравья "всеокружающего" лета, словно бы "впустила" сочные и насыщенные цвета в свою палитру. Воспринимаемые изначально как декоративные и плоскостные, эти работы способны внезапно обнаружить стереоскопическую объемность, многослойность своего пространства, вовлечь взгляд в непостижимую стихию картинной реальности.

Особое значение и место в творчестве Марины Бусалаевой занимает серия "Медногорск" - город, где она родилась и выросла, куда постоянно возвращается и с которым нераздельно сроднилась. Серия разомкнутая: начало ее теряется еще в детских зарисовках, а с последующим продолжением уже связана масса идей. Город, ощущаемый ею как некий космический центр. Оттого, видимо, зарисовка своей улицы в четыре дома, с набежавшими из-за гор облачками, или обычный двор превращается у нее в модель мироздания, в характеристику мира в целом. "Мое Царское Село, - говорит о Медногорске Марина. - Как островок в Солярисе, где человек самоочищается, который дается ему в награду". Именно здесь были созданы ее безусловные шедевры - зимние пейзажи, - сочетающие простоту и эпичность натурного мотива с изысканностью цветового решения, являя сложнейшее "белое на белом", обогащенное множеством цветовых рефлексов и нюансов.

"Не всем дано, чтобы из-за рамы картины повеяло кристально чистым дыханием поэта", - пишет по поводу творчества художницы Валерий Газукин.

Картины Марины Бусалаевой - отнюдь не только декорации для глаз, и воспринимаются они не только глазами, - их можно слышать и осязать, они проливаются в легкие, проникают в сокровенные глубины души. Это как у И.Бунина:

Нет, не пейзаж влечет меня,

Не краски жадный взор подметит,

А то, что в этих красках светит.

Любовь и радость бытия.