Надежда Емельянова

Вчера Серафиму Александрову исполнился 91 год со дня рождения. По официально закрепленным "штандартам" дата эта не юбилейная. Но увы, и прошлогоднее девяностолетие Серафима Николаевича не стало заметным событием в культурной жизни области и Оренбурга. Сам художник умер еще пятнадцать лет назад, не дожив лишь нескольких дней до своего 75-летия, а среди оставшихся близких людей, родственников, коллег, видно, не нашлось упорного и напористого ходока по инстанциям, чтобы организовать хотя бы небольшую выставку его работ.

А выставлять-то есть что! Имя заслуженного деятеля искусств РСФСР Серафима Николаевича Александрова в течение сорока лет прочно входило в число наиболее значимой и творчески активной плеяды оренбургской художественной интеллигенции. Хочется подчеркнуть: не просто художника, но именно представителя той категории творцов, которые не только непосредственно творческим процессом, но и самим образом жизни сотворяют, оплодотворяют культуру нации.

В натуре этого человека художественный талант как бы аккумулировался очень своеобразным образом. Главенствующим видом его деятельности принято считать театрально-декоративную - более тридцати лет он проработал главным художником в областном театре драмы. Старожилы Оренбурга, в равной степени любящие живопись и театр, до сих пор помнят декорации к спектаклям "Власть тьмы", "Жизнь Матвея Кожемякина", "Емельян Пугачев" и многие другие, в которых автор языком сценографии сумел с непостижимой полнотой раскрыть образное начало драматургического произведения, создать напряженную эмоциональную атмосферу сценического действия. Так, патриарх оренбургской сцены заслуженный работник культуры России Олег Милохин вспоминает, что когда на спектакле "Обрыв" впервые открывался занавес, публика стоя несколько минут аплодировала именно декорациям. Среди двухсот постановок, оформление к которым делал Серафим Александров, многие его театральные эскизы имеют самостоятельную художественную ценность. Талант живописца был столь неуемен, что он никогда не мог ограничиться чисто функциональным предназначением своих работ: при разработке, например, театральных костюмов первые наброски кистью или карандашом постепенно словно наполнялись живой плотью и кровью своих "носителей", приобретая при этом совершенно конкретные черты реальных героев. В результате обычные эскизы костюмов превращались в своеобразные мини-портреты актеров, работающих в то время в театре.

Но в продолжение всей своей жизни в неменьшей степени, а в последнее десятилетие - целиком и полностью - Серафим Николаевич отдавал себя и станковой живописи, работая в разных жанрах. И все-таки особым, сокровенным увлечением его были пейзажи ставшего родным оренбургского края. В творческих бдениях один на один с неброской, но по-своему глубокой и трогающей степной природой, родилось однажды откровение художника: "Явление: что это? Да просто - дерево, цветок, трава. Все - диво, все - явление, только увидеть нужно..." Нет уже теперь в реальности этих неповторимых уголков естественной природы. Остались они только в памяти немногих еще живых свидетелей их очарования. Да еще на полотнах творца, остановившего неумолимое течение времени силой своего искусства...

Заметное место в творчестве художника занимают и портреты. А главным условием их рождения неизменно бывали особые чувства, питаемые Серафимом Николаевичем к "оригиналу". Вот почему у него практически не было портретных работ обобщающего или символического характера типа "молодой рабочий" или "женщина в фиолетовом". В портретной галерее Александрова остались жить известные личности, те, кто составлял гордость края, его живую историю: особенно много здесь людей искусства, работников культуры - "Заслуженная артистка РСФСР И.Ф. Щеглова", "Актриса А. Покидченко", "Портрет художника Ф.Г. Живаева". Будучи по своей натуре человеком умным, тонким, общительным, досконально знающим сферу искусства, Серафим Николаевич притягивал к себе людей одаренных и сам тянулся к ним всей душой и даром живописца-создателя. И то, что им создано, сегодня представляет двойную ценность - как опосредованное произведение изобразительного искусства и как страницы живописной летописи края.

Однако суровая действительность заставляет автора этих строк обратить читательское внимание к началу своего материала. А оно позволяет сделать неутешительное заключение: сегодня бесценное творческое наследие художника оказалось невостребованным его современниками и потомками. Лишь мизерная доля его работ закуплена музеем изобразительных искусств. Все остальное дочь Александрова, Майя Серафимовна, вынуждена была сдать в тот же музей на хранение, поскольку беречь полотна и эскизы в квартире у нее нет возможности. Сама Майя Серафимовна, человек преклонного возраста, к тому же еще очень больна, нуждается в серьезном, а потому и по ее достаткам (обычная скромная пенсия служащего) дорогом, так что позволить себе это лечение не может - нет злосчастных четырехсот долларов.

Как истинный интеллигент и достойная дочь своего отца она, вопреки своему тяжелому материальному (да и моральному тоже!..) положению, беспокоится не столько о своем здоровье, сколько о судьбе отцовских картин. Она понимает, что с ее уходом из жизни некому будет заботиться о будущем этих беззащитных перед людским небрежением ценностей, созданных не столько руками, сколько человеческим духом. Многие знакомые уговаривают Майю Серафимовну продать картины отца состоятельным любителям живописи, дабы пополнить свой нищенский бюджет. А она мечтает о том, что у музея изобразительных искусств наконец появятся средства и они, как некогда обещали, смогут закупить все ценное из ее наследственной коллекции. Не хочется ей, чтобы дело жизни отца пошло прахом, развеялось подобно песчинкам по чужим квартирам или офисам.

... В тесной, скромной комнатке Майи Серафимовны на стене среди других отцовских произведений висит маленький зимний пейзаж - нечто бело-голубое, бархатисто-матовое, овеянное серебристым мерцанием воздуха... Глядя на это почти эфемерное чудо, особенно нестерпимо было думать: неужели мы так обнищали духом, что целым городом - с шестисоттысячным населением, предприятиями, банками, государственными и частными конторами - не найдем возможности помочь обрести вечность настоящему искусству и этим обеспечить достойную жизнь всего лишь одной маленькой, хрупкой, страдающей женщине, которая могла бы обогатиться, но вместо этого печется о духовном богатстве своих земляков?..