Социальная адаптация, проблемы образования, нехватка рабочих мест и средств к существованию – самые чувствительные моменты на сегодня, с которыми сталкиваются оренбуржцы с инвалидностью. А вот вопросы доступной среды в списке актуальных ушли с первых мест для многих категорий. Но не всех. О том, что волнует жителей с ограниченными возможностями здоровья, мы поговорили с руководителями оренбургских общественных организаций инвалидов.

Учёба, работа, жизнь
– Расскажите, с какими проблемами на сегодняшний день чаще всего сталкиваются инвалиды?
Председатель Оренбургской городской местной организации Всероссийского общества слепых Марина Васильева:
– У молодых инвалидов, которые получили образование, это дальнейшее трудоустройство. В Центр занятости встают на учёт, но, к сожалению, в полном объёме реализовать себя сложно.
И вторая актуальная проблема личного плана: сложно создать семью. Молодые инвалиды с родителями жить не хотят, но с получением жилья сейчас большие сложности. Конечно, ребята стараются решить эту проблему самостоятельно. Кому-то достаётся жильё от родственников, кому-то из работающих идут навстречу банки и одобряют ипотеку. Кто-то ждёт в программах по обеспечению жильём.
Председатель Оренбургской областной организации Общероссийской общественной организации «Всероссийское общество инвалидов» Неонилла Цысь:
– Я согласна с Мариной Анатольевной. Выпускники Оренбургского экономического колледжа-интерната для инвалидов обращаются к нам по вопросам трудоустройства: молодые специалисты, которые получают профессию бухгалтера-экономиста, специалисты по налогообложению. Необходимость трудоустройства вытекает из проблем материального обеспечения. В городе средняя пенсия трудоспособного инвалида немногим больше девяти тысяч рублей. Кроме материальной цели, инвалиды тоже хотят быть реализованными и нужными людям.
Председатель Оренбургского отделения Всероссийского общества глухих Ильфат Кудакаев:
– На мой взгляд, основная проблема, с которой сталкиваются инвалиды по слуху, – это проблема образования. У нас особая категория, информационная доступность им сложно даётся. А колледжи, училища в Оренбурге по пальцам пересчитать. Это колледж-интернат бухгалтеров на проспекте Гагарина и колледж поваров. И всё. А по другим специальностям человеку приходится уезжать в другой город. Например, в Челябинское училище, где обучают токарей, фрезеровщиков, строительным специальностям. Весь учебный процесс сопровождается сурдопереводчиком. В Пензе обучаются по медицинским специальностям, таким как зубной техник, лаборант. В Москве возможностей ещё больше.
Вторая большая проблема: выпускники школ очень слабо владеют жестовым языком. Отсюда, когда они поступают в учебные заведения, где есть сурдопереводчик, они не понимают его. В школе должны учить основам жестового языка. Но в школах отказываются, полагаю, это связано с нормативными документами. Нет возможности взять в штат учителя жестового языка. Образование у инвалидов по слуху тоже слабое. У 90 процентов письменная грамотность оставляет желать лучшего.
Да, и ещё одна большая проблема – трудоустройство.
– Но хоть как-то она решается?
Ильфат Кудакаев:
– Мы решаем этот вопрос самостоятельно. Через закон о квотировании рабочих мест. На сегодняшний день мы устроили уже 10 человек по специальностям: швеи, разнорабочие, специалисты.
Неонилла Цысь:
– Для того чтобы этот закон работал, мы обратились к губернатору по вопросу аренды рабочих мест. Суть в том, что предприятия, которые по закону должны принимать на работу инвалидов, по характеру работы не могут использовать их труд, оплачивают работу, которую предоставляют людям с ОВЗ, наши общественные организации.
Марина Васильева:
– Для трудоустройства любого инвалида существует очень много факторов. Уровень его реабилитированности, уровень образования, уровень коммуникаций, состояние здоровья, удалённость места работы от места проживания. При любом раскладе инвалиду трудоустроиться нелегко.
Заместитель начальника управления по социальной политике администрации города Людмила Балуева:
– Конкуренция на рынке труда высокая, даже для здоровых людей. У работодателей есть выбор, и, как правило, он не в пользу инвалидов.
Марина Васильева:
– Впервые мы столкнулись с этим, когда в Центр занятости встали на учёт массажисты. Никогда такого не было. Массажисты-инвалиды по зрению всегда были вне конкуренции.
– Никто в списке актуальных проблем не назвал доступную среду. Это уже не так актуально?
Председатель правления общественной организации инвалидов «Виктория» Гузалия Сапунова:
– Смотря какая это категория инвалидов. У нас это инвалиды с рождения, сейчас уже взрослые ребята, которые передвигаются на колясках. Например, мой сын, у которого ни ноги, ни руки не работают. И таких ребят много. Поэтому вопрос трудоустройства для нас неактуален. Для родителей – может быть, но они тоже имеют мало возможностей работать, потому что такие дети полностью зависят от них.
И поэтому для нас остаётся очень актуальной проблема доступности среды. Потому что сидеть дома взаперти мы не можем. Наши дети хотят общаться, выезжать на мероприятия, смотреть на городские салюты. Мы ведь активны на самом деле. Ходим в театры, на футбол, на концерты.
И всегда существует вопрос: как туда добраться? Пешком? Бордюры кругом, ямы, дороги в ремонте. Транспортом? Да, купили троллейбусы, но остановки не приспособлены. В поликлинику войти не можем, они условно доступны, хотим в кино – не можем войти в лифт, или санузел в торговом центре не приспособлен к коляске.
Некоторые собственники зданий считают, что если сделали пандус под углом 45 градусов, выложили его скольз-
кой плиткой – то вот она, доступная среда. Но по такому пандусу без коляски-то сложно подняться. И остаётся проблема парковок для инвалидов. Чаще всего они заняты обычными водителями.
– Есть ли в городе объекты, про которые вы бы сказали, что вот они доступны для вас?
– Да, конечно есть, сейчас многое меняется. На 100 процентов доступных не знаю, но вполне приемлемые есть. Те же «Гулливер», «Север», «Армада», МФЦ на улице Расковой хорошо сделан. Есть недочёты, про которые мы рассказываем собственникам, и они стараются их исправить.
Марина Васильева:
– Да, для нас сегодня вопросы доступной среды уже не так актуальны. Для инвалидов по зрению доступная среда – это когда инвалид может выйти из дома, прийти в нужное место, получить нужную услугу и вернуться безопасно домой. И, общаясь с нашими инвалидами, выясняем их потребности, сложности, опасные места в тех направлениях, где они передвигаются, обозначаем это, работаем. В других случаях просто достаточно с человеком побеседовать и выработать для него более безопасный маршрут.
Ильфат Кудакаев:
– Доступная среда для глухих – это информационная доступность, оказание услуг сурдопереводчика. В этом плане работа идёт неплохо.

Люди не отворачиваются
– А как сейчас обстоят дела с принятием людей с ОВЗ обществом?
Гузалия Сапунова:
– Мы – мамы с большим опытом, и в нашей жизни было всякое. И смотрели, и говорили. Но мы стали настолько стрессо-
устойчивы, что даже если сейчас это есть, мы просто не обращаем внимания. Ну смотрят, ну пусть, для чего ещё глаза.
Марина Васильева:
– Общество становится лояльнее, и каких-то больших проблем здесь нет.
– Что вы можете сказать про инклюзивное образование? Нужны ли коррекционные школы или пора переходить только на инклюзию?
Марина Васильева:
– Здесь, я считаю, надо делить. Кто-то может вращаться в этой среде, а кому-то условия коррекционной школы дадут гораздо больше, чем инклюзия. К этому надо подходить очень тонко, с медико-педагогическими комиссиями. Совершенно исключать коррекционные школы и переходить только на инклюзивное образование нельзя. Конечно, к социализации стремиться должен каждый, но её условия не могут быть для всех одинаковы.
– Хочу задать один вопрос, извините заранее, если могу обидеть. Как вы вообще относитесь к слову «инвалид»? Например, сейчас во многих СМИ запрещают писать его, и предпочтительнее использовать словосочетание «люди с ограниченными возможностями», мотивируя тем, что иначе это оскорбительно.
Марина Васильева:
– Моё личное отношение к этому, и стараюсь также настраивать членов своей организации: не надо на это обижаться. В сущности ничего не меняется. Не появляется зрение, не появляется слух. Как бы нас не называли: инвалиды, слепые, глухие. В моей работе нет цели заставить общество культурно называть нас в СМИ или ещё где-то. Для меня главное, чтобы наши жители принимали нас такими, какие мы есть. Могли нам помочь, где-то посочувствовать, культурно с нами общаться. Но слово «инвалид» – это несущественно. Я когда училась в пединституте, мы много раз муссировали эту тему: «слепой», или «слабовидящий», или «человек плохо видит». Но я всегда за то, чтобы слово несло правильную информацию. Например, я человек слепой, вообще ничего не вижу. И, называя себя так, другой уже понимает, как мне помочь: достаточно меня предупредить или нужно взять за руку.
Ильфат Кудакаев:
– Согласен. Я такого же мнения. Мы не обращаем внимания на словосочетания. Никогда на этом внимания не заостряли.
Марина Васильева:
– Мы работаем, беседуем с теми, кто приходит к нам, особенно впервые, с родственниками. Это одно из направлений выработки у человека с ОВЗ стрессоустойчивости. Обычно обижаются на это слово те, кто получил инвалидность недавно, получил увечье. Вот это самая сложная категория. Они очень ранимые, они пока настолько незащищённые, не умеют правильно себя преподнести и обращают внимание порой на такие тонкости.