Евгения Павлова

Поразительно, как меняются залы галереи "Оренбургъ" с новой выставкой. Хотя... чему же поражаться? - каждый художник творит свой неповторимый мир. Сегодня это мир Сергея Фазутова. По нему не пробежишь налегке, умиляясь: ой, как похоже! Ну прямо живые... Здесь или застрянешь надолго, пытаясь проникнуть в сокровенную суть изображений, или, потоптавшись на пороге, уйдешь восвояси ни с чем. Третьего не дано - уже у первых полотен понимаешь: тебе никто и ничего не собирается объяснять. Так что давай, дружок, сам.

Сначала понять, на каком языке с тобой говорят. Впрочем, это поначалу смущает - неизвестно, с тобой ли и нужен ли ты здесь вообще. И уходя, уносишь ощущение, что был незамеченным свидетелем единоборства художника с космосом. (Позиция по-своему удобная: по крайней мере ты так же свободен от обязательств, как он.)

Язык полотен Сергея Фазутова - знак, символ. Прочесть его "дословно" мудрено. Тем более автор не снисходит облегчить это "чтение". И даже иногда пускает по ложному следу. Например, полотно светло, по-детски названо "Кораблик". Но приглядитесь: в контрастном черно-белом пространстве распят человек. А в сиреневом сумраке "Птицы" вдруг почувствуешь человеческую тоску по солнцу.

Впечатывается в память "Бокал солнца" - буквально бокал, наполненный несомненным солнцем. Запредельное напряжение цвета. Рядом с ним все краски мироздания - только тень... "Избушка" - как ощущение дома. Просто "Плохо": художник, кажется, нашел цвет самой боли - воспаленно красный с проглядывающей чернотой... Здесь все обнаженно просто: содрогание человеческой муки. Рядом же зашифрованная "Молитва" - живой источник, посылающий призыв в глухую Вселенную?

И вдруг - автопортрет. Неожиданно встретив этот испытующий взгляд, прикованный к загадке бытия, жаждущий отгадки, какой бы страшной она ни оказалась, чувствуешь необходимость вернуться к началу экспозиции. Многое открывается по-новому - если посмотреть таким, как в автопортрете, взглядом. Тогда даже в обыденных предметах, давно исчерпанных нашим знанием и исчерпавших наше любопытство, открывается нечто. В том же колесе ("Колесо"), инструменте труда, труда, как говорят, создавшего человека, видишь и жернов, перемалывающий человеческие жизни (простейшая, но все же ассоциация - колесо истории). В веретене ("Веретено") обнаруживается женственная его душа. В "Кобре" концентрация "кобровости" такова, что каждый извив гада - законченная змея.

Сосредоточенность на внутреннем, могучий ресурс жизни поражает в "Матери" и "Матрешке". А "Воздушный змей" - это послание в иное мироздание, жажда контакта, по крайней мере, стремление "корреспондента" обозначить себя, просигналить. Благодаря этим работам, и не только им, почудившаяся сначала атмосфера зловещей тайны вселенной рассеивается. Мир Фазутова все-таки тяготеет к гармонии, уравновешенности. Они - в "Ангелах на качелях". Не чужд этому и мир людей - вот два "Примирения". Даже циркач ("Акробат"), вписанный в неустойчивую конструкцию. А главное, "сюжет" многих полотен - диалог, отражение, перекличка. Вообще мир Фазутова живой и теплый. Не в последнюю очередь благодаря манере письма - мелкому выпукло-лепному мазку.

Что ж, осталось только попрощаться с художником и - если расшифровалось не то, что зашифровано, - попросить прощения, пожелав ему лучших, чем мы, зрителей.

Фото Ларисы Терентьевой.