«Спасителя знамени обнимали, качали и весь день носили на руках»
О героическом поступке земляков, участников Русско-японской войны, в 1906 году поведала «Оренбургская газета». Согласно свидетельствам современников «в феврале 1905 года во время Мукденских боёв 241-й орский полк, находясь в арьергарде (т.е. войска прикрытия. – Т.С.) отступающих армий, был разбит, и остатки героев-мучеников взяты японцами в плен. От полка осталось 3,5 роты. Вопрос «Где знамя?» острым ножом резал сердца орцев.
С одной из партий пленных, прибывших в конце декабря 1905 года из Японии, пришла орскому полку великая радость. Явился к главнокомандующему рядовой 8-й роты Николай Порфирьевич Лебедев и представил знамя орского полка. Он хранил его в течение 10 месяцев от бдительных и зорких глаз японцев. Трудно описать картину, когда знамя было показано командиром полка собравшимся солдатам… Громовое «Ура!» огласило воздух. Пение «Боже, Царя храни!» далеко разносилось по голой степи Маньчжурии (область на северо-востоке Китая, часть Маньчжурии находится на современной территории России и входит в состав Приморского и Хабаровского краев, Еврейскоой автономной области, Амурской области. – Т.С.). Героя – спасителя знамени офицеры и солдаты обнимали, качали и весь день носили на руках».
Подробности спасения сохранились среди архивных материалов: «Отступая тыльным отрядом 2-й Маньчжурской армии, в составе которой находился с 1 ноября 1904 года (здесь и далее даты приводятся по старому стилю. – Т.С.), 241-й пехотный орский полк принимал участие во всех январских и февральских боях 1905 года. Понеся громадные потери, полк прибыл в город Мукден. Ружейный огонь японцев усиливался с каждой минутой, и когда полк пробился до северо-восточных ворот города, то пули засыпали улицы. Полковое знамя из передовой линии передано в 6-ю роту под охрану командира роты капитана Пупырева, которому была подчинена команда для усиления охраны знамени.
При выходе из Мукдена японцы открыли убийственный артиллерийский огонь. Охранявшие знамя унтер-офицеры были убиты, а знаменщик унтер-офицер Виноградов тяжело ранен».

«Полотнище запрятал под солому, чехол в листья капусты»
Затем события развивались так: «Не желая быть заколотым японцами и страх, что знамя будет взято в плен, Виноградов, не выпуская из рук Святыни, двинулся с находящимся при нём солдатом к впереди стоящим фанзам (т.е. жилищам. – Т.С.), чтобы укрыться и спрятать знамя. По дороге к ним присоединился рядовой Лебедев. Знаменщик Виноградов, изнемогая от потери крови и чувствуя, что спасти знамя ему не по силам, передал его Лебедеву.
Не теряя ни минуты, Лебедев принял знамя, вынул у знаменщика из ножен тесак и стал резать полотнище с древка. Но тут несчастье! Просвистела пуля, пробив молодцу Лебедеву руку. Напрягая все силы, он отделил полотно, забыв мучительную боль от полученной раны, не видя, что спасителей заметили японцы и приближаются к ним. Полотнище Лебедев запрятал под солому, лежащую около фанзы, сорвав ленту, сунул её в карман находившемуся при знамёнщике солдату, а чехол и древко отдал унтерофицеру Шестяеву и просил его спрятать. Шестяев запрятал чехол в листья капусты, которая была наложена в хлеве, а древко от знамени зарыл в куски земли от разрушенной фанзы.
Только в это время японцы окружили славных героев и забрали в плен. Отведя их в фанзу, к которой был приставлен караул, японцы продержали спасителей, не выпуская два дня. В эти два томительных дня Лебедев только и думал о том, как ему удрать незаметно и вынуть полотнище знамени. В эту же деревушку прибыли новые пленные, среди которых оказался товарищ Лебедева рядовой Никита Денисенко. Сообщив прибывшему, что знамя скрыто в соломе в близлежащем дворе, оба товарища, сговорившись, взяли котелки и отправились к колодцу за водой, полагая, что японцы их пропустят, а они, воспользовавшись свободой, заберут знамя…».
Николай Лебедев позднее дополнял: «Я отделился, как бы до ветру и побежал к куче соломы, где было знамя. На соломе оказались следы бывшего костра, поблизости японцы убирали трупы. Со страхом за целостность знамени быстро разрыл я солому – знамя оказалось целым».

«Икона Святого Георгия Победоносца помещена в японской православной церкви»
Помогали и однополчане: «Денисенко, желая отвлечь следившего за Лебедевым японского часового, побежал следом за ним и, остановившись у ворот двора, задержал конвойного. Лебедев тем временем успел вынуть знамя из соломы и запрятал его в шаровары. Вернувшись в фанзу, герои начали обсуждать, как им сохранить его дальше. Находчивый Денисенко вспомнил, что у его земляка Петренко имеется китайская куртка, в которую удобно и безопасно зашить знамя.
Петренко, выслушав просьбу, снял с себя единственную тёплую одежду и отдал им. Герои подпороли подкладку, вытащили вату и, свернув полотнище знамени, зашили его туда. Лебедев куртку со знаменем надел на себя. Так он ехал до острова Мацусима, где устроен у японцев карантин».
Испытаниям, казалось, не было предела: «Вся одежда пленных попала в дезинфекционную печь. Попала туда и куртка со знаменем, но всё обошлось благополучно. На этом же острове Лебедев и Денисенко сложились по 20 копеек и купили мундир у одного из солдат, который Лебедев надел поверх куртки, чтобы не привлекать внимания японцев».
Сам Лебедев рассказывал: «Я не лечился от ран, ибо скрывал рану от японцев, боясь, что положат в госпиталь. Много горя испытал я, много ночей не спал, совсем изболелся от страха и тоски, как бы не нашли знамя у меня».
Оренбуржец купил самодельный сундучок и вместе с Денисенко «заделал знамя в двойное дно. Но распространился слух, что японцы отберут все сундуки. Тогда он решил открыть тайну фельдфебелю Саранкину. Пораздумав, оба решили заказать икону. Нашёлся солдат-иконописец, который и написал икону Святого Георгия Победоносца. Икона эта представляла из себя футляр, куда Лебедев и Саранкин, тщательно уложив знамя, заделали его. По освящении Святая икона была помещена в японской православной церкви, где служил Саранкин как церковный староста. Чтобы не привлечь внимания японцев, икона была повешена на самое видное место, где и была до тех пор, пока не начали перевозить пленных в Россию».
Готовясь к отъезду, «Лебедев всё время наблюдал, что осматривают больше всего японцы при отправлении на родину и, заметив, что на сундучки и чемоданы почти не обращают внимания, вторично решил заделать знамя в дно сундучка».

Из рядовых – в старшие унтер-офицеры
За свой геройский поступок воин был вознаграждён: «Приказом главнокомандующего всеми сухопутными и морскими вооружёнными силами, действующими против Японии, от 31 декабря 1905 года рядовой Лебедев произведён в младшие унтер-офицеры. Таковыми же приказами он награждён знаками отличия военного ордена (т.е. ордена Святого Георгия Победоносца. – Т.С.): 30 декабря 1905 года – 4-й степени за разновременные отличия в делах против японцев; 31 декабря – 3-ей степени за мужество и храбрость, оказанные 25 февраля в делах против японцев;
1 января 1906 года – 2-й степени за спасение полкового знамени.
Приказом по орскому полку Лебедев произведён в старшие унтер-офицеры, а за тяжёлый труд и заботы, понесённые им за всё время сохранения знамени в Маньчжурии и Японии, выдана ему одна тысяча руб-
лей» (по ценам того периода «пара гусей стоит от 1 руб. 50 коп. до 2 руб., кур – 80 коп.», «Фотографические аппараты с принадлежностями в 5, 10, 15 рублей». – Т.С.).

«Слава и честь нашим Лебедевым!»
Прибивка знамени к временно приготовленному древку с участием командира корпуса, начальника дивизии, бригадного командира, всех офицеров, фельдфебелей и части унтер-офицеров состоялась
6 января 1906 года. После чего «унтер-офицером Лебедевым (в качестве знаменщика) знамя было внесено в строй полка. Торжество началось с молебна перед Святой Иконой Георгия Победоносца. По окончании молебна и окропления водой распущенное знамя было пронесено вдоль рядов и с музыкой отнесено на квартиру командира полка».
Участник события штабс-капитан орского полка Сырнев утверждал: «Эта минута была поистине историческая для нашего полка. Николай Лебедев – из крестьян Владимирской губернии, временно проживающий в Оренбургской губернии, в Петровской волости, в деревне Андреевке (теперь Саракташский район. – Т.С.), 35 лет. Производит впечатление человека глубоко на чём-то сосредоточенного: 10-месячное пребывание в плену и постоянная забота сохранить свою тайну от всех, мне кажется, отразилась на его простой крестьянской душе. Слава и честь нашим Лебедевым!».
Ему вторил другой оренбуржец: «Недавно никем не замечаемый, поступком своим Лебедев приобрёл неувядаемую славу на страницах полковой истории. Пусть его доблесть и самоотверженная служба, проявленные им хладнокровие, мужество и находчивость в деле сбережения знамени послужит поучением молодым нашим поколениям…».