Надежда Емельянова

Статистика - вещь не только упрямая, но и страшная. Всего один лист бумаги, с переписанным рукой главного врача областной детской клинической больницы Н.В. Смолягиной текстом служебного статистического отчета способен повергнуть неподготовленного читателя в шок. А в нем всего-то полтора десятка медицинских терминов, обозначающих причину смерти, да два столбика цифр: один столбик показывает количество детских смертей за прошлый год, другой - представляет показатели семи месяцев текущего года. Почти все цифры неполного 1999-го по сравнению с прошлогодними имеют тенденцию к увеличению: если общее количество умерших в области детей от первого года жизни до 14 лет в первой колонке фиксирует 578 случаев, то, повторюсь, за семь месяцев этот показатель уже успел подойти к 351, а ведь впереди еще пять достаточно долгих и трудных месяцев.

Но поистине вопиющие цифры свидетельствуют о том, что резко увеличилась детская смертность, причины которой кроются не в тяжелых неизлечимых заболеваниях или врожденных патологиях, а в неспособности общества оградить свое потомство от внешних житейских опасностей. Количество таких обстоятельств, приведших к насильственной смерти малолетних граждан нашего региона, увеличилось на 8,5 процента. И вот какая трагическая картина вырисовывается в результате подсчетов: за прошлый год в дорожно-транспортных происшествиях погибло 35 детей, за неполный этот - уже 20, утопленников было 4, стало - 22, повешений было 6, теперь - 10, поражение электротоком по сравнению с пятью прошлогодними случаями удвоилось, отравления уже достигли предыдущего уровня.

За этими сухими статистическими данными сокрыты несостоявшиеся жизни здоровых, полноценных детей, которые могли бы в скором будущем стать опорой общества...

Но, пожалуй, самый противоестественный, самый антигуманный процесс проглядывается за цифрой, которая просто не укладывается в голове: в этом году по Оренбуржью зарегестрировано 11 (одиннадцать) детских суицидов. Пока готовился этот материал, произошел еще один случай, который закончился, кажется, не трагедией, а пока только драмой - выбросившуюся из окна девочку врачам удалось спасти. Но и тут говорить о счастливом исходе не приходится: неизвестно, какими физическими и нравственными последствиями обернется эта неудавшаяся попытка для ребенка.

Что же происходит в нашем больном обществе, если от существования в нем, от самой жизни добровольно отказывается юное существо, еще только вступающее в это общество и в эту жизнь, но успевшее разочароваться во всем настолько, что чувство неприятия мира превозмогает в нем извечный инстинкт самосохранения? На эти непростые и неоднозначные вопросы пытаются ответить два специалиста в области детского здравоохранения, две известные в Оренбурге и за его пределами общественные деятельницы и просто две мудрые женщины, имеющие за плечами большой профессиональный и семейный опыт. Наталью Владимировну Смолягину мы уже упомянули, так что ей первой и предоставим слово.

"Беспечность, граничащая с преступностью"

- Когда я узнаю, что очередной ребенок попал под колеса, утонул, сгорел в собственном доме, отравился мамиными или бабушкиными лекарствами, у меня сердце разрывается от боли и безысходности. Родительская инфантильность, беспечность, граничащая с преступностью, - по-другому это назвать нельзя.

Ужасно, что возрастная группа детей от года до трех лет гибнет по воле жестокого случая. Еще страшнее, когда уходят из жизни подростки, сознательно выбирая этот удел. Но и тут вина полностью ложится на нас, взрослых. Если уж не на родителей целиком и полностью, то на все общество.

Нестабильность нашей жизни, приводящая ко всеобщей нервозности, тревога за завтрашний день, ставшая обыденным компонентом микроклимата во многих семьях, - все это не может не сказываться на душевном состоянии юного поколения. Все чаще взрослые перекладывают свои заботы на хрупкие детские плечи, не умея не только защитить их, но и постоять за себя. Дефицит положительных и переизбыток отрицательных эмоций, особенно в подростковой среде, отсутствие тепла и заботливой любви со стороны взрослых подтачивают детский организм, делая его уязвимым как физически, так и нравственно.

Экономический кризис не мог не проявиться роковыми последствиями и не сказаться на состоянии подрастающего поколения. На смену акселерации постепенно приходит процесс ретардации: неполноценное питание, общее ухудшение благосостояния населения повлекло за собой тенденцию уменьшения роста и массы тела несовершеннолетних жителей страны, а значит, и нашего региона, снижение их интеллектуального потенциала.

Становится очевидным, что к детям в нашем обществе вообще стали относиться хуже. Вот, например, раньше, если на остановке появлялся ребенок младших классов без сопровождения родителей, взрослые попутчики всегда старались помочь ему войти в транспорт. А теперь в большинстве случаев пытаются оттолкнуть!

Большие претензии у медиков к педагогам: порой в погоне за престижностью, иллюзорным авторитетом они пренебрегают обоснованными рекомендациями по части охраны здоровья своих подопечных, нещадно перегружают детский мозг и психику усложненными программами. При этом у них самих совершенно не остается времени на обычное человеческое общение с учениками, на воспитание в них нравственных качеств, позволяющих преодолевать житейские невзгоды. Учителя, вынужденные бороться за элементарный кусок хлеба, уже не в состоянии исполнять свой первоочередной гуманистический долг - оказывать помощь в формировании личности. Потому-то они, находясь с детьми школьного возраста в самом, казалось бы, тесном контакте, тем не менее не замечают тревожных изменений в поведении и в характере подростка, предшествующих экстремальной ситуации суицида. Педагогам, как и нам, пора бить в набат, а мы молчим! В школе надо кардинально менять положение с психологической службой.

А как горько замечать факты обесценивания моральных и нравственных критериев среди родительского контингента!.. Это видно даже по тем папам и мамам, которые приводят к нам на прием своих больных детишек. В молодых родителях превалирует равнодушие, нежелание обременить себя лишней заботой о собственном дитяти. Приходится сталкиваться и с откровенно жестоким обращением родителей со своими детьми. А воспрепятствовать этому практически невозможно из-за несовершенства законов... Все детские несчастья берут исток из нашей взрослой несовершенной жизни. И только от нас зависит, переломим мы эту критическую ситуацию или усугубим.

"Суицид - это неуслышанный крик о помощи"

- Таково мнение заведующей детским отделением областной психиатрической больницы Елены Николаевны Васильевой.

- Если говорить о большой психиатрии, которая характеризуется шизофренией, сложными видами психозов, то она не имеет социальной направленности. Доказано, что во всех странах, независимо от их экономического уровня, примерно один процент населения болеет тяжелыми психическими заболеваниями.

У детей они встречаются крайне редко: для них наиболее характерным считается явление умственной отсталости и неврозы. Однако последние хоть и находятся в ведении психиатрии, теперь как бы отпочковались в промежуточное звено - неврозами занимаются психотерапевты и психологи, которые работают в обычных поликлиниках, при социальных центрах или при школах.

Невроз - это болезнь семьи, болезнь внутричеловеческих, нравственно нездоровых взаимоотношений. Лечение их требует длительной, маломедикаментозной, но очень кропотливой психологической работы, чаще всего она должна проводиться со всей семьей.

Рост неврозов конечно же есть, но сбор точной статистики еще не налажен, так как психологическая служба у нас, к сожалению, находится еще на стадии становления. Да и вся наша психиатрия на сегодняшний день не отвечает никаким общепринятым нормативам и законам. До сих пор у нас не принята областная программа по совершенствованию психиатрической помощи, несмотря на то, что имеется постановление правительства, обязывающее принять такой документ на уровне региона.

Закон о психиатрической помощи запрещает обследование детей на предмет психического состояния без письменного согласия родителей, даже если они практически не исполняют своих родительских обязанностей.

Тема же суицидов в нашей стране вообще долгие годы замалчивалась. Считалось, что все самоубийцы - шизофреники и потому их смерть не подлежала никакой оценке, а если случался незавершенный суицид, то такого несчастного обязательно направляли на длительное обследование в психбольницу. Только в последнее время к этой проблеме пытаются подходить по-иному.

Психиатрия - отрасль медицины, которая имеет дело с человеческой душой. А потому я считаю, что суицид не может быть неожиданным, внезапным событием для близкого окружения самоубийцы. То есть это надо совсем не понимать человека, быть слепым по отношению к нему, чтобы не заметить, что с ним происходит что-то неладное. Особенно с собственным ребенком. К самоубийству приходят обычно на фоне продолжительного плохого настроения, депрессивного состояния. Бывает и протестный характер: "Вот сделаю назло маме, умру и буду смотреть, как она плачет". В подростковом возрасте попытка суицида - это всегда неуслышанный крик о помощи.

Дети конечно же ранимее взрослых. То, что для нас кажется несущественным, для детской души, для неокрепшей психики может составлять смысл жизни. Не секрет, что для подростков очень важно быть принятым в своей группе, и тут возникают сложности из-за несостоятельного социального статуса родителей. Я думаю, в таких ситуациях взрослые должны искать компромисс или чем-то компенсировать издержки семейного положения - может быть, предельной чуткостью, любовью, совместными интересными занятиями.

Часто для девочки поводом для семейной драмы становится, к примеру, некупленная кофточка. Надо попытаться понять, что для подростка вещь не сама по себе составляет предмет острых переживаний, а ощущение ущербности по сравнению со сверстниками более материально благополучными. Мне кажется, в таких случаях можно пожертвовать чем-то другим, той же колбасой или мясом, и удовлетворить просьбу дочери.

Главное, нам надо научиться не обвинять друг друга в просчетах: родители - школу или медиков, школа - милицию или улицу и так далее. Каждый случай суицида должен стать объектом строго научной психолого-психической экспертизы, исследоваться в различных аспектах - правовых, социальных, нравственных. Тогда можно будет надеяться, что найдутся и пути решения этой проблемы.