Первые впечатления о книге Н.Корсунова "Высшая мера"

Владимир Шабанов

Наконец-то мы дождались выхода книги "Высшая мера" в полном объеме и с высоким качеством издания. Книга об Отечественной войне, но, как ни странно, совершенно ко времени, когда происходит переосмысливание нашей истории и переоценка исторических событий. Судя по всему - это одна из последних книг о великих годах, где поднят огромный пласт исторических событий и человеческих судеб, где в соответствии с высокой художественностью не дается лобовых оценок тому или другому действу, характеру, где читатель как бы сам определяет свое отношение ко всему происходящему. Причем повествование ведется с тончайшими нюансами, требующими домысливания и, тем самым, подключающими читателя к происходящим событиям. Ну, то есть книга писана в лучших традициях русской художественной прозы.

Как ни странно для описания военных времен - книга получилась теплой, здесь нет злобы, которая характерна для литературы сегодняшнего дня. А уж тем более ядовитости, прививаемой всякими прослойками общества, так и не вжившимися в духовный организм народа. А для озлобления автора, казалось бы, столько "законных" поводов. Но - нет. Изложение ведется объективно, кого бы он ни подавал. Автор даже любит своих героев, во всяком случае, тех, кто этого заслуживает, причем свое отношение к людям либо событиям определено автором однозначно. Более того, определены все, казалось бы, оправдательные стороны "слабых" поступков, связано ли это с мыслью либо с обстоятельствами. И эти "соображения" порой прочно ложатся как первопричины событий сегодняшнего дня.

И еще: в книге отсутствует современное смакование жестокости. А ведь книга о войне и боях. Только самое необходимое, и здесь надо отдать должное автору и российскому взгляду на христианство "Всяко бывало..." - говорят в России в этих случаях, не вдаваясь в подробности. Да и щадит автор читателя, веря, что тот и так все понимает.

Исток всех событий в книге - казачий поселок Излучный с резкими и решительными характерами людей. История ведется с гражданской войны, где сосед шел против соседа и раны еще не зажили. И вот уже новая война, еще более жестокая, требующая сплочения общества, а времени на это не дается. И многое приходилось прощать друг другу, и жить как-то, и новому зверю противостоять. Сложная жизнь и не простые отношения, и надо отдать должное таким людям, как Стахей Силыч, у которого "зверское лицо" начиналось и кончалось лишь в отношениях с женой, а она, впрочем, этого и не замечала.

Главный герой романа, Костя Осокин, глазами которого мы видим происходящее в Излучном, по сути дела является подростком. Он не только "видит", но и уже в полную меру участвует в жизни на взрослом уровне. И именно через его свежее восприятие и достигается объективность повествования.

Мы сейчас знаем, что почти все генералы Великой Отечественной вышли из деревень. Нужны были люди самостоятельного мышления в ущерб некоторой коллегиальности принятия решений. Таким был и Табаков Иван Петрович, который брал на себя много, и не сломали его гибель сына и жены. Это генералы новой формации по сравнению с полководцами гражданской войны, они вышли из народа, не потеряли с ним связь и были ответственны за него. Спор Табакова с Жуковым относительно наступления на Зееловские высоты - это не "бросок на амбразуру", а исходящая из его натуры потребность. Да и сам Жуков не показан в романе символом, а изображен думающим, рассуждающим - живым. Сталин тоже позволяет себя прочувствовать, будучи всяким. Автор и здесь уходит от шаблона изображения, созданного годами. И вообще российские военные в книге хороши - от солдата до генерала. Они интересны каждый сам по себе как тип человеческий, как личность.

Вторая логическая часть романа заключает в себе описание жизни немецкой деревни Кляйнвальд, откуда идут связующие нити до самого рейха, до Гитлера и Геббельса. И здесь очень удачно найдена фигура Макса Рихтера, художника, который связывает собой слои населения от крестьян до интеллигенции и далее - до верхушки рейха.

Немецкий крестьянин (Ганс Рихтер) использует труд рабынь с востока, богатеет, затем влюбляется в одну из рабынь - Ганку, принуждает ее к любви и с подачи соседей попадает в концентрационный лагерь. И вот здесь он уже определяет свою жизнь как жизнь скота: брак его чисто механический, не дающий ничего, многолетний беспросветный труд, не освещенный ничем, даже заботой о детях, эфемерная мечта утвердиться в обществе сильных мира сего, власть и почитание среди односельчан. Понять, в конце концов, его можно, если бы не извращенные методы достижения целей. Конкуренты его съели, используя государственные рычаги. При общении даже с родными - жесткие денежные отношения - этим пропитано все, этого требует общество. У нас это называлось "зоологическим индивидуализмом".

Макс Рихтер тоже вписывается в эти законы, только на другом уровне. Он вроде бы почеловечнее брата, но в то же время жестко связан собственным интересом.

Короче говоря, есть над чем подумать, если учесть, что наше общество сворачивает туда же - к превализации собственных частных интересов над чем бы то ни было.

Язык романа живописен. Он красочно и образно передает народную речь, включающую пословицы, поговорки, афоризмы, то есть то, что накапливается в памяти народной за долгие годы и составляет, собственно говоря, каркас мировоззрения. Остроумные ситуации и замечания самого автора делают текст живым, подвижным и он легко, без напряжения ложится в память читателя, доставляя радость.

"Казалось, совсем настиг он Костю, да, видно, от предвкушения расправы незадачливо упустил шаровары. Они тут же скользнули до колен, и Стахей Силыч, не помолясь, грохнулся на мать сыру землю";

"Сердобольная свинья нашла его почти под самым крыльцом и попробовала сжевать его большое хрусткое ухо. Вот тут он взорал и, взнявшись, бухнул башкой в доски".

Это ситуации, а вот другое:

"Дальним своим окрайком поляна упиралась в крутую взлобину, переходившую потом в степь. Взлобину словно бы гигантский удар разрубил. Сделали это вешние воды".

"Для него лишь старина казачья имеет нержавеющую цену".

"Она была в ту минуту скорбна и тиха, как молитва".

"Уральцы называли друг друга на "ты" и никого это не жало в подмышках - обычай".

"За приспущенным стеклом бьется упругая свежесть ночи".

Таков язык романа. И еще:

"Костины привзлетные годы", "добрые талые глаза", "жесткий блескучий ковыль".

Насыщен роман вот такой образностью, но есть здесь и другое: "Брали воду возить, а он в рысаки выбился".

"Все равно без стыда лица не износишь".

Есть афоризмы и немецкие:

"Другие годы, другие волосы".

"Аппетит у него всегда шире рта".

"Выскочка, гроб повапленный. Одной шляпой хочет сто голов покрыть". А вот и казахская поговорка:

"Неторопливый и на арбе догонит зайца".

Ей богу, не хочется прекращать цитирование.

Вот бабы поймали немецкого солдата, и в драку - "Бей его, по намекам, бабы, по намекам".

Ну ладно. Язык порою изумительный. Россия велика и многое из того, что придумано уральским казачеством, с благодарностью ложится в копилку народной мудрости.

В романе много страниц отдано историческим и философским отступлениям, которые органично вживлены в ткань повествования. Они как бы исчерпывают ту или иную проблему, представляя еще один уровень глубины повествования.

Удивляет достоверность созданных автором характеров от мальчишек в Излучном до генералитета нашего и немецкого. Здесь и люди военные, и казачье население, и НКВД, и урки, и нашпигованная эрудицией интеллигенция, и различные представители немецкого населения -широченный спектр характеров. Достоверность - она напрямую связана с детализацией. Деталь в книге решает очень много и, надо сказать, автор отдал ей должное. Поэтому книга читается с полным доверием к тексту, начиная с первых страниц романа.

Для написания книг такого масштаба, как "Высшая мера", нужна профессиональная отвага и обширные знания. Какую бы цель ни ставил автор, создавая книгу, - она о русском человеке, о силе его духовной и нравственной, о братском отношении к рядом живущим. Книга не создана для разжевывания политических установок ушедшего времени, хотя и это интересно. Она шире, предназначена для размышлений о судьбах человеческих, а нравственные поиски автора актуальны и сегодня.