Альфия Галиева

- Эх, а мои-то опаздывают, - спешно подвожу стрелки своих "золотых", пока над Советской еще плывет звон городских курантов.

Кремлевские их коллеги - главный персонаж недавно отшумевшей новогодней ночи – насчитывают несколько веков со дня своего рождения. Оренбургским курантам до столь почтенного возраста, конечно, еще далеко. Но и у них уже есть своя история.

- Одна, две, три... - считаю ступеньки. Сужающаяся лестница всё круче и круче и с каждым пролетом всё темнее. Внизу - удивившая в январе слякоть. Но чем выше вверх по ступеням, тем холоднее.

- ...сто пятнадцать. - Вот оно, сердце городских часов.

Небольшая, примерно три на три, чистая комната. Страшный сон клаустрофоба: ни окон, ни дверей - узкий люк в полу и такой же в потолке (там, наверху, колокола), да и только. Посредине - сам часовой механизм. Мерное тиканье и никакой электроники. Причудливая конструкция из шестеренок самых разных размеров чем-то напоминает заводской станок, только без корпуса. От "станка" в четыре стороны отходят стальные прутья, соединяя таким образом все четыре циферблата и заставляя стрелки передвигаться синхронно. А вот и маятник: стрела - в половину человеческого роста, отвес - с добрый блин. Такие часики заведешь – и, считай, утреннюю зарядку сделал.

- Заводить их приходится два, а то и три раза в неделю, - рассказывает, ловко управляясь с рукояткой (похожей обычно заводят машину), Анатолий Алексеевич Кузнецов, главный хранитель оренбургских курантов. О башенных часах он заботится уже три года - заводит, смазывает, подводит, переводит осенью и весной. Ремонтировать, говорит, пока, к счастью, не приходилось.

- А с какими же часами, - любопытствую я, - вы точность сверяете, когда подводите их?

- Да вот, со своими, - улыбается мастер. - Но свои-то я проверяю и подвожу регулярно.

Кто бы мог предположить: главный часовщик города трудится в обычной часовой мастерской, одной из многих, куда мы несем в починку "поломанное время". К слову, Анатолий Алексеевич Кузнецов - часовщик не в первом поколении. По проекту его дяди Николая Степановича Кузнецова были собраны те самые куранты, что отбивают сегодня время на Беловке. Первые часы на здании гауптвахты появились примерно в конце XIX - начале XX века. В 1928 году их военные перевезли в Самару. А новые заняли законное место уже в 1978 году. Их механизм, скопированный, кстати, Николаем Степановичем с самарских часов, собирали на десяти заводах Урала. Позже в Кривом Роге сделали еще одну копию. Эти-то часики и поместили в башню на Советской. Но "музейные" куранты в отличие от "башенных" не только отбивают время - каждый час над набережной в семь колоколов звучит мелодия композитора Пономарева "Расцвели оренбургские степи".

- За "музейными" часами я слежу с 1992 года, - продолжает рассказывать Анатолий Кузнецов, осторожно смахивая с механизма иней. - Они хоть и постарше, но ходят не хуже этих, башенных.

Двадцать минут работы мастера - и городские часы побежали с новой силой. Вот так и тикает оренбургское время - из года в год, и уже даже из века в век. Спускаемся мы под бой только что заведенных курантов: в городе полдень. Анатолий Алексеевич торопится: времени у часовщика нет - оно ждет его в мастерской.