Вместе с поэтом В. Костровым (под общей редакцией) в 1999 году издал наиболее полную итоговую антологию «Русская поэзия. ХХ век», в 2009 году вышла составленная им антология «Русская поэзия. ХХI век», а также антология военной поэзии «Ты припомни, Россия, как всё это было!..» (2010, 2014), антология «И мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово!.. Классики и современники о русском языке» (2013), антологии «Первая мировая война в русской литературе» (2014) и др. Лауреат литературных премий им. А.М. Горького, им. Бориса Полевого, «Горьковской литературной премии» (Российский фонд культуры, журнал «Литературная учёба»), Всероссийской литературной премии им. К.Д. Бальмонта «Будем как солнце», Всероссийской Пушкинской премии «Капитанская дочка», «Большой литературной премии России», премии им. С.Т. Аксакова в номинации «Лучшее художественное произведение для детей и юношества» (2016), награждён золотой статуэткой премии «Золотой Витязь» в номинации «Поэзия», номинант Патриаршей литературной премии имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, лауреат литературной премии имени Андрея Дементьева (2020), лауреат премии им. Г.Ф. Хомутова в номинации за литературное наставничество (2022). Участник Всемирного фестиваля искусств в г. Эдинбурге (1987 г.), V Международного конгресса «Русская словесность в мировом культурном контексте» (2014). Доцент Литературного института им. А.М. Горького, ведёт поэтический семинар.

Диалектика
Река времён вбирает
все судьбы вперемешку,
и солнце в ней играет
с волной в «орла и решку».

Судьба тасует роли,
испытывает болью,
любовь – рифмует с кровью,
рифмует кровь – с любовью…

Хоть нищенствуй, хоть царствуй,
всяк горек мёд познанья,
и рядом с каждым «здравствуй»,
как стражник – «до свиданья!..»

Расставленные сети –
с рождения до тризны,
жизнь любит сны о смерти,
смерть любит сны о жизни.

И пусть нам смысл неведом,
живём в кругу нелепом –
то – не единым небом,
то – не единым хлебом.

Пушкин, 1999 год
Как на бегущую волну –
звезда, так он глядит сквозь грозы
на незнакомую страну
и на знакомые берёзы.

И видит – сколько утекло
здесь, без него, воды и жизни,
нет, сердце некогда влекло
его совсем к иной Отчизне.

Увы, не скрыло солнце – тьмы,
но есть и признаки прогресса:
на новый пир среди чумы
слетелись новые Дантесы.

На муку смертного креста
они – (покуда мы враждуем) –
целуют Родину в уста
библейским страшным поцелуем...

Меняют в худшей из эпох
небесный свет на побрякушки!..
Но мы-то помним: с нами Пушкин!
Но мы-то знаем: с нами Бог!
2000

* * *
Знающим откроется и думающим,
знание незнающих спасёт –
прошлое когда-то было будущим,
и о будущем ему известно всё.
Знающего мучает и думающего:
на часах Земли – который час?
Много ли ещё осталось будущего,
не исчерпан ли его запас?
И зачем – пока мы тупо тренькаем
на одной струне который век –
Моцарту заказывает Реквием
чёрный человек?

А я любил советскую страну…
Другие ищут пусть её вину,
забыв о подвигах её, о славе, –
а я любил советскую страну,
её в его простой оправе.

Прощай, светящееся полотно,
сеанс последний жизни быстротечной, –
а я любил советское кино
с его весной на улице Заречной.

Опять скворцы нарушат тишину,
Земля проснётся на орбите зыбкой, –
а я любил советскую весну
с её живой гагаринской улыбкой…

Хватало и словесной чепухи,
и на Голгофу приводило слово…
А я любил советские стихи
от Маяковского до Смелякова!..

В черёмуховый мой, в рабочий край
позарастали стёжки и дорожки, –
а я любил советский Первомай,
его плакаты, песни и гармошки!

Средь обелисков скромных и венков –
трава забвенья, словно откровенье,
а я любил советских стариков,
святое фронтовое поколенье…

Страна моя, страдая и любя,
о как твой дух, твой труд, твой путь был молод,
коль до сих пор враги палят в тебя,
в исчезнувшую, но убить не могут!..

Зачем?
Ведут ли все дороги в Рим,
из Рима ли ведут, назад…
Нам – что?.. Мы в стороне стоим,
Пускай идут хоть в рай, хоть в… ад!

У каждого свой суд, свой зуд,
но мы-то, Господи, при чём?
Зачем на сцену нас влекут
то с палачом, то с калачом?

Мы вдалеке от всех стоим,
и вдалеке от всех живём,
зачем присутствием своим
мы им покоя не даём?

Зачем они в недобрый час
в такую даль гоняют рать?..
Знать, в драмах мировых без нас
им скучно роль свою играть?

Но стоит только лишь начать,
слегка рассудок помутить, –
одни хотят нас обличать,
другие нас хотят учить.

Ведь если вправду гений он,
и если он не идиот,
зачем сюда Наполеон
за гибелью своей идёт?

Зачем сюда, как в страшный сон,
влечёт Адольфа всё сильней,
как будто он заворожён
грядущей гибелью своей?

Войну везде войной зовут,
но только здесь её исход
всегда решает Божий суд
и незлобивый наш народ…

Всю жизнь, Россия, горний свет
и крест нести – твоя стезя…
Мы дали миру свой сюжет,
и выйти из него нельзя.

Мы дружили с фронтовиками...
Памяти Е. Винокурова, М. Львова, Н. Старшинова, Ф. Сухова, В. Шефнера, Н. Панченко, В. Карпова, А. Межирова, М. Борисова... – поколения фронтовиков

Мы дружили с фронтовиками,
с настоящими мужиками,
быть почётно учениками
у великих отцов своих –
тех, что скрыты уже веками
под осыпавшимися венками,
под летящими вслед плевками
на святые могилы их.

Знаем, что они пережили,
знаем, что они заслужили,
и какие песни сложили, –
вместе с ними пели не раз...
В майский день за Победу пили,
а бывало, и слёзы лили,
вспоминая, как протрубили
им архангелы – грозный час!..

Ну так, что же, дети и внуки,
молча мы опускаем руки,
чтоб могли какие-то суки
пачкать память старых солдат? –
Всё сдадим – без стыда и муки?
Впереди – подлый смех и трюки,
пляски под похоронные звуки...
Позади – Москва, Сталинград!..
27 – 30 мая, 2010, Лобня

* * *
Сергий Радонежский, по преданию,
после
своей смерти являлся на Куликовом Поле,
и был опять недавно.
Вл. Крупин

Только день погас над Полем Куликовым,
и затих в росе цикад продрогший звон,
чья-то тень во мраке тёмно-васильковом
поднимает стаи галок и ворон.

Смолкнет птичий крик разбуженный, недобрый,
и опять окрестность сонная пуста...
Кто-то видел, будто Сергий Преподобный
навещает эти древние места.

Чёрный Дон в ночи, как будто шар чугунный,
катит волны, чуть тревожа камыши...
Что не спишь, о чём томишься, старец чудный? –
в эту пору в поле нету ни души!..

Лишь вздыхает странник дальний и печальный,
свой обход ночной ведя один, как перст,
у него в руке синодик поминальный,
а в другой его руке – тяжёлый крест.

И листая пожелтевшие странички,
где истлели в прах былые времена,
кротким голосом – на вечной перекличке –
называет всех погибших имена...

Вызывает их, покуда не светает,
строй за строем, и за валом – новый вал,
и уже на поле места не хватает,
а ещё он половины не назвал.

«Что скажу вам? – говорит он, – вашу славу –
расклевали, расплевали, размели,
и отдали на бесовскую забаву –
нашу землю, наши кости и кремли.

Братья милые, любезные сынове,
если вновь покличет Дмитрий, светлый князь,
вы готовы ли за Русь погибнуть снова?..»
«Мы гото-о-о-вы!..» – и заплакал он, крестясь.

И услышал он, как воду расплескали
гуси-лебеди в реке (или в груди?),
и прижал к себе бесплотными руками
Пересвета, и сказал ему: «Иди».

А заметив в небе робкую денницу,
панихиду, как обычно, отслужил,
и кукушкиными слёзками страницу
он до следующей встречи заложил...
                       3 – 8 апреля, 1997 г.