Александр Старых

Николай Федорович Корсунов родился и почти всю жизнь прожил в Уральской области. В годы войны был трактористом, воином, матросом Балтфлота. Участвовал в освоении целины, занимался журналистикой. 26 лет возглавлял Уральскую межобластную организацию Союза писателей Казахстана. Активно участвовал в возрождении Уральского казачьего войска, был заместителем атамана. В смутные времена редактировал и полуподпольно выпускал газету «Казачий вестник». Преследовался казахскими властями и тринадцать лет назад стал вынужденным переселенцем. В Оренбурге Корсунов был избран председателем и уже долгие годы возглавляет областную организацию Союза писателей России. Его романы «Подснежники», «Где вязель сплелась», «Без свидетелей», «Высшая мера», многие повести, рассказы и пьесы заняли достойное место в отечественной литературе. Воспоминания о встречах и многолетней дружбе с М.А.Шолоховым не раз публиковались в литературных журналах и выходили отдельными книгами.

ПРАВО НА ОЦЕНКУ

В конце романа Николая Корсунова о войне «Высшая мера», получившем не одну всероссийскую премию, медаль и диплом имени Константина Симонова Международной ассоциации писателей-баталистов, есть эпизод, когда Геббельс вспоминает встречу с «прикормленным» нацистской властью художником Максом Рихтером. Тот с горечью констатировал, что немцы словно оказались в аптеке с перепутанными наклейками. Их ввела в заблуждение русская литература. Классики напридумывали прекраснодушных Безуховых, мечтателей Маниловых, ленивых Обломовых, истерично-самоедствующих Раскольниковых да Карамазовых, «лишних людей», деградирующих мещан и босяков, а нацисты, объявляя войну России, думали, что они и есть русский народ и его суть.

Николай Федорович Корсунов принадлежит к той когорте русских писателей, которые в Отечественную лично «поправляли» Геббельса и других фашистов, а сейчас, во времена духовной оккупации отечества, – тех, кто пытается разрушить нацию, уничтожая и выхолащивая суть такого феномена, как русская литература.

- Народ, каким его и поныне представляют некоторые умники, особенно на Западе, не смог бы выиграть Вторую мировую войну, не смог бы породить Николая Гастелло, Зою Космодемьянскую, молодогвардейцев, Александра Матросова. Я много лет изучал историю Второй мировой и могу вас заверить: у немцев не было Матросовых. А с нашей стороны его подвиг повторили сотни бойцов.

И если почитать сегодняшнюю литературу, то создастся впечатление, что народ России состоит из закомплексованных людей, из алкашей, убийц, грабителей и бездельников, и остается только скорбеть об этом «жалком», «ничтожном народе», скорбеть о России, которой «не повезло» на народ. Я же утверждаю, что плакальщики перепутали «наклейки» - России не везет на правителей, а точнее, она, к сожалению, жертва закулисных кукловодов.

Ныне опошлены нравственные, духовные ценности, подменены понятия чести, достоинства, геройства. Когда группа именитых, вроде бы добропорядочных писателей обращается к президенту Путину с требованием «Освободить Ходорковского!», то тут только руками разведешь: ужель это «инженеры» человеческих душ, ужель это совесть народная?..

Выступая на всероссийском пленуме Союза писателей год назад, Николай Федорович прямо заявил с трибуны, что часть отечественных писателей сегодня выступают в роли «пятой колонны», работающей против России. Провинция, в которой еще сохранились здоровые национальные силы, видит Москву захваченной оккупантами.

- Хорошо еще, - сказал оренбургский писатель, - если спасать столицу придут новые Минин и Пожарский. А если двинется на нее с повстанцами Емелька Пугачев?

Человек, встретивший семнадцатилетие в военной землянке снайперской школы, прибавивший себе годы, чтобы успеть повоевать с фашистами, человек, который, по его собственному определению, никогда не был равнодушным созерцателем и пенкоснимателем в жизни, имеет право на подобные утверждения. При суверенизации союзных республик Корсунов и другие русские писатели Казахстана активно боролись против развала СССР, против преследования местными националистами уральского казачества. Его таскали по милициям, судам и прокуратурам, пока не вынудили бросить квартиру в центре Уральска, оставить могилы предков на ставшей вдруг чужой земле и отправиться в изгнание.

Право на такую позицию дает ему и русская литература, верой и правдой которой он служит, впитав в себя с детских лет ее духовные принципы и идеалы, не позволяющие человеку, патриоту, жить и поступать иначе. Позиция эта унаследована и от учителя и друга Корсунова М.А.Шолохова, без книг и личного участия которого, как считает Николай Федорович, он вряд ли бы состоялся как писатель и гражданин.

ВЕЛИКОЕ ИМЯ, ВЫСОКАЯ ЧЕСТЬ

Впервые увидел автора «Тихого Дона» уральский паренек в 1942 году. Фашисты бомбили Вёшенскую станицу, и Шолохов перевез семью в тыл, в Приуралье. Юный Корсунов, известный в школе и на Чесноковом хуторе «пожиратель» книг, узнал, что в их район, в село Дарьинское, приехал автор любимых произведений.

- Коля, съезди. Может, увидишь Михаила Александровича, - предложил ему школьный учитель. – Такое раз в жизни и то не каждому выпадает…

Пятьдесят пять километров до села, где стояла саманная мазанка писателя, проехал на лошади четырнадцатилетний мальчишка, чтобы только взглянуть и поздороваться с Шолоховым, на несколько дней прибывшим с фронта. И в голову не могло тогда прийти Николаю, что и сам он станет писателем и подружится с человеком, одно имя которого не только у него - у миллионов читателей вызывало благоговение. Вплоть до 1972 года приезжал Михаил Александрович в полюбившееся и ставшее, по его признанию, второй родиной Приуралье – на рыбалку, охоту, отдых и за творческим вдохновением. В эти годы вновь встретился с Николаем Корсуновым. Восторженного паренька не припомнил, но пришелся уралец чем-то по душе Шолохову, и на долгие двадцать лет, вплоть до смерти, сохранял он к нему и его семье дружеское расположение.

Двадцать пять лет назад в селе Дарьинском открылся мемориальный музей, ставший впоследствии музейным комплексом М.А.Шолохова. Создан он был по инициативе Н.Ф.Корсунова, уже известного в Приуралье и за его пределами писателя и общественного деятеля. Создание музея привлекло к себе внимание широкой общественности. Теперь ни одна культурная делегация, приезжающая в Казахстан, не обходит стороной этот комплекс. А недавно памятник Шолохову появился и в Уральске.

Воспоминания о великом в творчестве и простом в общении нобелевском лауреате, записи бесед с ним, переписка, фотографии вошли в очередной сборник «С Шолоховым в России и Казахстане», солидно изданный на средства областной администрации в минувшем, юбилейном для национального гения, году. Составляя его, Николай Федорович не повторял буквально старые записи. Масштаб личности и творчества Шолохова таковы, что и многим последующим исследователям останется необычайно широкое поле деятельности. И каждый день приносит новую информацию, связанную с его жизнью или произведениями. Вот лишь один пример. В мае 2000-го года «Вечерний Оренбург» напечатал воспоминания Корсунова о встречах с Михаилом Александровичем. В частности, он приводил эпизод, когда жена писателя Мария Петровна, недоуменно пожимая плечами, говорила: «И кому это нужно делать Михаила Александровича антисемитом? А между тем в фильмах по его книгам главных героинь играют еврейки с его одобрения: Эмма Цесарская в немом «Тихом Доне», Элина Быстрицкая – в звуковом…»

Продолжая эту тему, Корсунов писал: «За двадцать лет общения с Шолоховым я ни разу даже в шутку не слышал от него неуважительного слова о той или иной нации. Он был великим интернационалистом и доказал это всей своей жизнью. И особенно – творчеством. Вспомните, кто был прототипом Семена Давыдовича (обратите внимание на имя и фамилию)? Андрей Аронович Плоткин, еврей, двадцатипятитысячник из Киева, почему-то в газете «Сельская жизнь» за 26.11.98 года ставший Андроновичем. Из кого происходил Штокман в «Тихом Доне»? А Евгения Григорьевна Левицкая, кому посвящен рассказ «Судьба человека»?»

Через некоторое время «Вечерка» получила электронное письмо для Корсунова из США:

«Я прочел Вашу статью «Минувших дней воспоминанья…» Дело в том, что упомянутый Вами Плоткин приходится мне через деда по маме свойственником (был он, кажется, двоюродным братом жены брата деда) и был с дедом хорошо знаком (дед мой – старый чекист). А о Плоткине мне рассказывал давно, лет 20 назад. Так вот, по его словам, он не только не был Андроновичем, но и не Андреем вовсе. А Абрамом. В просторечии – Абой. Аба Плоткин.

Когда же я, кроме этого, никаких фактов не знавший (их особо и не публиковали), услышал через несколько лет по «Маяку» передачу об «Андрее Андроновиче Плоткине», то понял, о ком идет речь, но удивился его имени. Хотя на самом деле отдаю себе отчет в возможных причинах: посылать к донским казакам человека с очень еврейским именем было бы непопулярно. Андрей же Андронович – звучало вполне по-русски. С уважением М.Нудельман.09.04.02».

С переездом Корсунова в Оренбург шолоховская тема, привнесенная им в жизнь оренбургской писательской организации, становится особо значимой. Здесь одними из первых в стране начали готовиться к столетию великого писателя. По ходатайству Корсунова и собратьев по литературному цеху губернатор области А.А.Чернышев распорядился утвердить Международные шолоховские литературные премии «Они сражаются за Родину». Поддерживают ее и местные меценаты. Уже несколько лет в Оренбуржье проводятся Шолоховские дни, во время которых писатели встречаются с читателями, проводят «круглые столы», где активно обсуждают произведения и проблемы творчества литературного гения. Не раз уже приезжали на оренбургскую землю дети, внуки и даже правнуки Михаила Александровича, а сами оренбуржцы стали активными участниками шолоховских праздников на Дону, в станице Вёшенской, и в Казахстане.

ВЕТВЬ КУЛЬТУРЫ НА ДРЕВЕ ВЛАСТИ

Сверяя жизнь и творчество по Шолохову, Николаю Федоровичу тем не менее пришлось жить по определению Достоевского: настоящий писатель должен страдать. Не специально конечно, но - будучи ведомым судьбой через драмы и трагедии своего народа и своего времени, принимая на себя боль и страдания поколения. И в страшном сне не могло ему присниться, что будет вытеснен он и другие русские люди с земли своих предков, исконно казачьей территории. Едва прикрытое байство отдельных руководителей Казахстана в отношении к «некоренным» жителям чувствовалось и в прежние времена. Это с их негласного благословения шли грубые и откровенные перекосы в национальных отношениях. Выражались они и в том, что в республиканском Союзе писателей Казахстана казахов было в десять раз больше, чем литераторов других национальностей. Из всех руководителей областных писательских организаций Казахстана в советское время лишь один Корсунов был русским – первый и последний.

На седьмом десятке лет, лишившись крова и оказавшись в Оренбурге (не хотелось все-таки далеко уезжать от родных мест и казачьего Урала), Николаю Федоровичу пришлось начинать жизнь в буквальном смысле с нуля. Купив три вагончика, вместе с сыном-журналистом, тоже вынужденным переселенцем, он построил из них на берегу «коттедж», разбил сад, а чтобы поскорее заплодоносили любимые яблони, Николай Федорович выкопал в лесу крепкие дички и привил им ветки культурных сортов. Так на новой земле пустил корни, прижился и дал новые творческие и гражданские плоды и его неутомимый характер. Оренбургская организация, руководимая им, протянула руку помощи и сотрудничества русским собратьям по перу в Казахстане, открыв там свой филиал. На заседаниях выездного секретариата принимают писатели в свои ряды талантливых литераторов пограничного зарубежья. На страницах оренбургского литературного альманаха «Гостиный Двор» - они частые гости-авторы.

Кстати, о «Гостином Дворе», который известен любителям литературы далеко за пределами Оренбуржья: именно благодаря настойчивости Корсунова, его авторитету у руководства области, в комитете по культуре областной администрации финансирование альманаха, выходящего тиражом в две с половиной тысячи экземпляров и выплачивающего гонорары(!), недавно было включено отдельной строкой в областной бюджет. А ведь было дело, одно из немногих литературных изданий (каковых в сегодняшней российской провинции – по пальцам одной руки пересчитать!), едва не прекратило существование: уехал в столицу его основатель и незаменимый редактор Игорь Бехтерев. Просто негде было жить талантливому человеку. Председатель писательского Союза Корсунов убедил власти дать ему квартиру, и Бехтерев вернулся в Оренбург. Впрочем, областное руководство и губернатор лично, надо отдать им должное, к писателям никогда не относились пренебрежительно. Но именно в последние годы у власти появилось, похоже, ясное осознание, что культура - это не простой довесок к социальным проблемам и обуза для бюджета. Это ещё и показатель уровня нравственности, духовности и мудрости самой власти. Культурный статус прибавляет ей авторитета и у самих оренбуржцев, и у соседей по региону, и у всей России. Уже стала известной и престижной оренбургская Всероссийская литературная премия «Капитанская дочка». Раньше, чем другие в стране, в Оренбуржье подготовились к юбилею Пушкина, широко, не в пример остальной культурной России, отметили юбилей В.И.Даля, выпустив в свет двухтомник «Неизвестный Даль» и поставив в областном центре памятник двум выдающимся сынам Отечества – Пушкину и Далю. Без активной позиции писательской организации такое вряд ли бы произошло. Гордостью и оренбургских писателей, и областной администрации стал выпуск в свет в 2003 году четырехтомного «Словаря говоров уральских (яицких) казаков» Нестора Малечи. Литературный редактор издания Н.Ф.Корсунов был лично знаком с автором уникального труда, жившим в Казахстане, сам в свое время собрал для него несколько тысяч карточек со словами, поговорками и пословицами. Известно, что Пушкин, побывав у уральских казаков, «прихватил» с собой местные слова «умет», «вечор», которые потом заиграли красками в его творениях. А «буран»? Сейчас многим покажется странным, но до «Капитанской дочки» слово это было сугубо диалектным. Языковая пестрота пришедших на Урал русских людей еще в средневековье и долгая изоляция в иноязычном окружении способствовали формированию уникального, ни на что не похожего диалекта яицких казаков, обогащенного местными заимствованиями.

Удивительно, но труд, который по своей ценности и значимости можно сравнивать со словарем Даля, более тридцати лет не мог пробить себе дорогу в печать. Уже после смерти автора Николай Федорович Корсунов отыскал рукописи и подготовил их к изданию. Удалось добиться частичного финансирования этого проекта Министерством печати РФ. Однако львиную долю средств – полтора миллиона рублей - выделила опять же областная администрация. По распоряжению губернатора Чернышева профинансировали и выпуск двух целевых номеров журнала «Москва», полностью посвященных литературному Оренбуржью.

Уже только перечисленным выше Николай Федорович Корсунов обрел право на особую, если не сказать исключительную, роль в литературной и культурной жизни Оренбуржья. Но роль «садовника» и хранителя традиций русской литературы – главным образом человеческая и гражданская ипостась Корсунова. Каждый рабочий день он начинает за письменным столом над чистым листом бумаги. В областных и центральных печатных изданиях периодически публикуются его публицистические статьи, интервью, эссе – острые отклики бескомпромиссно честного писателя на важнейшие вопросы бытия. Решает он их и в художественной форме. И даже в форме исторического романа. Первые главы одного из них – «Царица Устя», о пугачевских временах – появились на страницах последнего номера «Гостиного Двора». Вглядываясь в историю, писатель пытается ответить на современные и вечные вопросы: кто мы, куда идем и зачем на этой грешной земле существуем. Одно он знает наверняка: Россия породила великую литературу, но и литература породила великую Россию. «Без Слова у нас не будет Корчагиных, Космодемьянских, Гастелло, Матросовых, Курчатовых, Королевых, Шолоховых, Твардовских… Не будет России».