Путь в казачество

– Алексей Петрович, прежде чем мы с Вами поговорим о Вашем участии в специальной военной операции, расскажите, откуда Вы родом, чем занимались до СВО?

– Родом я из села Успенка Октябрьского района, в начале 70-х годов родители переехали в Оренбург. Отец работал в «Газстрое», в частности, участвовал в строительстве оренбургского газзавода. В Оренбурге я окончил школу №3, после окончания которой поступил в СПТУ №16 на специальность «помощник машиниста тепловоза». Затем была служба в армии, служил в военно-транспортной авиации. Вернувшись, пошёл в железнодорожную сферу, рассчитывал, что буду работать помощником машиниста, но оказалось, что туда брали только людей с опытом. В итоге связал свою профессиональную жизнь со службой во вневедомственной охране. Проходил службу там с 1993 года по 2015 год. В этот период мы охраняли особо важные объекты, такие как здания правительства Оренбургской области, Центрального Банка, прокуратуры. После выхода на пенсию тружусь в отделе безопасности при аппарате губернатора Оренбургской области.

– Не могу не спросить Вас о том, как Вы пришли в казачество?

– Мысли о том, чтобы стать казаком и присоединиться к оренбургскому казачьему войску, у меня были давно. К тому же у меня родственник был оренбургским казаком. Более того, он в 1991 году, когда началось возрождение нашего казачества, был есаульцем на первом казачьем круге в Нежинке. (Круг казачьего общества ведёт дежурный есаулец. На эту должность по предложению атамана выбирают казака, который лучше других знает обычаи и традиции, умеет установить порядок и тишину. В руках у есаульца – нагайка как символ власти на круге. Есаулец следит за порядком выступлений на круге. – Прим авт.) А в своё время работал на охране здания Агропрома, где в то время работал первый заместитель (товарищ) войскового атамана по Приволжскому федеральному округу казачий полковник Сергей Слепов. Я познакомился с ним и с другими казаками. И в 2016 году вступил в Оренбургское казачье войско.

– Что для Вас значит быть казаком?

– Для меня тема казачества всегда была близкой и родной. К тому же большую часть жизни я проработал в органах, что тоже наложило определённый отпечаток на меня. Я люблю, чтобы везде и во всём был порядок, и именно это есть в армии, в органах, и это же есть и в казачестве. Другими словами, жизнь казаков мне близка по духу, поэтому это и стало основным мотивом для меня, чтобы связать свою жизнь с казачеством.

– Как Вы приняли решение об участии в качестве добровольца в СВО?

– Однозначно своё решение об участии в СВО я принял по зову души. Руководствовался в первую очередь своими переживаниями по поводу той ситуации, которая началась ещё с 2014 года на Донбассе. К тому же у меня среди предков есть украинцы. Поэтому всё, что там происходило, я воспринял близко к сердцу. А когда украинские националисты стали убивать людей на Донбассе, то это уже не укладывалось ни в какие рамки. Мы защищаем жителей Донбасса, потому что восемь лет до этого они подвергались всевозможным ущемлениям, погибали под бомбёжками, вынуждены были прятаться в подвалах. Поэтому появилось желание помочь страдающим людям. К тому же рядом со мной было много примеров казаков, которые пошли добровольцами на СВО. Постепенно и я пришёл к решению, что должен также внести свой вклад и пойти добровольцем. Поговорил с супругой, она, конечно, пыталась отговаривать, но моё решение было твёрдым. Отбыл я туда в апреле этого года и был там до конца июля, находился на границе ЛНР и ДНР.

– Алексей Петрович, оказавшись в зоне СВО, Ваши представления совпали с тем, что там увидели?

– Прежде чем попасть в зону СВО, нас направили в тренировочные лагеря в Ростовской области. С нами на полигоне занимались инструкторы, которые уже имели опыт боевых действий. Каждый проходил подготовку по своей военно-учётной специальности. Непосредственно в зоне СВО картина, конечно, непередаваемая, украинцы после отступления оставляли после себе разруху. В целом, конечно, мои представления о том, что там происходит, только подтвердились. По возможности и в зависимости от обстановки наш отряд БАРС-6 по воскресеньям ездил в ближайшее селение в храм. Там уже непосредственно был контакт с местным населением. Все они к нам относились с добродушием, благодарили за помощь.

– У меня, кстати, далее вопрос: каким было отношение местного населения?

– Там люди в основном говорят на русском языке, что примечательно, без украинского говора. Раз в неделю мы ездили на склады, получали продукты питания, развозили по нашим подразделениям. И каждое подразделение добровольно часть продуктов оставляло, чтобы мы отвезли их в храм, где их раздавали местным жителям. Отмечу, что люди живут достаточно скромно, поэтому наша помощь для них была нелишней.

– Как был устроен быт в зоне СВО?

– Сначала мы попали во вторую линию обороны, располагались рядом с рекой. Мы охраняли данный участок, чтобы украинцы не могли переправиться. К тому же они сплавляли по реке брёвна, к которым прикрепляли фугасы, их целью была наша понтонная переправа, сделанная вместо взорванного украинцами при отступлении моста. Мы находились на постах, и у каждого поста был свой блиндаж, в котором мы жили, своя кухня. На нашем посту была ещё и баня, поэтому к нам приходили бойцы с соседних постов. В свободное время занимались укреплением окопов, маскировкой. Что касается питания и обмундирования, то никаких проблем не было. Равно, как и в плане вооружения, с этим также не было сложностей. Периодически весь личный состав возили на полигон для обучения. После того как наши войска продвинулись, нас перекинули непосредственно на передовую. Поэтому врага можно было видеть в бинокль.

– Алексей Петрович, что для Вас было наиболее сложным в условиях боевых действий?

– Как таковых трудностей у меня там не было. А вот терять близких товарищей, с которыми несёшь службу, – это самое трудное, что может быть в тех условиях.

– Было ли у Вас чувство страха там и как с ним боролись?

– Без страха никуда – это естественная реакция человека на опасность. Но отмечу, что о нём не думаешь во время боевых действий, всё делаешь на автомате. Осознание страха приходит уже потом, когда всё заканчивается.

– Как Вы думаете, кому проще на передовой: добровольцам или мобилизованным?

– Я думаю, что боевые действия в равной степени для всех одинаковые. И сказать, что кому-то проще или, наоборот, сложно, нельзя. Все мы там находимся в равном положении.

– С началом СВО в нашем регионе стала активно развиваться волонтёрская помощь по оказанию помощи бойцам, находящимся в зоне СВО. Хотелось бы узнать Ваше отношение и отношение других бойцов к такой реакции наших людей.

– В моём окружении нет людей, которые равнодушно относились бы к ситуации, связанной со специальной военной операцией. У меня вызывает только недоумение, когда приходится слышать, как некоторые из представителей творческой интеллигенции негативно отзываются об СВО и обо всём, что с этим связано. Что касается сборов помощи для участников СВО, работы волонтёрских организаций, то это великое дело. И я бы хотел от лица всех ребят, находящихся в зоне СВО, поблагодарить всех, кто занимается этой работой. Всё, что они делают, те же окопные свечи, маскировочные сети, сухой душ и многое другое, очень необходимо на фронте и нашими ребятами принимается всегда с большой благодарностью. Блиндажная свеча, казалось бы, ну такая мелочь. В условиях блиндажа, окопа или подвала она очень полезна – хоть еду подогреть, хоть обогреться. Пламя небольшое и никакого лишнего дыма. Спасибо всем оренбуржцам, которые их изготавливают.

– Что Вам помогало на фронте?

– Прежде всего вера в Бога. Как говорят, казак без веры не казак. Да и без веры в условиях боевых действий никуда. Хотя у нас там были и атеисты. Но мне вера всегда помогала. Большой поддержкой для меня были мои близкие, супруга. Старался по мере возможности поддерживать с ними связь. Хотя порой это было сложно сделать.

– Что в итоге дало Вам участие в СВО?

– Это большой жизненный опыт для меня. После участия в боевых действиях начинаешь ещё больше ценить жизнь. Стал также ценить настоящую мужскую дружбу, ведь те, с кем я был там, стали для меня братьями. И, безусловно, ещё раз убедился для себя, что мы делаем правильное дело.

Фото автора