Немногословные, но занятые
– Александр, стоит начать, наверное, с того, что у вашего отряда, как сейчас заведено, есть собственная страница в соцсетях, но описание её крайне лаконичное: «Оренбургская региональная общественная организация». Что это означает? Вы предпочитаете словам дела?
– Так и есть. На самом деле многие из нас, поисковиков, не слишком-то любят соцсети. Конечно, не стоит забывать, что это реалии сегодняшнего дня, однако мы больше любим доказывать своими конечными достижениями. Мы составляем планы, смотрим карты, проверяем снаряжение, изучаем источники – да мало ли работы у поисковика? Едва вернувшись из поездки, мы начинаем строить новые маршруты. Наша история слишком велика, чтобы тратить жизнь попусту (смеётся).
– Кого в вашем отряде больше – молодёжи или более взрослых людей?
– Сейчас остались те, кому больше 25 лет. Верхний порог – примерно 36 – 37 лет. Когда мы ещё только создали отряд, а было это ещё в 2011 году, то тогда брали абсолютно всех, кто хотел поехать с нами. Однако спустя время мы разочаровались в таком подходе. Без строгого надзора рискуешь набрать в отряд тех, кто едет не ради дела, а лишь, как сейчас говорят, потусоваться.
– И теперь вы проводите специальные отборы?
– Я бы не стал называть так категорично. Лучше всего брать людей, которых уже знают в нашем поисковом кругу, чтобы кто-то мог за него поручиться. Все мы – взрослые люди, у каждого есть работа. С нами ездили и основатель астроклуба «Орион» Михаил Топчило, и фотограф Сергей Кутимский, и многие другие. Наш костяк составляют семь-десять человек. Если кто-то хочет поехать с нами, то может связаться через соцсети – там все контакты указаны. Всех интересующихся мы только приветствуем!
– Сколько времени вы обычно проводите на раскопках?
– Чаще всего две недели. При этом надо учитывать, что дорога тоже занимает время. Едем мы обычно на машинах, так как это самый удобный способ перевезти снаряжение. Сразу скажу, что удовольствие это не из дешёвых, и очень здорово, что есть организации, в том числе и коммерческие, которые нас финансово поддерживают. Только наших сбережений было бы недостаточно. Когда мы собираемся в дорогу, то всегда обязательно связываемся с местными поисковиками, а те в свою очередь ставят в известность службы безопасности.
– То есть обязателен свой порядок…
– Конечно! Никто не станет лезть на территорию без спроса. Ведь почти всегда могут подойти местные жители с расспросами: «А что вы копаете? А зачем?». И чтобы не возникло никаких недоразумений, мы перестраховываемся.
– А ваши близкие знают, чем вы занимаетесь?
– Близкие-то всё знают, и друзья иногда просят помочь с поиском предков, пропавших без вести на войне. Случаются и другие ситуации: в нашем городе несколько поисковых отрядов, и некоторые из них занимают совершенно иную нишу. Мне несколько раз звонили незнакомые люди, просили помочь в поиске исчезнувших школьников. Приходилось объяснять, что этот вопрос не по адресу, и давать контакты поисково-спасательных отрядов. Вот такие путаницы иногда происходят.
– Не могу не спросить: кем вы сами себя позиционируете? Историки, археологи или просто любители?
– Сложно вот так с ходу ответить… Чтобы называться историками, нужно иметь соответствующее образование. Но никто из нас специально не учился. Всё мы познавали в процессе, благодаря собственному интересу. Пример: я беру на себя всю техническую часть. Именно я устанавливаю приблизительный возраст находок, определяю разряд предмета. С останками тоже работаю, как правило, я.
– То есть вы ещё и пробуете установить возраст непосредственно солдат?
– Да, но этому, естественно, пришлось учиться. Чтобы получить нужные навыки, я штудировал литературу, изучал материалы в Интернете. Теперь по зубам, по костям могу определить возраст погибшего, чем он питался в последние часы своей жизни. Есть в нашей группе и картографы. Их задача – выбрать правильный участок для исследования. Ведь во время раскопок важно не только найти реликвии, оставшиеся со времён войны, но и не затронуть другие земли.

«…Баеву Жене от Ольги»
– В какое время года начинается сезон раскопок?
– Обычно в тёплые месяцы. Но мы стараемся выехать к 9 Мая, чтобы создать соответствующее настроение. Да и по погодным условиям это вполне благоприятное время: ещё не настала жара, практически нет кровососущих насекомых, земля ещё не поросла травой. В этот период хорошо видны окопы, траншеи, следы. Летом такие работы проводить намного труднее, толком и не покопаешь. А вот в сентябре тоже самая пора, потому что погода снова меняется на более прохладную.
– Какая поездка стала для вас самой знаковой?
– Трудно выделить конкретно одну. Практически каждый наш выезд приносит нам новые факты, новые знания. Настоящим потрясением для нас стали раскопки в Крыму. Там был найден огромный котлован, в котором была погребена штурмовая группа, которая прорвалась в тыл к немцам. И во время раскопок в братской могиле с погибшими защитниками был обнаружен 15-летний подросток. Рост его ненамного превышал полтора метра, а ремень вокруг талии был стянут так, что его объём не превышал охват бедра взрослого человека. То есть совсем худенький, щуплый, но он, вероятно, тоже внёс свой вклад в победу. Скорее всего, он помогал красноармейцам и погиб в бою. Наши парни нашли в общей могиле более 130 воинских медальонов, по которым потом и удалось узнать имена. В основном погибшие солдаты были уроженцами Кавказа. Но, к сожалению, когда их имена проверили по архивным данным, оказалось, что они почти нигде не значатся, то есть эти потери были неучтёнными. Поэтому, боюсь, конечная цифра погибших в ВОВ, которая принята официально, далеко не верна.
Но одним из самых запоминающихся стало путешествие в Тверскую область. Мы обследовали те места, где в 40-е годы шли бои под Ржевом. По нашим наблюдениям, это один из тех регионов, где для поисковиков очень много работы. Практически на каждом шагу нам попадались блиндажи, личные вещи солдат.
– Всегда ли удаётся установить личность погибших?
– К сожалению, нет. Порой можно опознать только по личным вещам – ложкам, котелкам, если они подписаны. Но и в этом случае надо быть внимательным, ведь среди них часто встречаются трофеи, доставшиеся от вражеской стороны. Жаль, что не все имена можно прочесть, так как медальоны-капсулы, в которых обычно помещали бумагу с именем красноармейца, иногда оказывались пустыми. Однажды мы обнаружили находку, с помощью которой узнали целую историю. Это была солдатская фляжка, причём она принадлежала немецкому военному. Сбоку имелась надпись: «Баеву Жене от Ольги». Судя по всему, трофейная фляга досталась девушке, и она отправила его своему молодому человеку. Мы очень заинтересовались судьбой этого парня. Оказалось, что в 18 лет он был командиром артиллерийского расчёта. Красноармеец погиб в бою, а девушка, как мы потом узнали из архивных документов, через четыре месяца пропала без вести в Сталинграде. Вот такая история. А сколько ещё таких судеб, о которых мы ничего не знаем…
– А куда бы вам хотелось поехать в следующем сезоне?
– Наша мечта – съездить на раскопки в Калужскую область. Мы уже были там на разведке. Земля этого региона может рассказать очень многое. Нас особенно подстёгивает то, что мы можем оказаться первопроходцами в этой местности. Дело в том, что участок этой земли находится в очень сложном для исследования месте, туда почти никто не может добраться. Практически на каждом шагу мы натыкались на свидетельства боёв 40-х годов. На небольшом клочке земли почти полгода шли кровопролитные бои. Артиллерия, авиация, пехота… В одной траншее могут находиться около 40 человек! Местные поисковики сказали, что землю никто не трогал, что нас даже немного удивило. Уже в трёх метрах от нашего лагеря мы нашли блиндаж, где обнаружились личные вещи солдат. Работы на этом участке очень много. И если в следующем году эпидемиологическая обстановка не будет столь критичной, мы съездим туда.
– Ну и напоследок не могу не спросить: готовите ли вы смену себе? Ведь однажды кому-то придётся продолжить ваше дело.
– Пока что нет, об этом мы не задумывались. Мы не хотим кого-то тащить к себе насильно. У нас, как я уже сказал, все люди взрослые, которые знают, куда едут и зачем. Это подростков нужно постоянно мотивировать. В других поисковых отрядах, куда принимают и школьников, руководителям приходится идти на ухищрения. Это и песни соответствующие, и антураж, и многое другое. Конечно, военно-патриотическое воспитание важно. Но у нас оно проходит более тихо, незаметно, потому что наш отряд рассчитан на тех, кого уже не нужно воспитывать.