Юлия Щербинина

Недавно от одного джентльмена в ответ на свою развесёлую выходку услышала:

- От вас, репортёров, всего ожидать можно…

Интересно! Не персонально мне, как человеку, высказал, а с упрёком в адрес журналистики. Пришлось задуматься: а может, правда профессия целует свою жертву ярко-красными губами в лоб, облекает в униформу, и по этому наряду и нелепому отпечатку на лице сразу видно, чьих ты будешь? Приглядываюсь к коллегам - ничего не вижу. Никакой тебе печати. Человек как человек. На мой взгляд, самый обыкновенный… Хотя лукавлю. Журналист без метки – не журналист. Многие считают, что корреспондент – это тот, кто в лаковых штиблетах и крахмальной рубашке бродит в коридорах власти, берёт интервью у заезжих звёзд, встречается с писателями на фуршетах, мелькает на экранах телевидения. Но это ведь лишь мизерная часть профессии! Настоящий журналист – чернорабочий. Он в галошах по бездорожью в слепую рань отправляется в поисках информации для своего читателя. Он приходит в чисто поле, где на тысячи километров ни души, и начинает копать. И откопав в мёрзлой земле тёплую живую тему, бежит, сбивая ноги, радостный в редакцию: «Вот, нашёл!» Но редактор мнительно говорит: «Не-а, слабенькая, не выживет». И тогда собирается консилиум из других журналистов, фотокора, верстальщиков. И все думают, как реанимировать её, тщедушную. Ей делают прямой массаж сердца. И она оживает. И уже не темка, а темища! И так выстрелит, так бабахнет! И тогда от телефонных звонков не отобьёшься: «Спасибо вам, золотоискатели!»

А ещё журналист - романтик. Ему всегда кажется, что он может сделать мир лучше. А ещё – он борец. Словом рубит и режет. А ещё – спасатель. Спешит на помощь к тем, кому плохо, выволакивает его на страницы газеты и даёт клич: «Помогите!» И указатель тоже он: «Туда ходи, а туда не ходи, снег башка попадёт, совсем мёртвый будешь»… И справочная служба, и телефон доверия, и градусник за окном… Видно, прав был джентльмен - от журналиста можно ожидать чего угодно! Что поделать, профессиональная деформация...

«В потоке дней суровых проходит жизнь моя…»

31 декабря.

- С Новым годом! Завтра увидимся?

- Нет, я завтра в роддом, репортаж о первом ребёнке.

- Ну, давай второго.

- Не могу, у меня встреча с «моржами».

- А третьего?

- А третьего - газету сдаём.

- Все ж нормальные люди до девятого отдыхают!

- Четвёртого – кукольный театр. Пятого – конкурс ледяных скульптур. Шестого - награждение победителей конкурса. Седьмого – репортаж из храма. Восьмого – газету сдаём. А на работу, как и всем, девятого…

Артистом быть не запретишь

- Ты третьего ребёнка что ли ждёшь? – спросила меня знакомая, с которой не виделись полгода, наверное.

- С чего ты взяла?

- А тебя вчера видели на остановке с пузом.

У меня отлегло.

- Да это был журналистский эксперимент. Понимаешь, проверяли мужиков на вшивость. Отвезёт беременную в роддом – значит, нормальный. Не отвезёт - значит, педикулёзом страдает…

Ещё мог бы пойти слух, что я ослепла. Потому что в Международный день слепых в тёмных очках с бадиком ходила по улицам, изображая незрячую. Тоже, кстати, ради журналистского расследования. Ещё могли бы предъявить претензию: «А чего это ты работу сменила?», застав меня в пельменном цехе за лепкой, на фаянсовом заводе за изготовлением тарелки, в женском монастыре среди послушниц, на городской свалке с бомжами, в сером «УАЗике» на отстреле бродячих собак…

На планёрке

- Ну, пожалуйста, посадите меня в штрафной изолятор! Хотя бы на сутки!.. А что если мне в переходе милостыню попросить?.. А давайте я притворюсь пьяной, буду валяться на остановке, а потом репортаж из вытрезвителя сделаю…

Зарапортовалась

На мероприятие опаздывал журналист.

- Быстро позвоните, узнайте где, - скомандовал редактор.

Звоню. И вместо Натальи – корреспондента – по ошибке набираю номер своей подруги Натальи, которая работает в психиатрической больнице. И заговорщицким тоном её спрашиваю:

- Ты где? Тебя потеряли…

- Ну и кто меня потерял? - игриво вопрошает подруга.

- Сама знаешь, кто, - говорю ей я.

Она, видимо, перебрала всех, но так и не смогла понять, кто её ищет.

- Нет, - возмущённо начинает причитать она. – Я на работе, кто меня может потерять?

«Ага», - думаю. – «Она на работе! На какой, это интересно, она работе! А? Подрабатывает где-то, а тут из-за неё материал срывается».

И вдруг из-за недоумённого ворчания в телефоне я узнаю знакомые нотки подруги, и всё понимаю.

- Наташ, извини, я ошиблась номером…

Она ещё долго думала, как это я, звоня ей, могла попасть не туда, при этом вести диалог.

- Да крыша потекла, - резюмировала про себя, точнее, про меня, она.

Мечты, мечты…

Перед новогодними каникулами фотокорреспондент Лариса говорит:

- Надо немного отдохнуть. Давай мы с тобой в какой-нибудь лагерь поедем на пару дней. Я договорюсь.

- Здорово! – говорю я. – Убежать ото всех, спрятаться в лесу, забыть обо всём на свете – мечта!

Но график на время каникул был расписан, поэтому не то что на пару дней, на день вырваться в лагерь не получилось.

- Слушай, в Ростошах такая ёлка красивая, - звонит Лариса. – Я сегодня на конкурсе поснимаю, тебе позвоню, съездим.

- Угу! – говорю радостно я.

Вечером звонок:

- Я так забегалась, что нет сил куда-то ехать. Давай завтра на коньках покатаемся, - предлагает Лариса. – Я заодно пощёлкаю, как журналисты отдыхают.

- Идея! – отмечаю я. - До завтра…

Но я знала, что Лариса не позвонит, и что кататься не пойдём: у неё - съёмка, а у меня – строчки!..

Разговор сумасшедших

- Полоса разваливается.

- А ты текст подожми. Он девятым кеглем? Делай рубленым. Цифры на плашку. Подзаголовок делай с подложкой. Хвост - в подвал.

- Тогда сапог получается.

- А ты воздуху здесь немного добавь, а то полоса какая-то скуздюпленная. И фотографию разбабахай…

Ах эти милые ошибки!

В исправительной колонии №6 Соль-Илецка начали строительство нового корпуса для осуждённых, приговорённых к пожизненному лишению свободы. Для освещения этого события собрали журналистов, которым устроили экскурсию по учреждению. Как оказалось, в «Чёрном дельфине» отбывают наказание известные в России маньяки, убийцы и даже людоеды. Поэтому журналисты испытывали неподдельный интерес к той продукции, которая делается руками «этими вот самыми руками». Особое внимание привлекли кроссовки с лейблом «Чёрный дельфин». Один из корреспондентов попросил меня подержать на руке этот самый кроссовок, чтобы его сфотографировать. Почему бы не помочь коллеге? Пожалуйста! Спустя неделю обнаруживаю в газете снимок – я на вытянутой руке держу кроссовок, наш фотокор на заднем плане возле решёток. И подпись под фотографией: «Людоеды шьют кроссовки»…

* * *

Под фотографией с концерта народного коллектива была подпись: «Заслушаешься!» Так получилось, что при вёрстке следующего номера на этом же месте поставили фотографию известного в городе человека в окружении молодёжи. Красноречием он никогда не отличался. Зато красноречивой была подпись, которую забыли убрать с прежнего номера: «Заслушаешься!»…

* * *

Как-то в газете допустили опечатку. Вместо ведущего специалиста получился «вяжущий».

* * *

В интервью с многодетной матерью было много правки. Почему-то вызвал недоверие вопрос о семейных традициях. После правки вопрос, заданный маме, звучал так: «Есть ли традиции в вашей семье? Есть ли традиции?»

* * *

Пришло объявление в газету из мест лишения свободы. При наборе потерялась всего одна буква «ж». После чего получилось: «Познакомлюсь с той, которая бы дала и надеялась».