(вместо пролога)

Ее звали - Хая. Она выросла в небогатой еврейской семье, отец ее в восьмидесятых годах ХIX столетия владел в Оренбурге мелочной лавкой и занимался мелкой адвокатской практикой. Хая училась в церковно-приходской школе, она была сметливой, обладала хорошей памятью, бывало, отвечала на уроках Закона Божьего лучше своих подруг, но понятия о христианстве были у нее весьма путаные. Жития святых она считала интересными или страшными сказками, святителя Николая - русским Богом. Однажды во время купания в Урале она стала тонуть и закричала: "Русский Бог, Николай, спаси меня!" И чудотворец спас. Словно бы волна подхватила девочку и вынесла на берег. За это спасение девочка пообещала святителю стать христианкой, но лет ей тогда было немного, как это сделать, она не знала, и обещание забылось. А в четырнадцать лет случилось напоминание. Как-то она играла возле дома с подругами и отец, проходя мимо, дал ей вексель на большую сумму, велев его спрятать. Хая, увлеченная игрой, машинально сунула его в карман и забыла о нем. Через некоторое время отец спросил ее о векселе - и она не смогла его найти. Документ был потерян, это грозило отцу крупными финансовыми неприятностями. Он сильно избил девочку и сказал, что если вексель не найдется, то он ее просто убьет. Хая была в отчаянии и после бесполезных поисков решила утопиться. Тут-то она и вспомнила, как спас ее от утопления чудотворец Николай. Правда, на нее это подействовало странно: в непонятной ей самой ярости она стала обвинять святого за то, что он спас ее. Вдруг она словно бы очнулась, пришла в себя - заплакала и стала молить святителя о помощи, вновь обещая креститься. Ничего не происходило и Хая бросилась к калитке, чтобы бежать на Урал. Калитка открылась и во двор вошла женщина-прачка, которой отдавали стирать белье. "Вот, в белье вашем нашла," - сказала она и протянула Хае вексель.

После этого случая она уже не забывала о данном обещании и втайне от семьи готовилась ко крещению. Она понимала, что у нее не получится принять крещение, вернуться домой и продолжать жить как прежде - отец не потерпит в своем доме христианку. Она добилась приема у тогдашнего оренбургского архиерея, епископа Макария, человека доброго и прозорливого. Он внимательно выслушал Хаю и направил ее в женский Успенский монастырь к игуменье Таисии. Игуменья тоже прозрела в запуганной еврейской девушке будущую подвижницу. Хаю крестили и оставили в монастыре. Хая, собственно говоря, умерла, и родилась монахиня Таисия. Жизнь ее в монастыре складывалась непросто. Она смиренно и старательно выполняла любые послушания, но не все сестры относились ко вчерашней иудейке с доверием. Иногда в часы одиноких молитв ее посещали страшные видения, да и мести со стороны родственников ей следовало опасаться. Но она все преодолевала с замечательной стойкостью и терпением.

Однажды Таисию отпустили с другими монахинями в Калужскую Тихоновскую пустынь. Там в то время нес свой молитвенный подвиг старец о. Герасим, обладавший даром предвидения. С дороги Таисия сильно устала и утром пошла на литургию, не прочитав утренних молитв. После литургии старец подошел к Таисии, стоявшей с другими богомолицами, и сказал: - Вот я, грешный, не прочел утренних молитв, прочти-ка ты их мне. Таисия послушно прочла. "Теперь пой, - продолжил старец, - Святая мученица Таисия, моли Бога о нас!" Таисия хотела возразить, что святая Таисия преподобная не мученица. Но старец будто не слышал, заставил ее трижды обойти храм с пением "Святая мученица Таисия, моли Бога о нас". Затем он что-то сказал Таисии на ухо, но что - рассказывать запретил. Старец действительно был провидцем, мы убедимся в этом в конце рассказа.

Монашеская жизнь продолжалась. Еще одна тягота, которую приходилось нести сестре Таисии, - отношения с семьей. Если отца она просто боялась (тот грозился при случае отомстить ей за принятие христианства), то братьев любила и особенно тяжело переживала разлуку с матерью.

Однажды она получила печальное известие, что мать ее находится при смерти в сумасшедшем доме в Саратове.

Доставил ее туда отец Таисии, объяснив доктору, что жена его помешалась, вообразив, что дочь ее - православная монахиня. А так как та действительно все время говорила о дочке-монашке, то ему поверили. Несчастная женщина пыталась бежать из сумасшедшего дома, выбросилась в окно и сильно разбилась. Таисия застала мать при последних вздохах. Мать, несмотря на тяжелое состояние, была очень рада дочери, а Таисию больше всего печалило, что та не крещена. Она кропила ее святой водой, мазала елеем, кормила виноградом. Незадолго до кончины рассказала мать сон Таисии: будто ее посещала величавая женщина с прекрасным младенцем на руках. Таисия поняла, что это была Богородица. Мать после этого умерла. Таисия очень переживала, что не успела окрестить ее, и написала письмо афонским старцам, спрашивая в нем, можно ли ей молиться за некрещеную мать. Старцы ответили, что это ее обязанность, что ее родительница умерла христианкой и мученицей. Что окропление святой водой вменяется в крещение, помазание елеем - в миропомазание, вкушение винограда - в Святое Причащение. И что на Афоне также молятся о новопреставленной рабе Божией Сарре.

Неожиданно получила Таисия свое новое имя - Тихона. Как-то ей пришлось ненадолго перейти в Уфимский женский монастырь. Там с ней случилось несчастье - ее разбил паралич. Ухаживали за ней неважно, ее в этом монастыре никто не знал. Беспомощная, одинокая - она чувствовала себя вполне несчастной. Однажды монастырь посетил Уфимский архиерей, узнал о больной монашенке и, будучи человеком отзывчивым и справедливым, сейчас же принял в ней участие. Он посетил ее и стал в ее келии служить всенощную. Это случилось 1 августа, в день памяти свт. Тихона Задонского. Во время величания Таисия вдруг увидела себя в совершенно незнакомом месте. Это была пещерная церковь, в которой покоится святой. Он встал из раки и подал ей руку. Затем видение исчезло, она очнулась и почувствовала, что может двигаться, что она - выздоровела. После чудесного исцеления епископ постриг ее в мантию с новым именем - Тихона.

Но окончила монахиня Тихона земной путь с прежним именем.

В Оренбурге установилась большевистская власть. Успенский монастырь доживал последние дни под опекой новой игуменьи Таисии II. Начались антицерковные зверства. Как-то летом 20 года в монастырь вломились красноармейцы и объявили игуменье, что монастырь закрывается и что монахиням нужно готовиться разбегаться куда глаза глядят. Игуменья Таисия была уже старой, больной женщиной, она совершенно упала духом и попросила сестер освободить ее от управления монастырем. Монахини решили избрать новую игуменью, энергичную и стойкую. Выбор пал на Тихону. Чтобы не усложнять дело формальностями, связанными с переизбранием, учитывая возможность катастрофических перемен, решили, что Тихона просто становится Таисией II, а та - Тихоной. Начался отъём церковных ценностей. Одна за другой приходили "комиссии", забирали все ценное, искали еще и еще. И всегда этих "делегатов" встречала спокойная, умная, мужественная игуменья и делала все, чтобы как-то смягчить удары богоборчества. Как раз при ней одна из таких комиссий в кладоискательском раже вскрыла склеп, в котором захоронена была матушка Таисия I, основательница монастыря. И обнаружила в склепе ее нетленные мощи. Поскольку никаких ценностей при захороненной игуменьи не оказалось, забрали ее саму. Какая-то многоумная голова додумалась выставить святые мощи на всеобщее обозрение в Доме санитарного просвещения с антирелигиозными, конечно, целями. Но нетленные мощи производили действие совершенно обратное ожидавшемуся и их спешно отправили в Москву. Говорят, что по дороге в столицу мощи пропали из вагона, несмотря на то, что находились под неусыпной красноармейской охраной.

Под видом изъятия ценностей для борьбы с голодом власти продолжали грабить и осквернять все еще не закрытый монастырь. Однажды после очередного обыска Таисия-Тихона зазвала солдат к себе в келью, угостила чаем, разговорила и - довела до раскаяния. Уходили они от нее со слезами.

Но однажды в монастырь ворвалась группа военных, не расположенных ни к беседам, ни к чаепитию. Были они, видимо, пьяны и крайне раздражены. Распалив себя руганью, они изрубили Таисию-Тихону шашками за то, что их якобы встречала самозванка. Никакой самозванкой эта замечательная подвижница не была. И мы с полным основанием можем по научению старца о. Герасима молиться: "Святая мученица Таисия, моли Бога о нас!"

В этой гибели есть что-то символическое. В Оренбургской губернии это было одно из первых преступлений против христиан и родной веры, организованное богоборческой властью. Следом за мученицей Таисией-Тихоной сотни чистых и твердых в вере людей пойдут на смерть во имя Христа. Лишь о некоторых из них рассказывают собранные здесь воспоминания. Сцены издевательств, расправ, разлучении с любимыми - надрывают душу, но и бодрят её. Эти безыскусные рассказы как бы говорят: смотри, христианин, во что ты веришь! Ради этой правды лучшие из нас не колеблясь шли на страдания и смерть. Значит, ты поклоняешься тому, чему только и следует поклоняться, веришь в Того, в Кого следует верить, ибо они засвидетельствовали свою правоту кровью.