Сергей Романов

В теперь уже далеком девяносто первом году мне довелось по служебной надобности лететь во Франкфурт-на-Майне. Стоя в длинной очереди на регистрацию в Шереметьево-2 среди добропорядочных «настоящих» немцев и почти добропорядочных, немного подвыпивших немцев «наших», возвращающихся на ПМЖ, на историческую родину, я с удивлением увидел, как возле соседнего терминала стали скапливаться «служивые» с автоматами наперевес. В те годы мы еще не привыкли к откровенному бряцанью оружием в публичных местах, и я поинтересовался у встревоженного таможенника, в чем, собственно, дело.

— Готовится посадка на «вьетнамский» рейс, — неохотно пояснил он. Что это значит, я понял в следующие полчаса.

Издержки демократии

«Вьетнамские» рейсы вместе с проблемами первых гастарбайтеров появились не вдруг. Просто все это и называлось тогда по-другому, да и выглядело поначалу вполне прилично. В рамках помощи братским народам из не менее братских стран социалистического лагеря мы приглашали болгар, к примеру, поработать на наших стройках (все мы помним легендарное «болгарское» общежитие и «болгарскую» же дискотеку на проспекте Гагарина), одновременно давая им возможность нелегально подзаработать на европейском ширпотребе в виде джинсов, кроссовок и парфюмерии. С контрабандой у нас, конечно же, боролись, но вяло, не до этого было. Все пользовались возможностями гласности и первыми плодами демократии. Проходили альтернативные выборы, митинговали, ругали власть, партию, прессу и всех, кого могли вспомнить в длинных очередях за маслом, водкой, а кое-где и за солью и спичками.

А менее привередливые тогда «братья наши меньшие», те же самые вьетнамцы, трудились на комбинатах шелковых тканей по всей стране и под шумок вывозили домой наш незатейливый ширпотреб. А в том самом девяносто первом году стали закрываться многие предприятия, сокращаться промышленное производство, и незадачливых иностранных рабочих попросили вернуться домой, поближе к экватору. Так и появились легендарные «вьетнамские» рейсы.

Посадка на трехсотместный «восемьдесят шестой» Ил напоминала нечто среднее между метрополитеном в час пик и приснопамятной Ходынкой. Маленькие и ловкие, вьетнамцы умудрялись протискиваться в посадочный коридор по трое и пятеро, одновременно проталкивая чемодан, под завязку набитый сковородками, кастрюлями и мясорубками, сквозь досмотровый аппарат. Чемодан, конечно, не пролезал, таможенники судорожно выталкивали его обратно, но находчивые соотечественники из задних рядов, стоящие на подхвате, с энтузиазмом перекидывали его прямо через головы таможенников тем, кто уже прошел досмотр. Тут в дело вступали пограничники и, закинув автоматы за спину, принимали участие в этом импровизированном волейбольном матче, выбрасывая чемодан обратно. Тогда происходящее на терминалах Шереметьево было мне непонятно и просто веселило. Был апрель, и до печально известного путча оставалось еще почти полгода.

А в это время...

А в это время «старушка» Европа, оказывается, уже доживала свои последние спокойные годы. Рухнула легендарная Берлинская стена, похоронив под обломками не только границу между двумя Германиями, но и остатки былого величавого спокойствия немецких бюргеров. Ощутив первые демократические послабления стран бывшего соцлагеря, на них хлынул поток не только турецких, но и албанских, югославских, чешских и прочих иммигрантов, как легальных, так и нелегальных. Дешевая рабочая сила, так поначалу радовавшая кошелек европейских предпринимателей средней руки, вдруг стала основой этнических преступных и террористических группировок. Выходцы из «стран третьего мира» быстро сообразили, что именно в зажиточных капиталистических странах проще не работать, а воплощать в дело ленинский лозунг об «экспроприации экспроприаторов», то есть о морально узаконенном грабеже. К тому же именно в спокойной Европе, уже порядком подзабывшей о последних военных потрясениях, оказалось легче всего тешить свои. политические амбиции при помощи «банального» терроризма.

Я возвращался в свой уютный отель на берегу Майна, когда заметил непривычное в это время дня затишье на нашей улице. Квартал с обоих концов был перекрыт полицейскими машинами. Среди этого безлюдья выделялся одинокий полицейский перед входом в гостиницу, который вежливо попросил меня не входить и погулять с полчасика поодаль. Отвлекшись от занимательной беседы с симпатичной белокурой девушкой, он вежливо пояснил, что отель наш заминировали очень нехорошие люди и что мне лучше бы проваливать подальше, так как если она все-таки рванет, то от ближайших домов останется только щебень.

Бомбу, конечно, обезвредили, аккуратно вынесли из гостиницы, погрузили в красно-белый полосатый «фольксваген» и увезли. А после в газетах сообщили, что ответственность на себя взяла некая арабская террористическая группировка с какими-то уж совсем непонятными мне тогда целями.

Но в душе остался какой-то очень неприятный осадок.

Белые акации, цветы эмиграции

Не помню, какая по счету волна эмиграции накрыла теперь уже самостоятельную Россию в годах девяностых. Страна с разграбленным хозяйством, разоренными колхозами и нищей наукой была «по самую ватерлинию» перегружена великими политическими заботами, и ей не хватало ни времени, ни средств для своих нерадивых детей — 150 миллионов рабочих, служащих, ученых, студентов и школьников. Впервые не с экранов телевизоров, а воочию мы увидели, что такое безработица и нищета в безумно богатой ресурсами стране. Из ниоткуда всплыли «олигархи» и тысячи нищих попрошаек, возникали и распадались финансовые «пирамиды», билась в конвульсиях экономика.

А тут теперь уже с «постсоветского» пространства к нам потянулись бывшие наши сограждане. Через не то что прозрачные, а просто условные границы повезли к нам кто дыни, кто сало в обмен на наши пока еще контуженные рубли. Из России вывозили последние мозги, зато назад валом потекла контрабанда, наркотики и беженцы, которым невмоготу стал предлагаемый новыми правителями суверенитет пополам с диктатурой. Иммиграционная проблема встала остро, но некому и не на что было ее решать.

И уже появлялись первые привокзальные «восточные» рынки, китайский ширпотреб наводнил прилавки, а первые гастарбайтеры из южных республик закладывали первые дворцы-коттеджи для «новых русских». Для этих рабочих Россия тоже стала окном в Европу. И полезли в окно наше все, кому не лень.

Откровения миллениума

Но наступил Новый, 2000-й год. Накануне на радость всей стране первый Президент Российской Федерации благополучно и, главное, совершенно добровольно и без существенных для себя последствий отбыл на заслуженный отдых, представив изумленным «дорогим россиянам» законного преемника. На рубеже нового тысячелетия грянули перемены.

Выяснилось, что границы у страны все-таки есть, и их надо охранять. Реформы в иммиграционном законодательстве, введение визового режима с некоторыми добрыми соседями, массовый обмен российских паспортов — все это самым благоприятным образом сказалось на упорядочивании миграционных потоков.

Конечно, потребовало это немалых усилий, как дипломатических, так и финансовых, но цель оправдывала средства. На границе Оренбургской области и Казахстана, например, имеющей общую протяженность 1 899 километров, появились 17 контрольно-пропускных пунктов, были построены новые заставы, стала совершенствоваться система контроля документов. Отныне желающим поработать оставалось только заполнить соответствующую форму и уплатить символическую госпошлину в размере одной тысячи рублей. Работодателей же, охочих до импортной рабочей силы, обязали получить соответствующее разрешение.

Конечно, желающие легализоваться не поспешили выстроиться в очередь, по-прежнему продолжаются рейды инспекции по вопросам трудовой иммиграции совместно с работниками паспортно-визовой службы, выявляются и в судебном порядке выдворяются злостные нарушители закона, но, как говаривал один из наших «бывших»: «Процесс пошел!». Главное - начать…

Кнут и пряник

Особенно потрудились законотворцы в последнее время. С одной стороны, кивнули в сторону желающих поработать на благо России: скоро регистрация иностранных граждан будет носить не разрешительный, а уведомительный характер, то есть достаточно будет сообщить в миграционную службу о своем прибытии и указать, где собираешься проживать. А местом проживания теперь может официально стать и общежитие, и вагончик на стройке, и даже «недострой», что до недавнего времени никак не поощрялось. Только соблюдай закон и - трудись на здоровье! Но это действительно только с одной стороны.

А с другой - недобросовестных работодателей, помимо возрастающих штрафов, ждет еще один сюрприз: отныне власти могут приостановить действие лицензии на строительство, например, на срок до 90 дней. Вот и посчитайте сами, во что может обойтись простой нерадивым нанимателям… Какие уж тут штрафы!

Гей, славяне!

Область наша — лишь отражение, миниатюрная модель нашего великого и многонационального государства. И когда граница разделила вдруг не только территории, но и традиционные культурные, экономические, да и просто родственные связи, с этим оказалось трудно примириться.

В мае на международном форуме, посвященном развитию приграничного сотрудничества между Российской Федерацией и Республикой Казахстан, был озвучен тот факт, что с 90-го года у нас существуют новые границы, но до сих пор так и не принят закон о приграничных территориях. Все три попытки провести его были отклонены Правительством России. И это при том, что, например, только за 9 месяцев этого года через границу Оренбургской области и Республики Казахстан въехало в нашу страну 670 тысяч (!) человек. Из них в области зарегистрирована 51 тысяча. На сегодня мы — ворота из Азии в Европу, самая большая транзитная станция. И нам к этому не привыкать.

Испокон века на просторах нашей области мирно проживали русские и казахи, башкиры и киргизы, всего — около 80 национальностей. И когда к нам приезжают западные умы учить нас быть толерантными, мне, честно говоря, становится смешно. Толерантность у нас в крови, это, если хотите, определенный «славянский менталитет». Никогда нашу область не потрясали расовые или религиозные конфликты. Во время всех войн и репрессий здесь находили кров украинцы, поляки, чехи, голландцы и немцы. Оренбург был перекрестком не только караванных путей, но и местом взаимопроникновения культур Востока и Запада.

Действительно, что нам делить? Желающий заработать у нас пусть зарабатывает — только не в ущерб хозяевам и с соблюдением законов страны пребывания. А мы, со своей стороны, должны относиться к собственным законам как минимум с уважением. И все встанет на свои места. Со временем.

Гастарбайтеры в Оренбурге. Только факты

В последние годы ситуация на рынке труда сложилась так, что для оренбуржца центром притяжения стала Москва с ее высокими зарплатами, а для наших ближайших соседей — Оренбургская область. Несколько слов о том, как трудовая иммиграция выглядит в официальных сводках и что оказывается на деле.

Вот что рассказал начальник отдела трудовой иммиграции службы иммиграционного контроля полковник милиции Виктор Васильевич Клыков:

— Из почти пятидесяти тысяч иностранных граждан, официально зарегистрированных на территории Оренбургской области, разрешение на работу получили только 2 700 человек, что составляет около пяти процентов. Остальные находятся в гостях у родственников, просто имеют временную регистрацию или получают вид на жительство. В этом году по городу было получено всего лишь 412 разрешений на работу (для сравнения: в прошлом — 360). Даже невооруженным глазом видно лукавство этих цифр. Достаточно пройтись по рынкам или присмотреться к многочисленным стройкам, чтобы заметить, что количество работающих на них иностранных граждан значительно превышает приведенные цифры.

В текущем году нами составлено 2 640 протоколов о нарушении закона о трудовой иммиграции. Из них 2 412 протоколов - в отношении граждан, незаконно проживающих на территории области, а 228 — в отношении работодателей, незаконно использующих труд иностранных рабочих. В результате 183 злостных нарушителя иммиграционного законодательства были в судебном порядке выдворены за пределы Российской Федерации.

Как уже упоминалось, Правительством недавно были приняты Федеральные законы №109 и 110, которые вступят в силу 15 января 2007 года. В них говорится, что регистрация по месту жительства иностранных граждан будет носить уведомительный характер. Таким образом, иммиграционное законодательство становится все более либеральным, мы же требуем только его неукоснительного соблюдения. Работодатель, к примеру, может даже не приезжать к нам в офис, а по почте сообщить нам данные о своих иностранных работниках. Многие компании сотрудничают с нами, например, строительная компания «Лист». Они закрепили специального человека, который занимается сверкой документов иностранных работников и своевременно поставляет нам отчеты о принятых на работу и уволенных иностранцах. Мы считаем это грамотным подходом к ведению бизнеса. А нарушителей привлекаем и будем привлекать к ответственности.