- будет жить и человек. И в этом смысле река Урал – последний его оплот, - считает Лагутов.

Александр Старых

Против течения

Характером Владимир Викторович похож на осетра, которого он пытается спасти и сохранить. «Царская рыба» плывет на нерест сотни километров вверх по реке. Лагутов всю жизнь тоже идет против течения и за это снискал себе в ученом мире славу человека неспокойного, мягко говоря, не идущего на компромиссы и постоянно обостряющего ситуацию до предела. Отец Виктор Ильич, основоположник бокса в Оренбуржье и на Дону, закалял сына с детства. И не только спортом. Он прививал отпрыску независимость суждений и самостоятельность в решении трудных задач. Закончив в конце шестидесятых среднюю школу №64 и Школу юных физиков при Оренбургском госпединституте, талантливый ученик получил предложение военкома продолжить обучение в Высшей военной авиационной академии имени Жуковского.

- В царской армии я бы служил, а в вашей не хочу, - дерзко ответил юноша.

- Очень жаль, - сухо заметил военком. – Мы не каждому делаем такие предложения.

Лагутову, участнику и победителю многих школьных олимпиад, была открыта дорога в легендарный МИФИ, о котором грезили тысячи школьников по всей стране. Но в последний момент он забрал из приемной комиссии документы и рванул из не понравившейся ему Москвы – на юг, в маленький Новочеркасск, где жили бабушка и дедушка.

Окончив два института – политехнический и инженерно-мелиоративный, – Лагутов в восьмидесятые годы, в период расцвета мелиорации участвовал в разработке нового направления – по созданию мягких плотин, мостов и других гидросооружений из капрона. У этого проекта было большое будущее, до сих пор уверен Лагутов. Но в борьбе научных идей в те времена не всегда побеждал лучший, особенно если он не был членом партии. Талантливого ученого пригласили на работу в лабораторию по спасению рыб. Это была отправная точка в его биографии, навсегда с той поры связанной со спасением осетровых.

Всем известно, что с созданием крупных гидроэлектростанций и судоходных плотин на Волге, Дону и других реках остро встал вопрос о сохранении этой древней популяции рыб. Идущим на нерест осетрам перегородили дорогу мощные плотины и поставили их на грань исчезновения. Активно внедрялись различные научные методы спасения осетров, увы, оказавшиеся губительными для них. Лагутов стал основателем принципиально нового направления в гидротехнике. Он разработал регуляторы переменной сквозности. Суть их в том, что рыбопропускные затворы в плотинах, препятствующих осетру подниматься из моря в реку, надо делать не сплошными, как предлагали москвичи, а расположенными в шахматном порядке (на рисунке). Это позволяет рыбам самостоятельно проникать сквозь плотину и сохраняет функциональное назначение гидросооружения. Тем не менее проект Лагутова был задвинут в тень более сильными представителями ученого мира и чиновниками рыбных и природоохранных ведомств. А на Государственную премию они предложили себя и свои традиционные шлюзы, которые и стали причиной массовой гибели популяции на всех реках страны.

Став доктором наук, профессором, являясь ныне экспертом Комитета Госдумы РФ и МВХ РСФСР, Лагутов объездил весь свет, научный мир которого признал работу российского ученого и взял на вооружение его бассейновую концепцию устойчивого развития рек. Дома же, несмотря на это, он не одно уже десятилетие борется с отечественными чиновниками, бюрократами от рыбного дела, ворами и вредителями (Лагутов включает в этот список десятки руководителей – от рыбных и природоохранных министерств до рыбных же хозяйств и называет их всех скопом - ОНИ), практически полностью уничтожившими прославленного русского осетра.

«С апреля этого года ООН (по ходатайствам Лагутова и его коллег, независимых от рыбной мафии. – «ВО») запретила России продавать икру за границу. Потому что формально отлов осетра у нас прекращен с 2001 года, нельзя даже торговать осетриной, но в каждом городе базары забиты рыбой и икрой. …С 2006 года Иран ввиду высоких результатов борьбы с браконьерством стал ЕДИНСТВЕННЫМ государством Каспия, которому ООН разрешила поставлять деликатес на международный рынок. …целых 95 (!) процентов от всей отечественной икры, которую продают в Москве и Петербурге, поставляют браконьеры. …Если так пойдет и дальше, то скоро России самой придется покупать черную икру в Иране. Осетров всё меньше и меньше, и икра дорожает не по дням, а по часам: по прогнозам, в ближайшие годы килограмм будет стоить до 5000 долларов».

«Аргументы и факты». И рубят руки за икру. №20, 2006 год.

На минувшей неделе Владимир Викторович вновь приехал в город детства и юности (по делам и посетить отца) и стал гостем и собеседником «Вечерки». Проблема, которой занимается наш земляк, имеет, как ни странно, отношение и к нам, жителям Уральского побережья. Если кто-то помнит сцену зимнего багрения осетра в Урале из фильма «Русский бунт», то в ней нет никакой натяжки: в пугачевские времена и гораздо позже – вплоть до введения советского хозяйства – осётр был обитателем наших мест. Он поднимался по течению на нерест гораздо выше Оренбурга.

Осетровый геноцид: как это было

- 70-90-ые годы – это время тотальной гибели нашей рыбы на всех гидроузлах, расположенных на Волге, Тереке, Кубани, Доне и всех остальных реках, где есть плотины. Более того, так называемые «рыбные ученые», получая деньги от государства на воспроизводство популяции, совершали подлог, имевший страшные последствия: они пускали средства не на естественное восстановление, когда рыба должна дойти до нерестилища, отметать икру и вернуться обратно, а на искусственное. Живую рыбу резали, в чанах из икры получали малька, сбрасывали его в море и отчитывались: вырастили два миллиона голов осетрят. Самое страшное, что за пятьдесят лет такого хозяйствования ни один осетр из сотен миллионов голов, выпущенных из чана, ни на одном море в реки не вошел. Миллиарды государственных рублей были выброшены на ветер. Почему? Потому что при естественном нересте малек осетра, скатываясь около двух месяцев по течению, одевался в хитиновый панцирь и запоминал дорогу. И через двенадцать-пятнадцать лет взрослый осетр, нагулявшийся в море, возвращался в реку. У искусственника нет хоминга (память о дороге домой). Он не знает, куда идти. Вторая проблема искусственника: имбридинг (вырождение). В чанах получались мутанты. Выживала одна самка на десять самцов. В результате осетр метал икру прямо в море, и соленая вода уничтожала потомство.

Масштабы этого рыбьего геноцида, насчитывающего несколько десятилетий, потрясающи. В Азовском море еще в 80-е годы ходило на нерест по две-три тысячи голов, в 90-е – двести-четыреста штук, в 2000-ные – от пяти до десяти особей. На Каспии ситуация еще страшнее. Там в прежние времена ходило на нерест под Волгоград порядка миллиона голов осетра. В последние лет восемь не было вообще никакого нереста.

А как изменялись нормы вылова осетровых? 25 лет назад по Каспию они составляли порядка 30-ти тысяч тонн в год, десять лет назад -уже 1400 тонн, несколько лет назад – всего триста тонн осетровых. Из них сто тонн – промысловых и двести тонн научных. Зачем науке двести тонн рыбы?! ОНИ под шумок браконьерничали, занимались диверсиями и уничтожали рыбный стратегический запас страны. В результате мы имеем сейчас два мертвых моря – Аральское и Азовское, в которых нет рыбы. Она уничтожена. И это не просто халатность или головотяпство. Когда в стране случались голодные годы – в период революции, в войны - люди спасались, кормясь от рек и морей. Сейчас и моря, и реки пустые, и любые социальные потрясения, повлекшие голод, вызовут массовую смерть населения. Нас к этому готовили сознательно и целенаправленно. Двадцать пять лет мы с коллегами требуем привлечения к ответственности людей, которые нанесли непоправимый урон России. И в течение всех этих лет и КГБ-ФСБ, и Совет безопасности, и Генеральная прокуратура дают нам отписки, что это не их специфика и не их прерогатива.

Есть еще спасение – в концепции бассейновой

- Три года в начале девяностых – были золотым временем демократии, когда во власть действительно могли попасть государственные люди, а не служки денежных мешков. Тогда, организовав массовые «зеленые» движения, на базе которых было сформировано и казачество, мы прошли во власть. Я возглавил комиссию по экологии Ростовской области, создал комиссию по казачеству. И мы закрыли Ростовскую атомную станцию как экологически опасный объект, угрожающий гибелью всему живому. Более того, впервые за десятки лет мы пропустили осетров на нерест и таким образом спасли рыбу, на тот момент еще остававшуюся в Азовском море, - последнюю и единственную популяцию.

Но в середине девяностых ситуация вновь поменялась на противоположную. Настало время тотального воровства и уничтожения оставшихся природных ресурсов. Потому что по новым законам люди были от них отчуждены. Ни в одном государственном документе не сказано, что ресурсами владеет народ. Это тупиковая ситуация, потому что местное самоуправление не существует без ресурсов. Во всем мире население владеет ресурсами и финансами. У нас этого нет: территориально-общественное управление – это право выбрать себе управдома и не более того. В России только Башкирия, Татария и Чечня полностью все налоги оставляют себе. Все остальные регионы живут за счет того, что, отняв, возвращает Москва. Во всем мире уже давно поняли, что экономика не может быть целью человечества. Это всего лишь инструмент для достижения цели. Все больше стран берет на вооружение разработанную мною концепцию бассейнового устойчивого развития, с которой я выступаю по миру уже больше пятнадцати лет (проводились парламентские слушания и у нас в Госдуме - в 1995 году).

В чем ее смысл? Концепция строится на постулате: должно сохраняться и воспроизводиться всё живое. Есть две меры этого процесса - в пространстве и во времени. Во времени этой мерой является неизменное количество еще существующих видов биоразнообразия. Если оно уменьшается, это значит мы деградируем. Чтобы сохранить баланс между обществом и природой, необходимо перейти к другой мере процесса - определяемой в пространстве. В экологии существует понятие бассейна. Каждая река имеет площадь водосбора. Это ее бассейн. Каждое море имеет суммарную площадь впадающих рек. Это бассейн моря. Если в каждом бассейне мы имеем постоянное количество видов живых существ, то это означает, что сохраняется устойчивое развитие процесса. Как этого достичь? В бассейне реки вся грязь, производимая социумом, сливается в пойму. Из поймы все антропогенные потоки идут в устье. Таким образом, устье – это самая напряженная точка всего бассейна. Если мы в этой напряженной точке сохраняем живым главный биоиндикатор всего биоразнообразия, то это значит, что баланс между социумом и природой не нарушен. Главенствующим биоиндикатором здоровья всей реки может служить наименее пластичный, самый долгоживущий и далеко мигрирующий биологический вид ее обитателей. Для этой роли идеально подходит осётр, который из моря поднимается по реке на сотни километров от места обитания. Пока живет осетр, воду из реки можно пить. Под ним, как под зонтиком, живут все остальные рыбы, пойменные птицы и звери.

Как его спасти? Надо создать зону защиты по всему ареалу его распространения по длине путей миграции. В ширину ее границы определяются линией наибольшего разлива реки. В этой зоне особого режима природопользования нельзя пахать и строить. Кто будет охранять ее? Россия имеет уникальный исторический опыт такой деятельности, при которой коренное население великих рек поддерживало и обеспечивало сохранность и воспроизводство биоразнообразия. Это казачье самоуправление. Когда люди живут от ресурса, который дан им в пользование и под защиту, тогда они берегут его, развивают и сохраняют. Надо восстановить институт собственников, заинтересованных в сохранении природных ресурсов.

Почему Урал?

- Потому что в Урале нет гидроэлектростанций (Ириклинская не в счет: она слишком далеко, выше миграционных путей). И несмотря на браконьерство, осетр пока еще в реке есть. И пока ходят на нерест несколько десятков рыб, есть возможность через пятнадцать-двадцать лет полностью восстановить поголовье. Урал – последняя река Евразии, в которой сохранились естественные условия для обитания и воспроизводства осетровых. До революции по реке - от Гурьева до Оренбурга - стояли двадцать две казачьих станицы, осуществлявших, как называют сейчас, традиционное природопользование. Если человек пакостил, ловил или пугал рыбу в неурочное время, расправлялись сурово: в куль - и в воду! Пороли попов, когда те звонили в колокола во время нереста. И в то время, когда мы отрекались «от старого мира», весь западный мир изучал и брал на вооружение опыт казачьего самоуправления.

Три года потребовалось, чтобы ознакомить научную общественность Оренбуржья с моей концепцией и заручиться ее поддержкой на самых разных уровнях – от общественных организаций и вузов до вновь образованных областных министерств. На нынешний июнь был запланирован международный Уральский бассейновый семинар по проблеме устойчивого развития, принять участие в котором с готовностью согласились крупнейшие экологические структуры мира, но оказалось, что оренбуржцы лишь продекларировали желание участвовать в этом деле. Первым шагом в этом направлении должно быть приглашение к сотрудничеству казахской стороны. И хотя разговор об этом впервые состоялся еще два года назад, казахстанцы ответили мне, что оренбуржцы к ним по этому вопросу ни разу не обращались. Непонятную позицию выжидания заняли некоторые руководители вузов. Между тем, счет уже идет на дни и часы.

По странному стечению обстоятельств через полчаса после того, как ушел Лагутов, в дверь редакционного кабинета просунулась голова:

- Икры осетровой не желаете? Родственники из Казахстана привезли. Своим – подешевле: на базаре полторы тысячи, а у нас – тысяча двести.

Говорят, такие «коробейники» ходят по всему городу. Бывают они и в высоких властных кабинетах. Интересно, в какой из них принесут икру последнего осетра?

Из книги: "Казачество. Мысли современников о прошлом,

настоящем и будущем казачества".

(1928 год, Париж)

Щербина Ф.А., член Верховного Круга Дона, Кубани и Терека, профессор Украинского университета в Праге

… - У нас, - рассказывал с увлечением мой собеседник, - насчет порядков строго. Не смей нарушать! Хотелось бы покататься на лодочке по реке - не пугай рыбы. Нельзя стрелять близ реки; не позволяется ловить рыбу удочкой - Боже упаси! Был у нас один есаул, приставом служил. Работяга, умный, письменный, настоящий казак, да еще в чине! Что ж ты думаешь? Нечистый попутал. Захотелось рыбки половить, взял удочку в руки и сел на неуказанном месте. Увидели, узнали... Дело пошло по верхам: отвечай! Ну, и огрели несчастного: от службы отрешили и навсегда заказано не давать никакой должности. А только двух судаков и поймал. Так-то! А жаль было человека.

- Отчего же так жестоко поступили с есаулом? Ведь он был хороший человек? - спрашиваю я.

- Никак нельзя! Против порядков, против прав казачьих. Он один, а Войска много. Войско - большой человек. Как же один против Войска?

…Случай произошел на Новый год - день, с которого начинается у уральских казаков зимнее рыболовство, или багрение. Из г. Уральска на берег реки высыпала масса народа - казаки-рыболовы и служилые, начальство, с Наказным Атаманом во главе, скупщики рыбы, торговцы съестным и напитками и многочисленные зрители. Багренье началось с установленного молебна и традиционного выстрела из пушки. Когда раздался этот выстрел, казаки-рыболовы, стоявшие с пешнями и баграми в руках, длинною вереницею вдоль берега реки у самой воды, бросились занимать места (на праве первой заимки), быстро пробивали лед железными пешнями, образуя достаточные по размеру полонки, через которые и таскали со дна реки рыбу. Это был день так называемого "царского багрения". Пойманная рыба "вся шла по начальству" - лучшая икра и рыба отвозилась в Петербург "царю в подарок" (я не помню - отвозилась ли рыба царского багрения и при Лисаневиче, или нет), а остальная рыба распределялась между Наказным Атаманом и всем чиновным казачьим персоналом. Улов рыбы в этот раз был мал. Казачьи чиновники попросили Наказного Атамана назначить царское багрение и на следующий день. Войсковой Атаман потребовал сани для отъезда в город и, по обычаю, пошел поздравить казаков с началом багренья. Казаки выстроились по-военному, со стариками впереди. Атаман после поздравления с первым уловом по привычке - начальническим тоном сказал:

- Сегодня, казаки, багренье неудачное. Мало рыбы. Назначаю и на завтра царское багренье!

- Что? - раздалось несколько голосов из передних рядов. - Ты приехал к нам устанавливать свои порядки? - И стоявшие впереди казаки начали засучивать рукава.

Атаман с испугу побежал к коням; старики двинулись за ним.

Спеша, атаман попал в сани не ногами, а руками, с приподнятыми пятками вверх, и крикнул кучеру: "Пошел!". Тройка быстро умчала его в город Уральск.