Васса Якушева

Из братьев Светы только шестнадцатилетний Виталий закончил пять классов, а тринадцатилетнему Роме, одиннадцатилетнему Саше и девятилетней сестренке Танюшке надо всем вместе садиться за одну парту с первоклашками. В прошлом учебном году они попытались, было, это сделать, но ближе к лету уехали "на дачу" - в то садоводческое общество, чьи делянки нанялся охранять их отец, мамин первый муж.

Развелись родители уже достаточно давно. "Никогда отец не был хорошим, - говорит со слезами в горле Света. - Сколько его помню, он и пил, и кололся, всю жизнь на маминой шее сидел. Она же работала везде - и швеей, и продавцом, и на птицефабрике. Только из-за нас пятерых его и терпела. А он ее постоянно бил. Скалкой, утюгом, у нее вся голова пробита. Ей 41, а она совсем больная!" Лет пять назад мама Светы нашла себе другого мужа - дядю Вову. Дети жили то в квартире дяди Вовы и его отца Владимира Архиповича, то - вместе с папой, в их двухкомнатной квартире в 24 микрорайоне. А года четыре назад папа, не интересуясь мнением бывшей жены и детей, сначала обменял двухкомнатную квартиру современной планировки на "хрущевку", потом на дом в Подмаячном поселке, а после и дом пропил. С тех пор запила и мама Светы, Виталика, Ромы, Саши и Тани.

Свете 21, три года назад она сошлась с неким Сережей, родила ему дочку Юлю и живет теперь со свекровью. В прошлом году со своими восемью классами образования нашла, наконец, работу повара. Сейчас на зарплату в 600 рублей и дочь растит, и младших кормит. Так и кочуют ее братишки и сестренка - то к отцу на дачи, то к дяде Вове, то к маленькой Юльке. И мама тоже - то там появится, то там. А отец Светиной дочки семье не помощник - посадили его за кражу, и сидеть ему еще с полгода.

В прошлом году Рома и Саша уже были пойманы на том, что нюхали клей. Вместе со Светой ребят вызвали на комиссию по делам несовершеннолетних, старшая сестра обещала, что больше ее братики себе такого не позволят.

"Не хочешь ты в школу!"

С 10 декабря в области началась межведомственная акция "Помоги ребенку", ставящая перед собой цель выявить всех невыявленных прежде беспризорников, юных наркоманов и пьяниц, ребятишек, не посещающих школу, нуждающихся в помощи питанием, вещами. В одном из таких вечерних рейдов по Ленинскому району мы и познакомились с семьей "дачников".

А перед тем в Диспансерном переулке стучали-стучали в запертые двери, думали - может, опять мама свою одиннадцатилетнюю дочь закрыла в доме на ключ? Но нет, дочь не откликалась, видно, гуляла где-то с друзьями. Зато маму мы встретили - в одном из соседних дворов. Совершенно пьяная "неваляшка" тщетно пыталась "укатиться" от представителей органов опеки и попечительства, отдела по предупреждению правонарушений несовершеннолетних и комиссии по делам несовершеннолетних. "Где ваша дочь?" - "В школе!" - "В какой еще школе? Вы знаете, сколько сейчас времени?" - "Утро!" (часы показывали восемь вечера). Тут же подоспели сострадательные соседки, подружки мамаши: "Да пустите вы ее! - дышала на меня перегаром пожилая дама. Видела я с утра и ее, и ее дочь! Не волнуйтесь, она о дочери заботится!"

Возможно, Света бродила где-то вместе с десятилетним второклассником Костей С. с соседней улицы. Недавно Костю уже ловили на базаре за попрошайничество. Заглянули мы в гости и к Костиной семье. Кроме самого мальчика да старшей из дочерей С., шестнадцатилетней Тани, живущей нынче у бабушки, все семейство было в сборе - уже год нигде не работающий папа, находящаяся в "вечном" декрете мама, ни дня не ходившие в школу восьмилетняя Настя и семилетняя Надя. Сосредоточенно изучала гостей трехлетняя Света, не слезала с рук мамы полуторогодовалая Ирочка. "А что Насте и Наде так рано в школе делать?" - удивлялась их мама. "А я хочу в школу!" - вставляла Надя. "Не хочешь. Нечего! Следующей осенью отведу их в первый класс. Наверное. Не то закончат свои восемь классов в пятнадцать - и куда пойдут?" Впрочем, 16-летняя Таня, закончив 8 классов, тоже пока нигде не работает. Правильно, у нее же за спиной ни училища, ни курсов никаких. Специалисты из рейдовой бригады внушали многодетной маме, чтобы направила к ним Таню (они бы помогли ей или образование продолжить, или встать на учет на бирже труда), чтобы заглянула в управление соцзащиты за бесплатными поношенными вещами и талонами на благотворительные обеды, чтобы следила, с кем гуляет по темноте ее Костя, чтобы явилась на заседание комиссии по делам несовершеннолетних. Мама давала обещания, но вряд ли и сама верила в их выполнение. На заседания комиссии она и прежде не ходила - "не хотела", и только и жалуется: "никто мне не помогает!"- "А Вы ходили в органы социальной защиты, просили помощь?" - "Ходила. Года три назад. Тогда дали талоны на питание и предложили одежду по льготным ценам. И больше никто не приходил к нам и ничего не предлагал!"

Милая иждивенческая позиция! Эти люди готовы сидеть годами без денег, одевать ребятишек в заношенные лохмотья и кормить их чем придется, и при этом пальцем не хотят шевельнуть для улучшения своего положения. Конечно, жизнь в тесных хибарах, когда семья из восьми человек, как в случае с С., умещается на тридцати квадратных метров общей площади, постоянное созерцание нищеты обшарпанных стен и застиранных тряпок вряд ли способствуют появлению надежд выбраться когда-либо из нынешнего состояния.

Вышел мальчик из тумана, вынул ножик из кармана

По данным отделения по предупреждению правонарушений несовершеннолетних при областном УВД, в 1998 году количество преступлений, совершенных в Оренбуржье несовершеннолетними, снизилось в сравнении с 1997-м с 2413 до 2206, количество лиц, их совершивших, - с 2193 до 2069 (естественно, что при этом за некоторыми подростками числится не по одному правонарушению). Но, по чести сказать, данное снижение вполне вписывается в снижение численности самих детей. Зато выросла за год в структуре детской преступности доля тяжких преступлений: в 1997-м наши дети совершили 11 убийств, в 1998-м - 18, с 11 до 17 увеличилось количество совершенных детьми изнасилований, примерно на прошлогоднем уровне осталось количество разбойных нападений.

В Новосергиевке некоего К., 1981 года рождения, органы внутренних дел ставили на учет еще в 1993-м за хулиганство на железной дороге. Паренек пил, его обязывали посетить нарколога, пройти лечение. Составляли протоколы, мальчик лечиться не хотел, родители защищали сына. Мартовской ночью 1998-го К. напился, подрался с приятелем и несколько раз всадил тому нож в грудь и в спину. Приятель скончался на месте.

В августе в Асекеево шестнадцатилетний Ч. в состоянии алкогольного опьянения на пару с 27-летним Г. напал на своего сверстника Т. Судя по милицейским отчетам, Г. ударил Т. в шею ножом, а Ч. бил по голове камнем. Ч. впервые поставили на учет тоже в 1993-м, после того, как по причине его малолетства было отказано в возбуждении уголовного дела по квартирной краже. После этого мама обещала заняться воспитанием сына, Ч. определили на занятия борьбой, старались изолировать его от "вредного влияния улицы"... Т. был убит.

В вышеприведенные цифры не входят еще те ребята, которые совершают свои преступления, не достигнув 14 лет. А в 1998-м таких было 1220 человек. Да, в основном на них - менее тяжкие преступления - кражи, угоны автомобилей. Ребята прекрасно понимают - пока не исполнится 14, спрос с них невелик. Уже не первый год благополучно уходит от суда двенадцатилетний оренбуржец О. Этим летом О. вместе с приятелем поймал на Парковом проспекте, неподалеку от железнодорожного вокзала женщину, облил ее бензином и попытался поджечь. Женщине удалось вырваться и добежать до отделения милиции. Милиционеры по описанию сразу признали О., пошли к нему на дом,спрашивают у матери: "Где сын?" - "Откуда я знаю?.."

Куда органам по предупреждению правонарушений несовершеннолетних направлять таких "малышей"? В принципе, существуют для ребят 11-14 лет спецшколы закрытого типа, но содержатся в них подростки на деньги обладминистраций. Своей спецшколы в Оренбуржье по-прежнему нет, нет у области и денег на ее создание. По спецпутевкам буквально единицы наших ребят направляются в Самарскую и Омскую области. Программа "Дети Оренбуржья" предусматривает выделение в 1999-2000 году на финансирование этих путевок двух миллионов рублей - по миллиону на год. Прошедшим летом одна путевка стоила 30 тысяч, итого в год на эти деньги область могла бы направлять в спецшколы по 33 ребенка. Уже неплохо. Спецшкола - не колония, не тюрьма, и есть надежда, что в ней юный правонарушитель не слишком преуспеет в дальнейшем постижении азов преступности. Однако после августовского кризиса за путевки в спецшколы придется платить явно более 30 тысяч рублей, да и с учетом обстановки, в которой формируются бюджеты 1999 года, нет никакой гарантии, что требующийся на год миллион в областной казне все же найдется.

Конечно, правоохранительные органы - это, пожалуй, последняя инстанция в деле предупреждения детской преступности. До сих пор никто не снимал воспитательных функций ни со школы, ни с семьи. Но роль учителей в воспитании в последнее время вряд ли может быть слишком уж значимой - голодному педагогу крайне сложно убеждать учеников в преимуществах пищи духовной. Остается надежда на семью, на родителей. На тех родителей, из которых по области на конец 1998 года стояло на учете в органах внутренних дел 2781 человек (правда, подростков на учете еще больше - 5892). На тех родителей, что сами спиваются, теряют работу, месяцами и годами не получают зарплату.

На начало нынешнего года на учете в органах по предупреждению правонарушений несовершеннолетних числилось 1429 ребят, употребляющих спиртное, и 216 наркоманов. Понятно, реальные цифры пьющих, колющихся, покуривающих намного больше - всех не учтешь. 136 подростков в 1998 году были осуждены по 228 статье УК РФ - за сбыт, хранение, приобретение наркотиков. А 17 подростков - из тех, чьи родители отказывались лечить своих чадушек, - умерли в прошлом году от передозировки наркотиков.

"Если бы маме не отрезали уши и голову"...

Областная межведомственная акция продолжается. На каких-то матерей оформляются документы на лишение родительских прав, каким-то детям участники выездных бригад помогают вещами и продуктами, кого-то направляют на лечение, в приемники-распределители, в приюты.

В отделении социальной реабилитации для несовершеннолетних, что на оренбургской ул. Пойменная, в Центре социальной помощи семье и детям, специально на время акции в тренажерном зале разместили дополнительные тридцать кроваток. Некоторых ребят приводят туда их собственные родители (с просьбой подкормить), некоторые сами за едой и чистой постелью появляются, а некоторых и с милицией доставляют. Вообще-то, многим в этом приюте намного лучше, чем дома. Если даже отбросить все материальные удобства - в Центре с детишками и воспитатели постоянно какие-нибудь игры, конкурсы проводят, и учителя приходят, хоть немного подтягивая образование обитателей приюта.

Жаль только, пристанище это - временное, как перевалочная база перед отправкой в интернат или возвращением к родственникам. На зимних школьных каникулах мы с фотокорреспондентом Ларисой Терентьевой ездили в Центр - пестрая тут подобралась компания. Беженцы Диана, Милана и Висхан, видевшие чеченскую войну и потерявшие в ней отца, держались весьма независимо и гордо заявляли: "Вот мама на работу устроится, и мы к ней вернемся. Она нас каждые выходные берет отсюда!" А попавший в приют в самый канун Нового года, под вечер 31 декабря из приемника-распределителя маленький Дзербай ничего заявлять не мог. Он вообще очень плохо по-русски понимал. 30 декабря его маму, с которой мальчик приехал в Оренбург из Казахстана, зарезал по пьяной лавочке сожитель. Вроде, деньги не поделили. Ладно, хоть Дзербай в это время гостил у какой-то из маминых товарок и не видел происшедшего. Родственников у мальчика в Оренбурге не осталось, прямая дорога ему была в интернат. (Но потом объявилась-таки у Дзербая какая-то казахстанская родня и забрала его из приюта).

Дети склонны обожествлять своих матерей. У десятилетнего Андрея папа умер лет шесть назад, маму примерно тогда же лишили родительских прав, все это время мальчик находился под опекой тетки, но здесь, в приюте, Андрей по ночам шепчет воспитательнице: "Если бы маме не отрезали уши и голову, она бы обязательно за мной приехала!" Воспитатели рассказывают, как жила в приюте однажды семья А., и маленький Петя любил всем рассказывать, насколько хорошая и красивая его мама. Нашел где-то картинку с изображением оперной примадонны, ходил, со слезами прижимая картинку к груди: "Это моя мама". Настоящая мама А. появилась однажды на ул. Пойменной - трудно сказать, может, когда-то она и являлась красавицей, но в тот раз была похожа, скорее, на алкоголичку. Так и уехал Петя с его любимой картинкой в интернат.

А чем платим за столь беззаветную любовь мы, родители? Вон, тринадцатилетний Миша ожидал в приюте очередной отправки в интернат - в сентябре он уже из Петровского интерната сбегал. Узнал тогда, что вернулся из "зоны" папа, и с утра пораньше бросился в Оренбург. Шел пешком по обочинам дорог, ехал поездом. Когда к одиннадцати ночи добрался до землянки, в которой после пожара жила их семья, папа и мама уже спали вповалку с еще какими-то мамиными подругами: "Мама так обрадовалась, даже заплакала!" - "А где сейчас родители?" - "Мама у знакомого дяди живет, папа - в деревне, а в землянке нашей - мамины подруги".

Интернаты области давно переполнены...

За первый месяц проведения в Оренбурге акции "Помоги ребенку" органы социальной защиты помогли талонами на горячее питание, поношенными вещами, гуманитарными продуктовыми посылками 38 семьям. Всего же в областном центре выявили за это время 88 неблагополучных ребят, из них двадцать занимались бродяжничеством и попрошайничеством, 14 остались без попечения родителей, 20 детишек были возвращены родителям. Официально акция продлится до 1 февраля, и для тех оренбуржцев, которые располагают информацией о "трудных" детях - беспризорниках,бродяжках, наркоманах, хулиганах и просто голодающих, сообщаем телефоны: 71-05-65 ("телефон доверия"), 62-48-31 (отделение социальной реабилитации Центра соцобслуживания населения Дзержинского района) и 76-31-21 (Центр социальной помощи семье и детям на ул. Пойменной). Может быть, общими усилиями хоть кому-то, хоть чем-то поможем?

Сейчас Света пытается оформить на своих братишек и сестренку опекунство. В отделе опеки и попечительства отдела образования Южного округа ей пообещали бесплатно восстановить утерянные при переездах свидетельства о рождении ребятишек. Скорее всего, помогут и продуктами, и вещами, и с очередным устройством детей в школу. "Я для детей все сделаю!" - решительно заявляет старшая сестра. Хотя при том кочевом существовании, который ведет сегодня семейство, кардинальные изменения вряд ли возможны. Вот если бы у детишек появился по-настоящему свой дом... ну, не дом - комната в общежитии, где Света с ее Юлькой, Виталий, Рома, Саша и Таня могли бы жить без опасения надоесть и быть изгнанными... Однако нынче и гораздо более стабильные семьи годами скитаются по чужим углам. Но очень не хочется, чтобы эти дети остались на обочине нашей жизни...

Фото Ларисы Терентьевой.