В театре драмы имени Горького состоялся бенефис заслуженного артиста России Анатолия Бледного по случаю его пятидесятилетия и 25-летия актерской деятельности.

Надежда Емельянова

Оренбургская публика в очередной раз со всей очевидностью продемонстрировала свою приверженность к бенефису как театральному жанру, насколько традиционному, настолько и способному быть неожиданно оригинальным. Как обнародовал в финале вечера директор театра Л.Е.Хазанович, кассовый сбор, полученный от продажи билетов, оказался самым значительным за последнее время, зрительный зал с трудом вместил всех желающих попасть в театр.

Ну а бенефициант в очередной раз доказал подлинность своей популярности и мастерства, сумев в достаточно компактном по времени и выдержанном по классическим образцам представлении создать не просто галерею некогда сыгранных им персонажей, но и одновременно своего рода символический образ артиста, лицедея, которому подвластно амплуа, требующее от актера особых качеств - эмоционального накала, динамики, искрометности. При этом ему удалось избежать почти неизбежных, специфических штампов с их чередой сцен из различных спектаклей, никак не связанных друг с другом, с вынужденными паузами и переодеванием, с использованием дополнительных "художественных прокладок". Более того, Бледный даже умудрился не поддаться искусу, которому ныне подвержены чуть ли не все поголовно драматические артисты, - он не пел!

По режиссерскому замыслу, основанному на своеобразном сквозном сценарии, Анатолию Ильичу выпала задачка не из легких: почти в течение часа он ни разу не покинул сцены, сыграв на одном дыхании несколько фрагментов с такими острохарактерными ролями, как Хлестаков из гоголевского "Ревизора", художник из "Любовного Пентагона", депутат парламента из комедии "Не верь глазам своим", опытный, но еще не совсем закоренелый ловелас из недавней премьеры "Пока она умирала", Лопахин из "Вишневого сада". Партнеров в этом многоплановом действе у него было не так уж и много: два-три актера, а то и вовсе одни лишь манекены, облаченные в костюмы его героев. Сам же Бледный пребывал на сцене в неизменно строгой черной паре, однако его скупая пластика и предельно выразительные интонации как будто обладали неким гипнозом, под воздействием которого перед зрителем оживал то один, то другой персонаж со всеми нюансами его характера и внешнего облика.

Возможно, профессиональный театральный критик без труда разложит на составные части все секреты мастерства Анатолия Бледного. Простому же смертному зрителю как-то не хочется этим заниматься. Хочется поддаться актерскому и человеческому обаянию и поверить в романтическую аксиому, что талант дается от Бога, но к нему нужно еще приложить не только трудолюбие, но и безмерную любовь к своему делу. Ведь совсем не зря Анатолий Бледный начал свой бенефис с такого знакомого и все-таки не потерявшего своей предельной возвышенности монолога: "Любите ли вы театр так, как я люблю его, то есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому только способна пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений изящного? Или, лучше сказать, можете ли вы не любить театра больше всего на свете, кроме блага и истины? И в самом деле, не сосредотачиваются ли в нем все чары, все обаяния, все обольщения изящных искусств? Не есть ли он исключительно самовластный властелин наших чувств, готовый во всякое время и при всяких обстоятельствах возбуждать и волновать их, как воздымает ураган песчаные метели в безбрежных степях Аравии?.."

На снимках: юбиляра поздравляют поклонники и коллеги.

Фото Ларисы Терентьевой.